Я родилась в Новом Орлеане. Французский квартал города, в котором бок о бок живут люди и вампиры, ведьмы и оборотни (пусть последние и оказались на болотах в итоге общей распри). Моя семья состояла из меня и матери и я негласно причисляла к ней лучшую подругу – Моник и слишком уж часто думала о мальчике, с которым знакома с десяти лет. Мать, кажется, хотела бы, чтобы я считала своей семьей всех местных ведьм, но в этом я её огорчала, ведь ритуалам и разговорам об их мертвом прошлом я предпочитала бывать с друзьями как можно чаще и рисовать, когда приходится сидеть дома без дела.
Я помню, что в доме всегда действовало несколько простых правил: ни слова об отце (о нем я не знала ничего, ни слова, но мама злилась, когда я пыталась начать разговор. Нет его. Нет и не было. В конце концов я просто смирилась с тем, что никогда о нем не узнаю.), подъем в половине седьмого утра, ежедневные занятия с ведьмами-Старейшинами (обычно в роли главной учительницы выступала Бастиана или моя мать – также Старейшина по общему признанию). С десяток молодых ведьм обучались колдовству, но делали это тихо, не привлекая к себе внимания. Дело не только в том факте, что существование ведьм должно оставаться тайной для простых людей, но и в том, что в городе правил Марсель Жерар – печально известный среди ведьм Король Нового Орлеана, без промедления убивающий тех, кто нарушает его правила. Среди правил был запрет на колдовство, но, судя по всему, вампир отлично понимал, что не стоит слишком сильно давить на тех, кто может уничтожить твой разум одной лишь силой намерения, и на занятия и неопасное для него и его приспешников колдовство глаза Короля сказочным образом закрывались. Ведьмы ненавидели его… Я тоже была ведьмой, но колдовство никогда не являлось основой моей жизни, поэтому мне было просто все равно. Я плыла по течению и была счастлива, извращаясь над завтраком (овсяные хлопья с молоком и шоколадным сиропом – что это, если не извращение над продуктами?), ловя рачков в реке с лучшим и самым любимым на свете другом, и имея возможность говорить о магии с лучшей подругой-ведьмой, не боясь того, что от этого тайна раскроется. Тим не знал ничего об этой стороне моей жизни, Моник же знала все. Идеальная жизнь с хорошей музыкой, почти круглосуточно прекрасной погодой, хорошими друзьями и средней школой, в которой тихая ненависть к точным наукам уравнивалась любовью к гуманитарной деятельности. Все было просто прекрасно… А потом также легко полетело ко всем чертям…
Все началось с очередного занятия на свежем воздухе, когда Бастиана впервые рассказала нам, молодым ведьмам, о ритуале Жатвы. В ритуале участвуют четверо девушек и проводит его одна Старейшина. Во время ритуала Избранным девушкам делают надрезы на ладони и они засыпают, а после пробуждаются и становятся сильнее, чем когда-либо. Они помогут ведьмам выйти из тени и станут спасительницами ковена. Их будут чтить до конца дней и девушки войдут в историю… Рассказы пленили, и вскоре каждая из молодых учениц Старейшин мечтала оказаться Избранной. В том числе и я… Это казалось великой честью и какова же была моя радость, когда я стала четвертой из Избранных?  Кэтти, Эбигейл, Моник и Я – спасительницы Ковена. Звучит, как начало невероятной истории. Никто из нас не будет, что история окажется страшной сказкой на ночь, после которой спать не захочется никогда.
