Собор был им домом. Простояв третью сотню лет, он возвышался над крышами всех остальных домов неспокойного городка, выросшего на границе леса Фонтенбло. До размаха Парижа им не хватало самой малости, пары достопримечательностей, но по монументальности своего строения Собор не уступал самому Нотр-Дам-де-Пари. Его название затерялось в вехах истории, да и будучи памятником искусства, его никто не посещал. Жители города в свое время нагулялись под этими возносящимися над их головами сводами, погрелись в лучах солнца, сквозящих через витражи окон, некоторые даже шепнули парочку молитв за упокой или за здравие своих родных или близких.
Популярностью место не пользовалось, ведь молодым людям куда приятнее было посещать местные ночные клубы и картинные галереи современного искусства в пяти кварталах от Собора. До него не доходили и туристы. Да и сам городок популярностью не пользовался, уж далековат он был от привычных маршрутов и удобных автострад. Поэтому гаргульи жили в покое и не знали бед больше своей основной и единственной – борьбы с демонами Наберия. Повесив на воротах табличку о реконструкции, которая ведется бесконечного долго, они охраняли и Собор, и прилегающие вокруг него земли, незримо от людского рода оберегая по ночам и даже днем, сидя на фасадах зданий, внимательно провожая хмурым взором…
Но, естественно, всякая деятельность требовала организации и распорядка. Гидеон, будучи полководцем, неустанно следил за боевой подготовкой своих солдат. Новобранцев и пополнения не было уже лет пятьсот, поэтому каждый воин был на особом счету. На территории Франции гаргулий было больше, чем во всех остальных странах мира, а значит, в общей совокупности их не набралось бы и три тысячи. Военные учения проводились в лесу на окраине города, где сам Гидеон стремился отвлечься от гнетущих душу мыслей, когда не приходилось наставлять, как правильно держать секиру, как лучше кинуть чакру или не потерять равновесие при взмахе клэймором. Старомодное оружие было им доступнее современных ужасных игрушек людей, да и не проверяли они на практике, помрет ли демон от пули в лоб. По старинке всегда надежнее.
Гаргульи не уставали в бою, не знали жары и холода, не ведали боли, разве что при схватке с нечистью Наберия, и при всей своей великой мощи и наличии крыльев порой вели себя как сущие дети. Шли века, но для каменного воина это были года, мир менялся слишком быстро, но не менял их самих, появившихся как защитников человечества, наивно верящих в заложенные изначально истины. А про то, кто куда пойдет на дежурство очередной ночью гаргульи спорили всегда.
- Ти-ши-на! – прикрикнул на собравшихся Гидеон, окинув угрюмым взором воинов, гул от голосов которых тревожил подпорки потолка, где висел огромных размеров канделябр. Соседствующий с ним орган на третьем этаже поблескивал в свете свечей, отражая блики на противоположную стену. В этих бликах замерла статуя Пресвятой Богородицы, снисходительно взирающей на ряды скамеек, где вместо прихожан расселись ворчливые стражи. Спор возник как всегда за не самые приятные смотровые площадки на местных кладбищах. Усыпальницы в готическом стиле украшались гаргульями точно так же, как и католические храмы, но сами гаргульи, особенно те, которые были высечены для этих усыпальниц, с течением времени стали уставать следить за могильными надгробиями да редкими ворами, которым приглянулись либо свежие цветы, либо недавно захороненные с хозяином украшения. Осквернители могил, конечно, считались «нечистью», но не совсем той, за которой должны были присматривать каменные воины. К тому же, один и тот же пейзаж постепенно надоедал и некоторые даже начали притворно жаловаться на накатывающий на них сон.
- Чепуха, - отмахивался Гидеон, в очередной раз услышав ворчание с дальних рядов, что смена обстановки благоприятнее скажется на службе. – Мы не едим, не спим, не дышим! Так что прекратите морочить мне и себе голову. Мы работаем, а не отдыхаем! Список составлен, и мы будем следовать установленному расписанию.
Взмахнув древним манускриптом, Гидеон отложил его на кафедру и скрестил руки, прохаживаясь вдоль рядов скамеек.
- Каждый помнит, где должен находиться. Отправка в полночь, возвращение в Собор перед рассветом, всем ясно?
- Ты слишком строг с ними, Гидеон, - улыбнулась спустившаяся с часовой башни королева и все присутствующие разом встали, обернувшись к Милосердной Леонор. Сложив руки в замочек перед собой, королева мягко прошествовала к полководцу и кивнула на свиток, коим попрекал своих воинов Гидеон.
- Вечный стражник может потерять внимательность и не сразу обнаружить угрозу. А новый будет следить за всем, что покажется подозрительным. Для него приевшаяся предшественнику обстановка ведь…Незнакомая, непривычная, а потому к ней придется приглядываться.
Вслед за этим утверждением раздались согласные восклицания и вознеслась хвала мудрой королеве.
