Ее жизнь подобна вечной скачке. Цок-цок, цок-цок. Не удивительно, если ее внутренние часы издают вовсе не привычное тик-так, а именно звук, который приписывают скачущим лошадям. Такой же шумный, бешеный, быстрый. Сегодня она тут, завтра уже там, послезавтра еще где-то. Вечная спешка, вечное путешествие, погони самого разного сорта — где-то гонится она, где-то гонятся за ней. И она постепенно к этому привыкала. Не сразу, потому что сразу привыкнуть к подобному, равносильно всего лишь иллюзии, а постепенно. Она никогда не задерживалась в каком-то одном месте, забыв уже что в этом мире хоть когда-нибудь было для нее домом. Туда-сюда, туда-сюда. Постоянно спешить было не правильно. Вечная спешка — короткий путь к безумию, но она об этом даже не задумывалась. Для нее все менялось с быстротой кометы, но она оставалась неизменной. Все такая же шустрая, рыжая и хитрая.
Возможно, она задумалась бы о своей жизни, если бы не была так ею же занята. Большая часть ее проблем в ее маленьком мирке, называемым личным пространством, сочетали в себе одну единственную основную мысль, единый замысел — выживание. Ей надо было выжить, а как и каким способом, ее это не волновало. Борясь за свою жизнь, она порой забывала, какого это жить.
Чтобы все понять, ей было достаточно три секунды, она не глупая девушка, иначе бы не была такой хитрой. Но где эти свободные три секунды взять? У нее в жизни их нет. Кажется, если она умрет, то умрет на бегу — слишком уж эта лисица возбуждена собственными фантазиями и коварными планами, чтобы остановиться хоть на миг.
Она мчится, как молния, но и разрывается как гром. Он мчится, потому что ей это действительно нравится, но и не нравится одновременно. Кажется, все просто у нее в крови: спешка, желание жить за счет этой спешки, а кровь свою девушка давно ненавидела. Лиса могла заблуждаться, но ей просто некому было это сказать, никто не могу ее образумить просто потому что знакомства у нее тоже не задерживались надолго. Не любила она этого, вечной дружбы и любви. Враги, да, это другое дело. Их лучше заводить на долгое время, потому что иначе все будет слишком скучно. Немного заклятых врагов никому не помешает, добавит в жизнь щепотку остроты. Плохо, когда врагов много. Но Лиса умная девочка, она всегда знает к кому стоит польстить и заполучить себе в соратники, пусть и временные. Знала, от кого надо держаться подальше и держалась. Когда она попадала в неловкие ситуации, у нее получалось из них выходить. Она хитрая, она умная. Она прекрасная.

Она может вести себя в чьих-то глазах глупо, но лично для нее, мнение окружающих не значит ровным счетом ничего, если не считать конечно того момента, когда его можно использовать себе в пользу. Так, например, попав на бал одного графа, благодаря хитрым махинациям со своим именем и несуществующей легендой, Лисица, выдающая себя за Алису дель Фокс, прекрасно проводила время в компании очаровательных, даже на ее придирчивый вкус, аристократов, что находили ее внешний облик и грацию привлекательными. Ей они не нравились только тем, что всюду пытались показать свое богатство, отодвигая небогатых в дальний угол. Неприятно, но Лиса не была настолько доброй, чтобы открыто выражать свое сочувствие тем, кто оказался не по вкусу местным аристократам, вид которых буквально светился от золота. Лису это особенно привлекало с другой стороны, ведь было чем поживиться воровке. И вот, в карманах ее роскошного (тоже, между прочим, стащенного у одной нерадивой дамы) платья, уже хранится пара драгоценных перстней, снятых с рук многоуважаемых господ, которые этого даже не заметили. Довольная своей добычей, она не спешила задумываться, где смогла бы быстренько загнать дорогие украшения, потому что понимала, что с этим проблем у нее точно не будет. Она везучая.
Ей нравится на этом бале, просто потому что ее ушам приятна музыка и ей нравится, как на ней сидит это платье, ей нравится этот мужчина, что заглядывается на нее, каждый раз, когда делает вид, будто отпивает из бокала шампанское, а оно все не кончается, словно кто-то этот бокал заколдовал. Ей нравится, но и привыкать к этому она не собиралась. Уже завтра ее здесь не будет. Она исчезнет, словно ее никогда и не было, а воспоминанием о ней останется лишь вечная ассоциация ее личика с рыжим цветом. Платье будет выброшено в канаву, где его найдут бедняки, и одежда сменится на что-то намного более свободное и удобное. Может быть она отправится во Францию, туда, где за эти украшения дадут приличную сумму те, кто ценит такие творения. А может она не поленится и, сядет на корабль в Новый Свет. Думать по этому поводу она будет потом, а пока Лиса принимает предложение наконец осмелившегося мужчины на танец и элегантно плывет по залу.