Нас вывели на кладбище, словно Принцесс… Бастиана призвала четыре стихии и призвала Абигейл первой. Все приятное волнение пропало в то мгновение, когда Старейшина перерезала горло моей подруге… Мы стали кричать, вырываться. Мы умоляли о помощи, но все стояли, как вкопанные и даже моя мать, совсем недавно говорящая, как гордится мною, стояла рядом и молча отвернулась от меня, когда я просила её остановить это. На заднем плане кричала Софи Деверо. Надо было послушать её в тот миг, когда она пыталась остановить Бастиану еще на стадии выбора Достойных Избранных. Следом погибла Кэтти и вот тогда началось настоящее светопредставление… На кладбище появились вампиры во главе со своим Королем и не стали долго разбираться в том, кто виноват. В ту ночь погибли многие, но я никогда не смогу забыть лицо Моник перед самой смертью. Она пала предпоследней и настала моя очередь… Что прибавить? Марсель подоспел очень вовремя. Я не хотела умирать. Он спас меня в последний момент и ад наконец кончился. Совсем рядом лежала моя мертвая подруга, на коленях у своей тети, вокруг вампиры Марселя вершили свой суд, а я не могла больше вымолвить ни слова, наконец оказавшись в объятиях нежданного спасителя – в полной безопасности и укрытая от самых безумных бед в этот час, благодаря незнакомцу. За мгновения до того, как он увел меня прочь отсюда, я ощутила прилив Силы. Магия проникла в вены пополам с кровью – незваная и чужая. Ненавистная лишь потому, что была оплачена кровью невинных и любимых. Я не хотела этой силы, но в тот миг, когда она покинула мертвое тело Моник и вошла в меня, стало ясно, что отречься от неё невозможно. Теперь мы в одной лодке… Марсель нашел прекрасное укрытие, исключающее появление туристов и случайных любопытных. Чердак местной церкви, вскоре оказавшейся покинутой всеми, кроме Отца Кирана – священника, посвященного в мою тайну. Переступив порог чердака, я точно знала, чего хочу и желание было высказано вслух сразу после первого вопроса Марселя. Ох… Он просто хотел, чтобы я отошла от шока и почувствовала себя менее скованно, а я в тот миг думала лишь о том, что хочу остаться наедине со своей болью, но еще сильнее мне хочется, чтобы виновные заплатили за свою ложь и пролитую кровь сполна.
Он понял и учел мое желание. Как оказалось, Король Нового Орлеана не настолько ужасен, как его представляют большинства. Он стал мне другом, способным понять, что именно движет мною в жажде мести, обеспечивающим всем необходимым (кроме пианино и всего того, что может извлекать из себя музыку. Пианино… Как же мне его не хватало! Но кто-нибудь мог услышать игру и начать задавать лишние вопросы. Жаль, что это повредило бы нашему плану). Первая же вспышка эмоций показала, что та Сила была не миражом и не иллюзией и Марсель тогда достаточно пострадал, за что мне было стыдно. Немного времени ушло на то, чтобы разобраться во всем: мне досталась сила трех умерших ведьм, впридачу к собственной увеличенной милостью предками мощью. Слишком много для одного человека… Ночами я плохо спала. У мольберта словно впадала в транс и подчас не могла вспомнить, когда именно была нарисована та или иная картина. Некоторые из этих картин несли в себе ужасающую энергетику и я называла их Злом, потому что никакое другое название не отразило бы их суть столь же отчетливо. Я рисовала часами, почти запойно, силясь забыть обо всем дурном. Магия выплескивалась на картины и мне становилось намного легче и это было достойным поводом продолжать рисовать вновь, даже если пальцы почти немеют. Магия нашла выход и в нашем с Марселем плане: я следила за тем, чтобы никто из ведьм французского квартала не колдовал. Любое колдовство ощущалось мною и вскоре решившая колдовать умирала, казненная местным Королем. Моя маленькая месть – точнее, её начало. Они были готовы убить невинных детей ради удовлетворения собственной магической прихоти… Будет справедливо лишить их возможности и  вовсе колдовать когда-либо, верно?  