«Как дети, - улыбнулась своим мыслям Леонор, но в верности сделанного вывода не усомнилась. Смена обстановки всем идет на пользу. – Да и тебе самому бы не помешало сменить обстановку, мой первый воин…» Когда-то, когда Гидеон стремился доказать королеве свои чувства, любое свободное время они проводили вместе, но теперь он ее почти что избегал. Леонор смирилась, ведь сама стала тому причиной, но порой так хотелось просто помолчать рядом, а не наблюдать, как Он улетает в лес предаваться унынию.
Не отрывая взгляда от возмущенного, но молчаливого Гидеона, которому хватало дел и без вмешательства Ее Величества, Леонор осторожно обошла полководца и взяла свиток с кафедры.
С гулким стуком конец свитка рухнул на пол и покатился вслед за деревянным валиком.
- Ну что ж, - хмыкнув, королева важно задрала носик, читая пузатые буквы ротунды, - пора небольших перемен пойдет на пользу…
- И как я мог согласиться на эту «смену обстановки», - ворчал Маркус, собираясь в полет с крыши Собора спустя час. Высокий, худощавый, но жилистый, он был похож на грека из-за своих кудрявых волос и носа с горбинкой, и отличался схожей импульсивностью, присущей тому народу. – Напросился. Теперь сам пойду сторожить какое-то кладбище, пока Голиаф будет почивать на моей библиотеке с видом на фонтан.
- Хватит ворчать! – рыкнул Гидеон, стоя у открытого широкого окна, недостроенного и потому достаточно удобного для этакого трамплина в небеса. – Пошел!
Разбежавшись, Маркус нырнул в пустоту ночного города, вскоре распахнув широкие каменные крылья. Порой он удивлялся тому, что вообще может летать, при его-то габаритах. Но когда-то давным-давно Королева объяснила им, что все дело в легкой душе. «Вбитый» в их души грех был единственным, а потому не тянул их к грешной земле так сильно, как тех же людей. На все воля Его, в конце концов. С этими мыслями Маркус полетел в сторону местного недавно закрывшегося кладбища. Мест не хватало, к тому же смертные почему-то считали, что хоронить своих сородичей лучше через кремацию. Сжигать тела умерших и хранить их пепел в баночке. Варвары…
Ох, повидал за свою долгую жизнь варваров Маркус! Где он только не был, пока служил в Ордене, а люди, как бы не отличались друг от друга взглядами, видами, вкусами, лицами, все равно все были варвары. Красоты вокруг не ценили, любоваться миром не умели. Да и мусорили постоянно. Они не замечали, каким переменам подвергли свою же планету. А что, если другой такой не будет, а все эти научные бредни о перелетах в другие миры окажутся действительно бреднями? Читать книжки Маркус обожал, особенно те, над которыми потом можно было посмеяться. Например, по биологии. Люди все так мудрено описывали, выдумывали, находили кучу объяснений, когда суть была всего одна – Бог захотел, Бог сделал. Причем тут метахондрии или хромосомы, если на то Его воля?
Спикировав вниз, где стал виднеться кованный забор кладбища, Маркус перелетел через ограду и грузно уселся в нишу фронтона, «пригнездился», как он это называл, усевшись в грозную и позу, достойную хмурой гаргульи на темном кладбище. Он на таком ни разу не был и представления не имел, что совсем не обязательно скалиться, гаргульи везде изображались почти что одинаково. Но Маркус старался, да так, что даже острый язык высунул. И замер…
Час за часом, минутная стрелка на привокзальных часах неумолимо бежала вперед, но бег этот был столь медленным, что гаргулья успела заскучать на посту. Теперь Маркус понимал товарищей, которых ставили каждую ночь на эти посты. Тут действительно клонило в сон. Для гаргульи явление невозможное, что значило крайнюю степень скукотищи. Кому понадобится лезть на кладбище в теплый осенний денек? Прошла еще пара часов и в бедовую голову Маркуса закралась предательская мысль слетать на соседний пост к друзьям. Ну ничего не случится, убеждал он сам себя, а друзья не выдадут – сами грешные, летали иногда друг к другу. Гидеон обещался проверять их на постах еще лет триста назад, но так его никто и не увидел… Но подводить Королеву. Поскребя когтями каменную опору под собой, Маркус уселся на место и снова застыл. Нет, Леонор он не подведет. Она дала им шанс меняться местами, значит, в следующий раз он может оказаться на живописном местечке, получше своего прежнего, и вообще увидит весь город, так или иначе. Гулять времени не было, поэтому с места не сдвинется до самого утра.
И тут ворота скрипнули. Долго, протяжно, так заунывно, словно тоже скучали, причем похлеще прилетевшей на смену гаргульи. Не шевелясь, Маркус молча ждал, пока они обойдут усыпальницу и выйдут в лунный свет. Пребывая в световой завесе, гаргулья терялась в тени фронтона и выросшего сбоку деревца, посему бессовестно щурилась на пришедших, пытаясь рассмотреть их и признать очередных расхитителей, на которых жаловались коллеги. Пришельцы о чем-то спорили, раздраженно махая руками и лопатами, словно не знали, какую могилу выбрать, но закономерно отправились к свеженькой, которая была поближе к запертой усыпальнице. Тут и донеслись их голоса, от которых пасть гаргульи оскалилась неровным рядом мелких клыков. Это были демоны.