Ее знакомят с графом уже под конец вечера. Высокий, но относительно немолодой мужчина стоит под руку со своей женой, на чьей шее красуется элегантное и безумно дорогое на вид колье. У Лисицы загораются глаза, но женщина приняла недобрый блеск за восхищение и типичную женскую зависть. К сожалению, Алиса всего лишь думала о том, что знает это колье, а точнее знает драгоценные камни в них. Позже, когда граф говорит, что его ему привезли Русские купцы, все встает на свои места. Это именно то, за чем Лиса долгое время гонялась, иногда даже не веря в существование этого колье. Когда-то давным-давно оно принадлежало то ли Кощею, то ли Горынычу, то ли еще кому-то, Лисица не помнила. Помнила, что кто-то из них определенно захотел бы это колье себе получить, а о цене Лиса всегда могла поторговаться. Ей много не надо, наверное, побольше менее способных на всякие чудеса камешек и гарантию, что она в любой момент, когда это понадобится, получит от покупателя защиту. Мило побеседовав с графом и графиней, Лиса выяснила, что ее кавалер на самом деле их сын, да, к тому же он оказался очень настырным и хотел по окончанию бала проводить девушку до ее дома, на что лисица ответила отказом, заявив, что до ее особняка ехать долго и многоуважаемый потеряет время. Подарив ему напоследок поцелуй в щеку, девушка с удовольствием наблюдала шок на его лице, когда она садилась в карету. Все таки мужчины такие смешные, особенно когда дело касается таких вещей. Ты им позволяешь быть сверху, а на деле, главной чаще всего оказываешься именно ты, девушка. Именно тебе приходится делать первый шаг, чтобы получить желаемое, а потом это еще и считается наглостью. А кто виноват, что этот мужской пол все, как один; все из себя скромные и обходительные. Карета покинула обширные территории графа, но остановилась на проселочной дороге. Девушка вышла из нее и, заплатив возничему должную сумму из своих запасов, отошла в сторону и мгновенно обратилась лисицей. Платье, как и предполагалось, осталось валяться в грязи, на утро, особенно, если, судя по тучам, пойдет дождь, от него останутся лишь грязные лоскутки. Когда ты лисица, преодолевать расстояние намного дольше, но приятнее. Чувство, будто весь мир сейчас подчиняется именно тебе, словно все-все подвластно твоему нюху, осязанию и слуху. Рыжая плутовка заспешила в обратную сторону, снова к поместью графа с понятной даже дураку целью. В дом она залезла лисицей, но оказавшись в спальне одной из служанок, превратилась в девушку и одела висевшее в шкафу скромное платье, повязала волосы в высокий хвост и сделала вид бедной и грустной служанки, которую только и заставляют делать, что работать. Прокрасться в покои графини оказалось проще простого, там же в шкатулке лежало и колье, но вот только выбраться без происшествий не получилось. В комнату вошла сама владелица украшения, и признав в Лисе даму с бала, догадалась так же, что она воровка. Понимая глупость своей неосторожности, девушке пришлось выбираться через окно второго этажа, спрыгнув с которого без особых проблем, но с привычной грацией лисы, она тут же обратилась лисой и побежала через лес, прежде, чем ее догонят.

Новость об украденном любимом украшении графини быстро распространилась по близ лежащему городу, многие стражники знали, что им надо найти рыжеволосую женщину, виновницу сего, но она быстро нашла выход из ситуации, подкупив одного капитана и получив место на корабле, отправляющемся в Америку. Для Лисы главное было, это убраться отсюда подальше, пока никто не узнал, куда она направляется. Пусть ей и придется сделать круг, прежде чем добраться до Кощея или Горыныча, но главное, она в относительной безопасности. Она не очень любила море и корабли, но и против них тоже ничего не имела. Если раньше она испытывала сильную морскую болезнь как только корабль уходил в море, то сейчас этого не было. Ей предоставили уютный закуток в трюме, который она умела загородила от любопытных взглядов моряков куском парусины. Ей было очень даже хорошо, это путешествие вызывало в ней разве что умиротворенные мысли и ощущение, что граф даже не стал гнаться за ней дальше. Такое спокойствие приятное, его на душе у рыжей давно не было. Она стояла на верхней палубе и, свесившись о перила, разглядывала зеленовато-голубую воду, шумящую за бортом, когда издалека раздался крик смотрящего о корабле на горизонте. Увидев знакомый флаг, моряки успокоились, но стоило кораблю поравняться с другим, как открылись пушечные отверстия и раздался первый залп. Лиса успела укрыться за одним из моряков, которого практически насквозь проткнула коряга, отлетевшая от борта. Если бы не он, на этом месте была она. Используя моряка, как щит, девушка упала в воду и, умудрившись перевернуть шлюпку дном кверху, оказалась сокрытая от глаз напавших на корабль людей, которые, когда судно их противников разлетелось практически на щепки, лишний раз проверили, померла ли рыжая плутовка или нет. Графу доложили, что одну рыжую женщину видели на борту этого корабля и, несмотря на то, что он принадлежал его же компании, разгоряченный граф нападками своей обиженной и оскорбленной жены, приказал этот корабль уничтожить, а вместе с ним и воровку. Его больше заботила ее смерть, чем драгоценность, жена его была того же мнения.