Спустя примерно год, плюс минус месяц, их магия начнет убывать. Жатва не завершена, всходы не собраны и предки отнимут свои дары также легко, как и дадут их. Вскоре все ведьмы французского квартала потеряют силу и Марсель убьет их окончательно, и тогда я буду отмщена. О том, что будет после, я старалась не думать. Нужно было лишь отсидеться… И больше полугода я провела на чердаке, на свой страх и риск совершая редкие вылазки по ночам, чтобы не сойти с ума в четырех стенах. Конец был близок, но…
Помешало прибытие Первородных. Я чувствовала, что им здесь не место, но убедить их в этом будет крайне сложно, как сказал Марсель. Я не смогла найти способ убить семейство Майклсонов, а одна ошибка вернула волею случая (или самого ужасного из Майклсонов – как посмотреть) оказавшегося в моих руках Элайджу из небытия. Правда, к его чести, Первородный не ушел, а решил остаться и поговорить. Я рассказала ему все. Наверное, он просто умел слушать, а я нуждалась в том, чтобы мою историю узнал хоть кто-то, кроме Марселя, которого я успела полюбить за эти долгие месяцы. События стали разворачиваться с головокружительной быстротой… У меня появился друг. Друг-гей, что делает дурацкие шуточки просто невозможными (либо слишком частыми, ибо какой же надо быть невезучей…). Его зовут Джош и он может заставить меня улыбнуться даже тогда, когда мир, кажется, стоит на краю пропасти. Я узнала, кто такой Клаус. Лучше бы не знала и продолжала ассоциировать это имя с милым Сантой, оставляющим подарки под елкой на каждое Рождество… Этот монстр пытался убить меня и убил Тима – человека, которого я любила. Это невозможно простить, да и сам Майклсон явно не из тех, кто хоть немного заботится о чужих чувствах. К примеру, он был совершенно антилюбезен, требуя, чтобы я присягла ему в верности. Кажется, в это мгновение я поняла, что могу ненавидеть не только лживых ведьм…
А что после? Оказалось, что все не так, как кажется. Марсель просто использовал меня для получения власти, умолчав о том, что последняя Старейшина по имени Агнесс мертва. Мне больше ничего не угрожало с момента её смерти и он отлично знал об этом, но не сказал ни слова… Зато успел спеться с моим врагом и был готов передать меня, как трофей. Узнав это, я сбежала вместе с Джошем и не нашла для побега места лучше, чем квартира единственного человека, которому могла доверять: квартира Камиллы. К тому времени Клаус успел поработать над её разумом и пришлось терзать сознание Ками почти сутки, прежде чем она сумела получить назад каждое стертое воспоминание и внушение. После этого она была готова бежать со мной… И снова влез проклятый Клаус, использующий свои излюбленные методы… Он захватил Тима и я не могла больше оставаться в стороне. Пришлось вернуться, предварительно сломав шеи ведьмам, наконец сумевшим меня найти. В обычное время, быть может, они сумели бы победить, но не в тот миг, когда я была злее и сильнее, чем когда-либо. Злость помогла мне начисто позабыть о совести и дать двум Первородным то, что они заслуживали: наказание. Правда, злости хватило лишь на двух из трех: на Марселе у неё случился ступор и я готова была бесславно расплакаться. Ребекка лишила меня этого сомнительного удовольствия, на время нейтрализовав Марселя и показав мне с Джошем и Тимом то, что Марсель и Клаус проделывают с теми, кого считают неугодными… Тогда-то и случилось то, чего я боялась сильнее всего… Клаус отравил меня через Тима и я умерла. Но страшно не это, ведь я ожила совсем скоро, но Тим, сделавший глоток из той же бутылки, погиб безвозвратно.