- Зачем мы сюда пришли… Будто морга мало было, теперь еще и тут копать.
- Вечно ты всем не доволен, Балиал, копай давай молча.
- Ты бы мог хоть раз поддержать… Они же воняют…
- Да что ты трепешься как помело! – зарычал его напарник, явив на свет чешуйчатую кожу и острые рожки. – Приказали, значит, будем ко…
Голова более преданного своему темному делу демона отлетела в сторону и с огненным вихрем врезалась в примятую траву.
Балиал, появление гаргульи которого весьма расстроило, но не испугало, кинулся на крылатого стража с ножами, вытащенными со звоном из-за пазухи. Черный плащ его летал вслед за его быстрыми атаками, но Маркус отбивался голыми руками, в конце концов чужие просто поломав и выдрав кричащему демону кадык, сплюнул огненную жижу в землю, отбросив распадающийся в пепел труп.
«Вот же угораздило, - подумал Маркус, стремительно взлетая в небо докладывать назад в Собор о произошедшем, - перемены на пользу пошли, и в самом деле…»

Отредактировано Leonore (2014-08-10 15:37:47)

- Демоны…Выкапывали трупы?.. Они что, опять?..
Взглянув вопрошающе на королеву, Гидеон подошел на шаг к Маркусу, всматриваясь в карие глаза подчиненного и пытаясь узнать возможно нелицеприятные детали этой схватки.
- Что они еще сказали?
Наверху часовой башни, где велась беседа, вернувшийся с дежурства раньше срока, Маркус успел рассказать о том, что случилось на городском кладбище. А ведь ночь ничего такого не предвещала, думала тем временем Леонор, рассматривая пейзаж, раскинувшийся пред ней через пустое резное окно. Прошло несколько месяцев с тех пор как Наберий ушел в подземное царство, лишенный физической оболочки на земле, а его воины все еще терзали округу. И если бы не возвращение Гидеона, вряд ли бы Королева смогла продолжить эту войну одна.
Франкенштейн начал странствовать по свету, о его подвигах все еще ходили дивные слухи, но просить о помощи получеловека ей не хватало отчаяния. На все Его воля, даже на самые тяжелые испытания. И к ее радости, ее полководец снова был с ней рядом, ничего не помня с момента своего восхождения и потому пребывая в неведении о том, как грустила без него Леонор. Если бы помнил, то наверняка бы слышал ее молитвы, и судя по тому, что Гидеон был с ней, снова командовал и оставался в прежней форме и угрюмости характера – молитвы были услышаны. Хотя бы его одного она смогла вернуть.
Но что если и Наберия смогли вернуть с того света? И он каким-то чудом вернул утраченные данные в сгоревшей до тла лаборатории Уэсекса? Тогда им снова угрожала опасность, и не только им, всем живым и почившим, чьи тела должны пребывать там, где их похоронили. Но такой поворот событий казался Леонор слишком надуманным. Демоны нуждались в оболочках, чтобы вернуться назад в мир живых, умом они не отличались, им нужен лидер, способный вести за собой. Кто же это тогда?
- Они говорили, что приказали и упоминали еще морг…
- Кто? Кто именно приказал? Какой морг?
- Я не знаю, командир.
- Почему не выпытал из них информацию, раз ничего полезного не услышал? Зачем убил сразу? – схватив провинившегося подчиненного за грудки кожаной брони, Гидеон приподнял бедолагу над каменным полом.
- О, это проявление рассудительности почти что милосердно для тебя, Гидеон, - улыбнулась, бросив взгляд через плечо Леонор, – отпусти его.
Рухнув на пол и выпрямив чуть не подкосившиеся колени, Маркус оправил съехавший доспех и развел руками, символизируя тем свое раскаяние.
– Я не знал, что делать. Я как увидел их, так сразу и… Кхм-кхм.
- Что посеешь, то и пожнешь. Научи допрашивать, Гидеон.
- Доводить до состояния, когда все переломано кроме головы – это не проявление милосердия, о моя рассудительная королева.
Смерив друг друга испытующими взглядам, глава Ордена и ее верный последователь порешили в негласном согласии оставить разбирательство по данному вопросу на потом, в уединении. Леонор проходила свои уроки, равно как и Гидеон должен был пройти свои, зачем попрекать друг друга в переменах, если они направлены на лучшее?
Развернувшись, королева помолчала, оценивая ситуацию и в конце концов приказала вполне очевидное.
- Мы слишком мало знаем, это упущение, - подытожила Леонор бесстрастным тоном, хоть в голубых глазах и читалось разочарование и тревога. - Передай всем гаргульям, что демоны снова затевают игры с воскрешением мертвых. Пусть следят за крематориями, моргами, больницами, даже психиатрическими. И, конечно, за кладбищами. Их еще два, за каждым должно быть круглосуточное наблюдение. Везде, где они могли бы появиться, должны быть наши глаза и уши.