Но она выжила, пусть и замерзла до ужаса в этой холодной воде. Она была зла на все сразу; ее особенно бесила ее нынешняя беспомощность, ведь она сейчас находится посреди океана возле тонущего корабля разве что с драгоценным колье в кармане своего камзола, одолженного у капитана. Перевернув шлюпку, она обнаружила, что плыть в ней бессмысленно — в двух местах она была продырявлена щепками. Но плывущее рядом бревно, когда-то бывшее куском мачты, оказалось очень кстати. Она забралась на него, чувствуя, как силы постепенно ее покидают. Прекрасно. Впервые она в таком положении и совершенно не знает что делать. Вдалеке все еще виднелись белые паруса настолько сильно ненавистного корабля, что на эту ненависть у Лисы просто не хватало сил.

— Как я все это ненавижу! — воскликнула на родном русском языке Лиса, чувствуя, что долго ей не продержаться. Да, она собиралась бороться за свою жизнь до самого-самого конца, но в данный момент она не могла поверить, что конец всему пришел именно сейчас. Не так себе она это представляла. Как-то недостойно все получается, не в ее стиле. Она была готова умереть от руки какого-нибудь мужчины, которому она разбила сердце. Она была готова умереть от руки завистливой женщины. Но не так, не от усталости, не от безнадежности ситуации, не от того, что вокруг нее лишь море, да плавающие куски корабля и людей. Жутковатый вид, конечно, но Лиса многое видела, и это не пугало ее ни сколечки. Все, что заставляло ее испытывать дискомфорт это ожидание. Лишь бы все случилось скорее, надеялась она, отчаянно цепляясь не только за бревно, с которого норовила соскользнуть в холодную воду, но и за свою драгоценную жизнь, которую сберечь у нее видимо не получилось.

Лисицы не кошки, они вполне себе приемлемо относятся к воде. Они умеют плавать, нырять, но все-таки на своем собственном опыте Лисица знала, что больше всего на свете она ненавидит мочить свою прекрасную шкурку. Правда. Она любила свои рыжие волосы, когда была человеком, и любила свой мех, когда была лисицей. Она достаточно самовлюбленная, чтобы говорить о том, что в ней прекрасно все. Она редко заявляла об этом напрямую, имея привычку довольствоваться своей прекрасностью только сама с собой, потому что следовала старому убеждению — чем выше человек задирает нос, тем лучше видно его содержимое, а Лиса не любила кому-то рассказывать о себе. Она скрытная, она штиль и буря одновременно, и что-то между бывает только, когда ей это надо. Кто-то назовет ее пустышкой, но пустых людей не бывает, есть только глубоко наполненные. Если понаблюдать за каждым, выследить, схватить, сунуть под перекрестный допрос, припереть к стенке, заставить признаться, мы бы все, откровенно говоря, очутились бы в тюрьме. И самыми отъявленными преступниками, говорю вам, оказались бы судьи, министры, народные избранники, духовенство, педагоги, деятели благотворительных организаций. И даже Лиса с ее взглядом на свои деяния, ушла бы на задний план. Всегда нашлись бы личности, что по блещут еще большими грехами. Но Алиса издавна для себя решила, что она одно из самых прекрасных и самых ужасных созданий в мире, и никак от этой мысли не отделается. Больше всего ее раздражает в себе неспособность меняться к лучшему. Сколько бы масок она не примеряла, сколько бы раз не водила за нос окружающих, она никогда не станет настоящей. Как она была рождена и была ли она такой изначально? Ей оставалось лишь думать, будто меняться ей не надо, потому что именно это и есть она настоящая. Если во время своих рассуждени Лиса натыкалась на эту мысль, ее раздражение к собственной персоне заметно увеличивалось, что не делало ей никакой чести. Она не верила, что в ней есть что-то хорошее, но внутри каждого есть жемчужина, что он скрывает под панцирем убежденности в собственной обыкновенности или ужасности. Лиса просто не ищет и не верит в это. Отчаевшаяся женщина, которая запуталась в себе настолько, что не может отличить правды от лжи. Но зато в этом ее достоинство, она умеет жить на пару с откровенным безумством, тонко балансируя на грани. Кто-то на ее месте давно свихнулся бы, лишившись контроля над теми крупицами себя, что все еще можно было собрать во едино в какой-то образ.