После незавершенного Ритуала я ни разу не плакала по-настоящему. Жалкие слезинки, подступавшие было к глазам, быстро пропадали с усилием воли. Я могла их удержать и у меня  были мысли, способные согреть в такой момент. Мечты о нормальной жизни и о мести. Мечты о Тиме, которого не стало. Над его телом я оплакивала свою любовь, проклятую жизнь, обман и предательство. Оплакивала то, чего лишила себя и его, а на момент, когда истерика кончилась, во мне что-то переменилось… Какая-то частичка меня умерла вместе с Тимом навсегда. Теперь я перешла на сторону Ребекки – не самый умный шаг, ведь и для неё я просто средство для достижения цели. Глупо, но кому мне еще довериться? Только ей, Джошу и Камилле, а отомстить мне могла помочь только Майклсон… И я бы сделала это, сдержав данное самой себе обещание, если бы вновь не вступила в силу проклятая  Жатва. Время вышло  и н следующее утро, после образцово-показательного швыряния всего способного двигаться об стену я ощутила это… Вначале была Земля: сухая, словно только что с могил, она рвалась из меня на светлые простыни и мешала дышать. Это стало началом землетрясения. Я не хотела этого… Город готов был разрушиться и я была бессильна остановить это, будучи в сознании. Ребекка решила проблему гениально просто, усыпив меня, вопреки всяческим мольбам об обратном. Когда я пробудилась, то оказалась уже не в особняке, а в неизвестном месте, рядом с тем, кого считала врагом. Марсель быстро прояснил все и рассказал, почему я осталась жива, а Тим погиб. Боги… Шок и облегчение накрывают с головой. Друг снова со мной, как в первую встречу, дающий иллюзию того, что все кончится хорошо, когда он рядом, пусть вокруг и шумят ветра, сносящие все на своем пути. (стадия вторая: Воздух. Я буквально задыхалась и это было ужасно…). Следом пришла Вода и я стала понимать кое-что… Вокруг ад земной и я не переживу это ночь. Как бы ни молила небеса о помиловании и как бы сильно Марсель не хотел меня защитить, моя участь предопределена. Я умру. Вот так просто, после стольких месяцев борьбы. Я признала это и мне стало легче. Я успела сказать самое главное: то, что я готова к смерти (было бы эгоистично прихватывать с собой на тот свет слишком много народа…). То, что у меня была подруга и любимый человек, и друг, который боролся за меня с той самой минуты, как мы встретились. Многие за сотни прожитых лет не получают такого, мне же досталось все и сразу. Меня зовут Давина Клэр и готова умереть… Марсель отвел меня на кладбище и на пути меня как раз настигла стадия Огня (даже описывать не буду… Все ведь знают, как действуют драконы, когда решают выдохнуть пламя?).Что прибавить? Я умерла от рук Софи Деверо, ставшей Старейшиной. Пала не в бою, но смотря смерти прямо в глаза после лживого «Я верю» и на этом земная жизнь была кончена….
Земная завершена, но даже после смерти не было покоя… Вокруг был холод и мрак. Мертвая тишина и ужас захлестывал. Казалось, я была там целую вечность и рядом не было никого, а потом я услышала Голоса. Предки возненавидели меня… Обещали все казни и кары, если  я еще раз ослушаюсь их или буду злоупотреблять магией в личных целях. Будь их воля, я бы явно жарилась на сковороде в аду, но меня нельзя было заменить и меня пришлось вернуть… Я очнулась там, где просыпалась на протяжении восьми с лишним месяцев: на своей кровати на чердаке и рядом был Марсель. Любимый друг… Который первым делом поинтересовался, могу ли я помочь Первородной. Проблема в том, что я не могла и не собиралась… С приходом Ками стало немного лучше, хотя и она нуждалась в помощи. Почему никто в этом проклятом мире не может быть рядом со мной без того, чтобы хотеть получить магическую помощь или консультацию!? Разве что, Джош… Ему нужно кольцо от солнца, но он и не думает просить об этом. Хотя, для себя я уже решила, что он его получит. Как только я снова смогу чувствовать себя живой и голоса мертвых стерв перестанут эхом звучать в моих ушах… Правда, сделать это пока не получается… Марсель передал меня Женевьев: рыжеволосая красавица, которая берет на себя слишком много, живя за счет жизни нашей мертвой подругой. Как оказалось, к этому времени Эби и Моник ожили и я лишилась лучшей подруги… Я и раньше замечала за Моник острый язычок,  но еще никогда она не была такой злобной. И уж тем более