Гидеон слушал молча и с должным почтением отступил назад на пути у королевы, чей плащ волной прошелестел мимо него. Леонор направлялась к алтарю, как всегда в минуты тревоги возносить молитвы к Господу и просить помощи Михаила. В прошлый раз он послал им Франкенштейна, хоть и разрушений это чудовище принесло не мало, да и боли пришлось испытать самой настоящей, человеческой. От утраты… Снова потерять братьев и сестер в войне, и тем более самых дорогих, Леонор не хотела.
- Очередной трагедии мы не допустим, - все тем же тоном продолжала белая гаргулья, представ перед алтарем, где на высоком витраже вновь сиял символ Ордена, к которому оказался прикован ее взгляд, даже когда королева снова заговорила.
- Маркус, лети назад. То кладбище теперь твоя вотчина. Пока не узнаем, в чем дело. Посмотри на те могилы, которые демоны хотели разворотить. Возможно, им нужны конкретные люди…

Отредактировано Leonore (2014-08-10 17:38:03)

«Вместо похвалы разнос, вместо благодарностей – опять работа…Эх!»
Махая крыльями в сторону печально знакомого кладбища, Маркус ворчал на командующего. Гидеон сам их учил не щадить демонов, да и демоны этот урок преподавали постоянно. Стоит отвернуться и тебе всадят в спину проклятый нож или раздерут на куски голыми руками, смотря сколько гадов набежит. Обычно, число демонов всегда было многократным тем оставшимся гаргульям, которые еще держались на ногах. Раненные у них тоже были и они представляли собой доносчиков и шпионов, потому что им не требовалось вступать в схватки, лишь информировать. В большинстве же случаев демоны убивали их и души возносились в Царство Небесное, откуда и пришли и откуда еще никто не возвращался, кроме Гидеона.
Странное все это, очень странно, думал Маркус. Он пережил последнюю серьезную атаку принца Наберия и тоже сомневался, что исчадие ада вернулось на грешную землю, но мало ли в легионах Ада командиров? На место Наберия мог прийти кто угодно, какая разница, кто. Тем более, опыт доктора Франкенштейна не восстановить, Адам останется единственным  в своем роде и сам за этим проследит. Почему из-за пары фраз он, лейтенант Ордена, должен чувствовать себя олухом виноватым и «исправлять ошибку», как напоследок выразился Гидеон. Иди поймай демона, чтобы его пытать. Это не по божески как-то… Смущенный всеми этими думами, страж приземлился на место недавней схватки и обернулся в более удобный для исследований вид. Могилы как могилы, семидесятилетняя старушка и ее горячо любимый супруг.
«Ох уж эти смертные, такие милые, даже когда умирают…», - улыбнулся Маркус, отдавая дань уважения почившим и смахивая с их надгробий пепел от демонов.
Но от дальнейшего все эмоции, которые могла испытывать гаргулья, разом улетучились, осталось лишь негодование. Как человек мог его видеть? Почему человек вообще угрожал ему смертью? Значит, демон! Оскалив клыки в ответ на угрозу и расправив широкие крылья, Маркус пригнулся в стойку для атаки, но выжидал момента.
«Не ел, испепелил?.. Обалдел, что ли? Это вы, исчадья ада, можете жрать себе подобных и мертвечину!»
Взревев яростно и многообещающе, Маркус кинулся вперед, собираясь порвать и этого демона в клочья, пускай Гидеон сам разбирается, какого черта тут происходит, если надо. Но на пол пути к цели Маркус встал как вкопанный. Глаза в кучку пытались усмотреть что же такое прилетело ему в голову. Застряв во лбу, странный предмет не нашел за что держаться более, когда гаргулья перестала хмурить брови, стукнул по носу и рухнул под ноги. Согнувшись и взяв в руки сплюснутый металл, гаргулья принюхалась и наконец вспомнила, что за это за ерунда.
«Пистолет! Ну точно! А толку-то ноль!»
Гаргульи редко смеялись, каменное лицо не позволяло, но сейчас Маркуса раздирал смех. Вот же умора, это был шедевр военной мысли последних лет, смертоносный пистолет. Вспышка и кусочек металла! Нет, старое оружие имело силу, имело мощь, дух, свое имя, а это даже назвать нельзя было иначе как «пукалка». Рассмеявшись еще больше, Маркус взмыл в небо, без лишних раздумий схватив незнакомца за плечи когтистыми лапами. Демоном человек, как тот сам доказал, не был, но видел его и демонов в схватке,  а значит, представлял интерес для королевы и Гидеона.
«Ты прав, я такой не один. Посмотрим, что с тобой сделает Гидеон! Вот уж кто съест и испепелит…»
Туша у человека была не особо тяжелой, да и вообще для гаргулий все люди казались уж больно тощими, но координировать взмахи крыльев и сам полет Маркусу пришлось. Собор как всегда сиял, а часовая башня служила маяком в темноте, и на сияющий циферблат гаргулья несла свою ношу, не чувствуя ни возмущения, ни сопротивления. Благо говорить в такой форме они не могли, точнее не хотели, тяжело было, иначе бы поприветствовал как следует да поздравил с прибытием в святая святых Ордена. Швырнув человека на площадку, откуда гаргульи обычно взлетали, Маркус примостился рядом и обернулся в свой привычный вид, предупреждая все вопросы часовых быстрым объяснением.
- Доложите Ее Величеству, что у нас тут смертный, который все Видит!
Один из часовых убежал в зал королевы Леонор, где та вела тихие беседы с полководцем.
Постучав в дверь, стражник дождался разрешения и зашел в светлую обитель, озаренную сотней свечей, установленных на полу, подоконниках и на каждой плоской поверхности, включая шкафы и тумбы, где не было книг.
- Моя королева, вернулся Маркус! Он принес человека, который…Видит!
Встав со своего стула, Леонор переглянулась удивленным взглядом с Гидеоном и, преследуемая им по пятам, спешным шагом направилась к башне. Двери открыли заранее, услышав шаги и в свете звезд и луны пред незнакомцем предстала Леонор собственной персоной, тревожно осматривая, по ее мнению, чудо природы, но храня молчание, пока не вступил в дело с привычным запалом Гидеон.
- Будто нам мало было проблем с тем чудовищем, теперь еще и Видящий появился. Голову отсечь ему, немедленно!
- Не смейте! – вскинула руку Леонор, останавливая стражников, включая Маркуса, готового сейчас исполнить любой приказ, лишь бы отвести от себя гнев Гидеона.
- Он человек… - тихо добавила она, не отрывая глаз от чужих, незнакомых и почему-то таких пустых. - Он смертный, - с некоторым сомнением в тоне добавила Леонор и поджала губы, складывая руки в замок перед собой и обращаясь непосредственно к «чуду природы».
- Мы не тронем тебя, обещаю. Если и ты будешь вести себя…Порядочно. Мы никогда не встречали Видящих, - призналась Леонор и даже подошла поближе, чтобы выразить свои благие намерения, и не сдержала тут же последовавшего вопроса.
– И много вас таких? – как о целом виде, как совсем недавно сам Винчестер думал о роде гаргулий, поинтересовалась королева, рассматривая человека почти как в музее экспонат, с искренним любопытством.

Надо же, все-таки бывают чудеса на свете, думала Леонор, пристально изучая новоявленного собеседника. Ей не было страшно, пускай человек и думал, что может причинить им чем-то вред, судя по странной позе готовящегося в атаку воина, обреченного на поражение, но слишком дерзкого, чтобы это признать. Ей был знаком такой характер, яркий представитель подобного темперамента стоял за ее спиной и сам готов был пойти в бой, чего бы это ему не стоило. Но Гидеон не шелохнется без приказа, королеву всегда слушались.
А сама она тем временем пыталась разобраться, что же за Видящий к ним попал. Судя по странным его вопросам и выводам, бедный человек не особо хорошо видел произошедшее на кладбище. Или трактовал весьма странно. Он сам по себе был странным, ведь родившись человеком, он был лишен души, точнее, потерял ее, что не укладывалось в голове гаргульи. В священном писании говорилось о том, что души праведников и грешников попадают в Рай или Ад, но лишь после смерти. Кто же забрал душу у живого существа, оставив лишь бренную оболочку? И мог ли «жить» этот Видящий? Или он стал Видящим именно по этой причине? Столько вопросов своих и столько озвученных сбили Леонор с толку, но королева быстро нашла в себе силы снова мягко поднять руку и попросить о тишине, чтобы подумать. Гневаться белая гаргулья не спешила, напротив, взглянув вновь в лицо незнакомца, она представила себе охотника таким, каким привыкла их видеть – с луками и стрелами, арбалетами на крайний случай, на лошадях, в дремучем лесу в погоне за дичью. Какой же это охотник, если в арсенале ничего из выше перечисленного и не было. Или теперь такая охота? Любопытство охватило Леонор с головой, но она всегда умела выбирать слова прежде, чем спрашивать. Возможно, ее вопросы могли обидеть и так нервничающее создание. Он сам не знал, что Видит, и надо объяснить. На все воля Его, значит, эта встреча была не случайной. Терпение, сострадание, милосердие…
- Позволь для начала представиться. Мое имя Леонор, первая в своем роде, королева Ордена гаргулий. Мы дети небес, рукой архангела Михаила сотворенные для защиты человеческого рода от демонов.  А это… - окинув своих воинов любящим и гордым взглядом, Леонор сложила руки в замок и встала рядом со своим полководцем. – Мои воины. Мы - невидимые стражи этого города.
Чуть склонив голову на бок, королева невольно улыбнулась. - Поэтому несказанно удивлены появлением человека, который может хоть что-то видеть из хроник нашей многовековой войны. Мы не знаем охотников, как ты. Да и, по правде сказать… На охотника ты не похож.
Гидеон презрительно фыркнул, скрестив руки на груди и окинув незнакомца таким взглядом, словно это щуплое существо, претендующее на гордое звание, вообще даже оруженосцем не было годно, не то что охотником на какую-то дичь. Они и не знали, что бывают охотники на демонов, никогда с такими прежде не встречаясь. Маркус, решив наконец сдвинуться с места, преподнес Леонор сплющенную пулю, которую принял лбом, в доказательство того, что человек пытался его убить.