никогда эта злоба не была направлена на меня. Женевьев командовала нами и учила нас управлять своей силой, наивно веря в то, что это поможет нам забыть о том, что она должна умереть. Моник не давала нам даже попытаться, всячески напоминая ведьме об истинном положении вещей. Деверо была одержима: я даже не удивилась к тому моменту тому, что она убила Софи. Настораживало только то, что Моник сходит с ума столь стремительно.... Джош получил свое кольцо, а Моник, Эби и Женевьев умерли при попытке убить новорожденную дочь Клауса и Хейли. Я не видела этого своими глазами. Если быть точнее, то мне даже не сказали о том, что планируют провести подобный ритуал, а я не искала встреч с бывшими подругами. У меня было дело поважнее: например отец семейства Майклсон, явившийся мне вместо Тима на спиритическом сеансе. Он просил оживить его и я была почти согласна - что-то удерживало меня от окончательного решения. Майкл постоянно маячил поблизости, обещал убить Клауса... Что еще надо? А вот что: если умрет Клаус, то Марсель и Джош умрут следом. У меня не так много близких и любимых, чтобы разбрасываться ими. Сначала нужно избавить их от кровной связи с Клаусом, а уже потом можно оживлять Майкла. Я хотела заниматься всем этим постепенно, но, однажды, ситуация стала критической. В экстремальных условиях мне пришлось принимать решения, чтобы не потерять Джоша (подонок-Клаус укусил его и заставил мне сказать, где скрывается Марсель. Благо, Жерар уже сказал, что Клауса в ангаре будет ждать ловушка и я легко выдала местоположение Марселя, с чистой совестью. Я ждала, что Майклсон сдержит слово и даст Джошу своей крови, но Клаус просто ушел). Джош при смерти, город гудит от магии, рядом Майкл в нон-стопе твердит о пользе его Воскрешения... Мне нужно было выиграть время, и именно времени даже на это мне катастрофически не хватало. Я думала, что сойду с ума, пытаясь найти выход, а потом Ками показала мне и Марселю целый маленький склад Темных Объектов. Это было бинго. То, что нужно: решение всех проблем. Надо сказать, я неплохо справилась, если вспомнить, что ситуация была экстремальной. Джошу досталась кровь Клауса с тротуара (единственное, что я сумела найти), Майкл оживлен и привязан к браслету, найденному благодаря Ками. У меня есть своя непобедимая собака Баскервилей. Осталось лишь разорвать связь Клауса и моих друзей, а потом можно сказать ей "Фас"...
Я вернулась в школу. Марсель помогает мне финансово, с Ками мы видимся реже, чем хотелось бы. Кэсси ожила и вовсю сотрудничает с волками - будни Нового Орлеана. Львиную долю своего времени я провожу на чердаке, под гневный бубнеж Первородного переписывая заклинания из гримуара Эстер в свой собственный. Я близка к разгадке. Я верю: скоро все будет кончено, а пока... Пока что никому не обязательно знать мой маленький секрет.

Я люблю рисовать. Когда-то я прятала себя между холстами и писала душу углем в кривых изломанных линиях сюрреалистических видений... Я люблю музыку. Не хрипы и выкрики, которые выдает голубой экран, но солнечного Моцарта и величественного Баха с мягкими нотами Пучинни Даже на пианино играю – часами, если есть время. Знаете, мне всегда нравились танцы. На танцполе я точно оцепенею, словно под заклятием, но дома все движения удаются на ура. Голос… Голос, голос, голос… С колыбельными, быть может, справлюсь, но не более, ведь на высоких нотах дар речи словно изменяет, выдавая что-то неописуемое.
Очень жаль, ведь я привыкла все делать хорошо. Врожденный перфекционизм заставляет выглядеть женственно и аккуратно почти при любых обстоятельствах, а неприязнь к неаккуратности вынуждает доводить чистоту в комнате до максимума. Это проскальзывает даже в речи, ведь я обычно не говорю, не подумав. Тщательно взвешиваю сказанное и лишь иногда даю проскользнуть имеющемуся запасу сарказма и высокомерия. Обычно с чужаками или с теми, с кем неприятно общаться.
Я люблю романтику. Правда. Мелодрамы и красивые стихи. Мелодичные песни и закат с рассветом. В детстве не раз вскакивала до рассвета, чтобы увидеть его и пыталась нарисовать, но до сих пор не получается запечатлеть его именно так, каким он мне видится. Люблю молочный шоколад и меня тошнит от запаха алкоголя. Терпеть не могу, когда меня называют ребенком, но терпеть приходится, когда тебе всего шестнадцать.