- Это часть его оружия, Ваше Величество. Пистолет. Он напал на меня, обозвал нечистью и вот…Принес его.
Осмотрев кусочек металла в свой ладони, Леонор со вздохом и некоторым смущением вернула предмет владельцу, если он вдруг ему понадобится. Современное оружие было незнакомо Леонор столь же, сколь и сам человек, стоящий впервые в обители гаргулий по стечению столь странных обстоятельств.
- Ну что ж…Охотник. Быть может, ты расскажешь о себе, ибо не знаем мы ни тебя, ни тебе подобных.

Отредактировано Leonore (2014-08-12 01:08:51)

Гидеону стоило не малых усилий сохранить самообладание. Смертный говорил с ними так, словно знал что-то больше или яснее гаргулий, ведущих кровопролитную войну с незапамятных времен, когда щуплого охотника и в задумке у родителей не было. И он дерзил, оказавшись перед их Королевой, оскорбляя не только ее, но и всех присутствующих. Гнетущее молчание, ведь Леонор не давала права слова говорить никому, кроме человека. Окруженный в кольцо, охотник испытывал их терпение, но без приказа к нему и пальцем не притронутся, хотя хотелось скорее все-таки отрубить голову. Взглянув на Леонор с искренней надеждой, что она даст такой приказ, вспомнив об уважении к себе, их братьям и сестрам, если уж не о гордости, полководец даже визуально, казалось, что раздулся, настолько переполнял его отчасти праведный гнев.
Человек смел сравнивать их с демонами, с нечистью, которая косит его же вид как созревшее пшено без особых трудностей, как чума, находя плодородную почву в виде слабостей и пороков. Даже гаргульи пострадали от рода человеческого, создаваясь их руками. Но нет, людей Орден любил, потому что на то была Его воля. Они были созданы для их защиты, но узнавший такую истину смертный не выразил никакого почтения, оскорбив сам факт создания Ордена столь унизительным сравнением гаргулий с порочной братией. Гидеон бы ему все объяснил наглядно, да и на колени бы поставил перед Милосердной Леонор, слишком милосердной, раз спокойно слушала такие речи.
И тут наступил момент, сравнимый с ударом грома. Гидеон, все это время пытающийся мысленно воззвать к королеве, чтобы получить разрешение покарать смертного, не смог игнорировать его слов, от удивления и охватившего впервые ужаса даже расцепив замок рук. С приоткрывшихся в беззвучном потрясении губ так и не сорвались столь настойчиво мучающие вопросы. Десятки вопросов, на самом деле, которые вдруг скрутили святую душу в болезненный комок. Снова взглянув на прежде хранившую равнодушие королеву, Гидеон заметил как заблестели от слез ее глаза. Она прижимала к груди ладонью крест, словно пряча его и находя в нем силы стоять и смотреть, стоять как подобает королеве и слушать, как подобает провинившейся ученице. Те же вопросы терзали и Ее Величество, но ответ на них был слишком жестоким, чтобы оказаться правдой. Этого просто не могло быть!
Все гаргульи были ошеломлены без исключения, и только авторитет Леонор не позволял им сдвинуться с места и издать хоть звук. Но они переглядывались, испуганно, потерянно, словно дети, которым наконец открыли страшную правду. Немыслимую правду, но с каждой секундой все более очевидную. Раскрывающую им глаза на все события, произошедшие в их судьбах, в их семье, в их войне! Неужели?..
- Моя королева?..- попытался дозваться до застывшей как статуя Леонор ее растерянный полководец, с каплей облегчения заметив привычный для белой гаргульи жест. Она на миг прикрыла глаза и чуть приподняла голову, вспоминая о статусе и о грузе ответственности на своих плечах. Если Леонор не будет вести себя как лидер, то никто не сможет, и даже в такой ужасный день она должна была быть сильнее всех.
- Мы никогда… Не убивали людей, охотник, - наконец подала голос Леонор, подойдя вновь поближе, всматриваясь в чужие глаза столь пристально, что казалось, увидит не только отрезанную душу, но и самые тайные помыслы. Он не врал, и это ужасало Леонор до глубины уже ее души. Он ни слова не наврал, а значит, страшной была эта правда, страшной и неизбежной, потому что объясняла все, все расставляла на свои места, лишая их надежды, столь необходимой в их войне.
– Мы убивали демонов. Те остатки первого легиона Наберия, которые нашли нового командира и снова стали мучить окрестные земли.
«Но мы не справились… За это нас и покарали?..», - обреченно произнесла Леонор про себя и отпустила крестик, осознав, что до трескания кожи, как пересохшей на жаре земли, сжала символ своего Ордена. Отпустив золотой крест, Леонор даже не стала смотреть, как моментально заживает ранка.
- Если ты слуга Господа… Если ты воевал за Него в той битве где нас не было, скажи нам тогда, за что прогневался господин наш Михаил?.. – голос Леонор непривычно дрогнул, но сжав кулачки, Королева все-таки смогла взять себя под контроль, не срывая своей детской обиды и злости на незнакомца.
- За что отверг все мои молитвы? Почему оставил нас в неведении, забрал благодать слышать его глас? Почему своих воинов он не призвал в столь важный час? Ты видел небесную стражу, не так ли?..

Отредактировано Leonore (2014-08-15 00:16:46)

«Нет…Нет, нет, нет! НЕТ!», - разум отказывался принимать такую правду. Настолько ужасную, настолько ранящую душу. Как это могло быть правдой? Как Отец мог оставить их всех? Не только своих воинов на земле, но и людей! Творения по его образу и подобию, тех, кого наделил частичками самого себя, святейшим духом, душой! Леонор дрожала, впервые за многие сотни лет ее тело, знавшее дрожь счастья и благоговейного страха, тряслось от ужаса. Все озвученное гулким эхом все еще звенело в ее голове, и вместе с тем внутренний голос стонал и противился, ведь он не врал, он не врал!
«Не может быть… Не может такого быть!» Она могла бы принять тот факт, что гаргульи подвели своего господина Михаила, что не оправдали его веры в них, не заслужили своих крыльев и душ, не заслужили носить Его символ, но как Отец мог их оставить? Поэтому легионы демонов так мучали человеческий род, не ведая кары, не чувствуя для себя угрозы. Их война уже была проиграна! Леонор не могла дышать, равно как не могли и все остальные ее братья и сестры, но впервые белой гаргулье стало по-настоящему плохо. Живое сердце в груди сдавило чьей-то невидимой рукой. Прикрыв глаза, самое невинное создание Михаила потеряло равновесие, ноги ее больше не держали. Их оставили, их бросили, не только потомков Адама и Евы, всех, все живое, все, что было создано, на растерзание демонам. Люди перестали верить, вера стала причиной для кровопролития еще более страшного и грешного, чем в старые времена, когда от звона стали можно было оглохнуть. Теперь же верой прикрывались ради корыстных жадных целей. И видя все это, понимая, люди не перестали быть ведомыми золотым тельцом, забыли о силе, которую им дал Господь, забыли о Даре. И покарал он их всех, просто отвернувшись. Поэтому не долетали до небес ее молитвы, не слышал их никто, ибо никто и не желал слушать. Как же это ужасно, остаться беззащитным и одиноким, как они в этом мире. Тяжелое бремя вести за собой Орден вдруг показалось ей несоразмерным с оставшимися силами.
Головокружение уронило ее в заботливые руки Гидеона, успевшего заметить непривычное состояние Леонор.
- Моя королева?.. – подхватив королеву под локти, полководец одним немым кивком головы приказал остальным воинам отправиться в ее покои и подготовить их к неожиданному возвращению. Никогда прежде не требовался гаргульям уход. Они либо умирали, либо жили, ничего более. Но слишком чистой была душа первой в своем роде, чтобы вынести такой удар. И все же, не одна Леонор отказывалась смириться с правдой. Ведь за что тогда умирали их братья и сестры? За что тогда погиб сам Гидеон? Вспомнив о том, как неожиданно снизошел назад на землю, полководец злобно стиснул зубы, чтобы сдержать в себе порыв грешного гнева. Лишь больше доказательств, лишь больше подтверждений ужасной новости, о которой они сами могли догадаться уже давно. Не было небесного царства. И души их близких возносились в никуда, и только Гидеон смог вернуться, потому что был грешнее всех прочих. Тяжелой была его жизнь и цепь на душе, тянущая вниз.
- Это… Это все ложь, он врет нам! Специально врет, чтобы мы потеряли надежду. Нельзя доверять словам незнакомца, не теряйте веры.
Она была слишком слаба, чтобы услышать полководца и согласиться, слишком слаба, чтобы возразить и расплакаться от нахлынувшего на нее бессилия. Вера была единственным источником ее силы, и сейчас этой веры не было, она пошатнулась как хрупкая ваза на шатком пьедестале, разбившись на осколки, острые как ножи.
- Я отведу ее отдохнуть, а его схватить и заковать! – рявкнул Гидеон, беря Леонор на руки. - Демон! У тебя нет души! Ты один из них! И наш священный долг убивать бездушных тварей! Если Бог и отвернулся от этого мира, то из-за таких как ты.
Смерив смертного ненавидящим взглядом, Гидеон покрепче прижал к себе святейшую ношу и почти что бегом направился прочь из башни, оставив своим воинам разбираться с новой напастью в лице вероломного Видящего.