Я никогда не считала себя доброй. Другое дело: справедливой. Каждому воздастся за его деяния и далее по тексту… Я терпеливая, когда это нужно, но и мне свойственна вспыльчивость. Опять же, это можно свалить на возраст. Сколько не люби милые платья и локоны с классической музыкой, ты все равно вынуждена оставаться подростком… Во всяком случае, я оправдываю некоторые свои поступки мысленно именно так. Вслух – никогда. Ненавижу оправдываться перед кем-либо, кроме себя и не люблю слышать оправдания. Некоторые вещи просто случаются и так смешно слушать, как некоторые пытаются найти случившемуся объяснение. Я слишком серьезна – так много кто говорит… Еще они говорят, что кто-то должен быть рядом, чтобы веселить меня. Я проще, чем им кажется. Просто ситуация не располагает позволить себе быть простым тинейджером. Не позволяет стать той Давиной, которой я была раньше. Та Клэр часто улыбалась и умела танцевать под дождем босиком вместе с подругой. Та Клэр мечтала о котенке, но мать запрещала, хотя какая ведьма может обойтись без кота!? Та Давина была уверенна в завтрашнем дне уже потому, что не думала о нем, а нынешняя я только об этом и думает.
Мне говорят, что я милая. Всегда не могла понять, что это слово значит в полной мере… Располагающая к себе? Наверное. Возможно. Та, кого хочется оберегать? Может и так, хотя желающих мало. Пусть они и есть… В итоге я все равно борюсь сама с собой в пустой темной комнате в своей голове и туда никто из желающих спасителей не в силах пробраться. Я ничего не боюсь. Мне хочется верить в это нелогичное отсутствие страха и я убеждаю себя в том, что кроме близких у меня нет слабостей. Знаю, что это не так и у меня остается гордыня, тщеславие и страх собственной смерти. Слабости есть у всех и никуда от них не деться, правда?
Я  недоверчива. При этом, как ни парадоксально, достаточно приложить немного усилий и мнимый щит недоверия разлетится на миллионы осколков. Как это сделать? Нужно просто хотя бы сделать вид, что ты искренний и не пытаться казаться пупом земли, которому все нипочем. Быть нормальным, что в моем мире случается крайне редко…
Упрямая до невозможного. Злопамятная. Мстительная и целеустремленная. Нет смысла прикидываться сплошным ангелом, тем более, что мне надоело жалеть себя. Идеальное чувство цвета и стиля, незаурядные организаторские способности и неплохие актерские данные.
Я редко меняю свои решения. Вопреки расхожим мнениям этого мира, мое «нет» всегда означает именно «нет», а не «я подумаю» и «поуговаривайте  меня еще немного».  Я верная. Серьезно. До того момента, когда станет ясно, что мое отношение не взаимно, я буду делать для защиты друзей все, что требуется. Пойду даже на убийство глазом не моргнув и наплевать на совесть – с ней у нас прочный договор, предусматривающий подобный форсмажор. Она молчит, когда дело касается спасения моей жизни и безопасности немногочисленных близких. 
Ненавижу споры. Предпочитаю бить аргументами наверняка, не превращая диалог в простое желание убедить в своей правоте любыми методами. Мне всегда удавалось подобрать нужные слова и начало спора завершалось, не успев толком начаться. Я боюсь того, что те, кого я люблю, умрут и не менее страшусь собственной смерти..

Способности
Магические:
Девушка Жатвы, что делает её несколько сильнее обычных ведьм. Коррекция памяти любого существа, видение будущего (проецирует на холст), телекинез, манипуляция телом и сознанием, возможность ощущать использование магии, зельеварение, чтение заклинаний.
Другими словами:  несколько усиленный стандарт ведьмы.
Бытовые:
Рисование, танцы, игра на пианино, прекрасное чувство цвета и стиля, неплохо готовит, плавает, дар убеждения, хорошо разбирается в людях, обладая интуицией, свойственной не столько существам сверхъестественным, сколько простым людям.

Отредактировано Davina Claire (2015-03-01 16:10:29)