«Пусть раскромсают на кусочки, эта ложь не стоит горя моей королевы и погубленных душ наших воинов…»

Гидеон принес королеву в ее скромно обставленные покои. Тронный зал, достойный королевы, без изысков, без злата да драгоценностей, с деревянным стулом, украшенным самоцветами и простыми, давным-давно собранными ею же самой стекляшками. Пара окон и десятки свеч освещали внутреннее убранство, позволяя рассмотреть самые дальние углы просторной комнаты. Открытое пространство нравилось Леонор намного больше пышно заставленных новомодных интерьеров комнат. Здесь не было ничего, кроме самого нужного и главного. Самым ценным в тронном зале были знания. Полки и шкафы, забитые манускриптами, древними изданиями, которые бережно хранила Леонор на память об ушедших веках, и даже некоторые новые творения человеческого ума, чтобы не терять связи и обзора на научный мир людей, развивающийся уже не десятками лет, а каждый месяц. Эти книги дарили ей покой и умиротворение не единожды в самые тяжелые для Ордена дни. Слова Бога, запечатленные разными пророками в особенности утешали порой нуждающуюся в покое душу белой гаргульи. Стремительная сила прогресса тянула этот мир в неизведанное, и гаргульям, повидавшим к чему приводят такие перемены уже много раз, надо было знать, какие опасности могут поджидать в будущем и как слабости людей будут использовать темные силы. Но ни одна из представленных в  библиотеке королевы Леонор книг не могла ее подготовить к тому кошмару, который она услышала из уст Видящего. И вряд ли хотя бы одна из них могла развеять посеянные чужими словами семена сомнений. Незнакомец не врал, ни единого слова не врал, если Леонор еще могла полагаться на свои силы видеть людей насквозь. Ей хотелось поверить в свою слабость, но подкосившее ее тело было лишь оболочкой, переживающей людские страсти, но душа, ее ум и вера были от Бога и не могли ее подвести. Леонор знала, что незнакомец сказал правду, и отчаялась. Это отчаяние саму же королеву и устыдило, поэтому едва Гидеон внес свою ношу в тронный зал, Леонор остановила полководца и осторожно ступила туфельками на каменные плиты, благодарно коснувшись его плеча. Медленно прошествовав к своему креслу, в меру величественно и гордо Леонор села отдохнуть. Спрятав глаза за тонкими пальцами, белая гаргулья осторожно стерла едва не пролившиеся по щекам слезы и обняла себя за плечи, качая головой.
- Я чувствовала эту опустошенность уже многие месяцы… - тихо заговорила она, признаваясь в давно терзавших страхах. - Чувствовала, но не могла понять, как такое возможно. Почему потеряна эта связь, почему они молчат.
- Моя королева, но мы не можем отречься от своего предназначения, - с нескрываемым волнением в голосе обратился Гидеон, приблизившись, но остановившись на почтительном расстоянии перед Леонор. – Иначе мы можем навлечь на себя гнев…
- Чей?.. – грустно спросила королева, подняв измученный взгляд на полководца. – Чей гнев мы вызовем? Или чью благодать испытаем?.. Его нет, Гидеон. Он не смотрит за нами… Он ушел. Разочаровался в своих детях и оставил их.
Как бы больно не было это признавать, но Леонор чувствовала, что вопреки боли и страданиям души своей по такой утрате, она никуда не денется. Эта утрата как ядовитый сок парализовывал и медленно но верно убивал. Прижав к груди крест, Леонор зажмурилась, искренне и отчаянно взмолившись в своих мыслях. Как им жить без Отца, как защищать его детей, его творения, не зная, правильной ли идут дорогой, правильные ли решения принимают. Как сражаться, не слыша боевых труб архангелов…
Их мир рухнул за один вечер. Но мир все еще был, он стоял за окном их Собора, люди жили как и прежде, переживали и радовались, страдали и любили, дышали, ели, пили, а гаргульи все еще были творениями рук Михаила и несомненно хранили Дар небес в себе. Если Отец и оставил этот мир, то хотя бы не забрал свои дары сразу.
Эта мысль помогла Леонор прийти в себя. Их души, их вера, их каноны, по которым жили, все святые писания, все правила, оставленные пророками потомкам своих народов – это ведь не потеряло ни смысла, ни важности, ни ценности. Не все потеряно и, быть может, увидев, что мир не безнадежен в своей порочности, Отец вернется. Улыбнувшись, будто наконец узрела правду, Леонор выпрямилась и с выдержкой, достойной королевы, уложила руки на подлокотники кресла, находя в том дополнительную силу.
- Приведи сюда Видящего. Я хочу поговорить с ним наедине.
- Наедине? Но это же опа…
- Нет опасности, Гидеон. Ты видел, он не может убить нас. Хоть и бездушное существо, но человек, и не захвачен демоном, а значит, безобиден. Но он не понимает то, что видит. Ты же слышал, он думает, мы убиваем ему подобных. А раз он…Охотник, коих, как оказалось, не мало и других, надо все прояснить. Ступай.
- Да, моя королева… - с поклоном Гидеон развернулся и хмурой тучей поспешил к дверям тронного круглого зала, назад к охраняемому другими гаргульями охотнику. Шаги его гулких эхом раздавались в коридоре, пока не достигли цели. Расступившись перед командиром, стража воинственно вытянулась по струнке, готовясь не то убивать, не то маршировать.
Негодование Гидеона можно было понять, но полководец лишь презрительно взглянул человеку в глаза и фыркнул, чтобы следовал за ним.
Приведя Видящего к покоям королевы, Гидеон распахнул двери и пропустил охотника внутрь, медленно и явно намеренно закрыв створки снова, определенно не собираясь оставлять Леонор совсем беззащитной. Потому и остался снаружи, караулить и поневоле слушать, о чем будет разговор дальше.

Отредактировано Leonore (2014-08-19 23:17:23)