Мертвые не рассказывают историй. Однако, на протяжении веков идут легенды о потопленных кораблях, о монстрах, ломающих судна, как спички, о кучи жертв, о погибших экипажах. Слухи есть, но вот достовернности в их правдивости не так много, как погляди. Но откуда тогда они берутся? Говорят, что выжиших не осталось, но так ли это?.. Наверное, кто-то расскажет про потопленный корабль Испанской торговой компании и будет винить в этом каких-нибудь пиратов, в том, что владелец, виновник этого погрома, будет скрывать свою причастность, чтобы не выдать себя в плохом свете. Появится слух о корабле с какими-нибудь... красными парусами и отчаянные малые начнут бороздить моря, чтобы его найти. А какой-нибудь капитан, что любил заменять белые паруса на красные просто из эстетических соображений, может оказаться в невыгодном положении, когда его поведут на виселицу с обвинением в пиратстве. Сколько невинных оказалось в петле из-за слухов? Лиса не знала. Честно. Но предполагала, что достаточно. И виновных, наверняка, тоже. В ситуации, в которой она внезапно оказалась, ее успокаивал тот факт, что за нее кто-то окажется на виселице, что кто-то умрет даже хуже, чем она. Перед предполагаемой смертью ее сердце буквально окаменело, и все, чего она хотела, это чтобы хоть кто-то в этом мире страдал больше, чем она сама. Чтобы ей было не так одиноко.

Нужно иметь сильное сердце, чтобы жить без корней и в одиночестве. То, что нас не убило, закалило нас. Сделало сильнее. Подарило нам опыт выживания. Выживание для Лисы всегда было особой частью жизни и для нее это больная тема. Во многом она винила именно это отчаянное желание жить. Во многом, включая обман, маски, гной, что сидит внутри нее. Так уж вышло, она думает, что если бы не привязывалась к жизни так крепко, все было бы намного лучше. Луч имеет свойство освещать предметы в зависимости от того, откуда он исходит: снизу или сверху. С силами, движущими поступками людей, дело обстоит так же. Одними управляет сила, исходящая сверху, другими — с самого низа. Два организма могут обладать практически одинаковым зарядом энергии, но их траектории окажутся различными из-за движущей ими силы. Но чем сильнее была Лиса, тем больше ей хотелось почувствовать себя слабой. Она закрывает глаза, лежа на этом чертове куске дерева, и ощущет тонкую нить, связывающую ее разум с реальностью. Но нить уже была хлипкая, она вот-вот оборвется, предоставив лисице вечное падение во тьму. Никто никогда не узнает, как именно она умерла, никто никогда о ней не вспомнит, потому что все, что оставила она в своей жизни, это следы краж и обманов. Вся ее жизнь была опутана тоними нитями и сейчас рвалась последняя. Остальные останутся, но уже будут лишены своей былой силы, когда у них была Лиса, как направляющая вперед, как создательница всех заговоров и интрижек, ради каких-то ценных и полезных вещей существенного и несущественного характера. Когда она теряет сознание, ей кажется, что ничего не произошло. Она не видит снов, она не слышит голоса. Она вообще ничего не слышит. Она всего лишь несчастная заложница своей пустоты. Только одна непроглядная тьма, отдавать отчет о времени в которой нет ни желания, ни шанса. Все значительное вдруг стало незначительным. «Жалкая загробная жизнь,» — подумалось Лисе, когда она несколько раз попыталась открыть-закрыть глаза, а ничего не менялась. И что? Так теперь будет всегда? Ни времени, ни смысла, ни жизни?.. Жизнь. Она словно море — вспоминать о нем было сейчас достаточно иронично, чтобы Лиса могла позволить себе смешок, расслышать который не смогла. Мы плывём по быстрому течению, кого-то оставляя за бортом, а кого-то принимая. Иногда море спокойное. Солнечные лучи играют на светлой глади вод и отражаются улыбками на лицах людей. А иногда бушующее. Безжалостные волны накрывают человека, пытаясь сломить волю и убить мечты. Приходится плыть через подводные скалы, избегая хищных рыб и пиратов. Выносить леденящий холод и пекущее солнце. Только самые сильные смогут доплыть до берега. Но является ли берег концом путешествия? Может это лишь небольшая остановка перед следующим отплытием?

Время потеряло свой счет.

И тут Лисица с резким вдохом открыла глаза, испуганно ловя ртом дыхание. Пусть она и была в какой-то странной и пугающей тьме, ей казалось, будто на самом деле она с головой окунулась в воды Северо-ледовитого океана, так насквозь ее пробирал холод. Она дрожала и не сразу могла сосредоточиться на мысли, что она все-таки жива. То было всего лишь потеря сознания и, возможно, странный сон, а как всегда бывает со снами, кто знает, что может приснится. Лиса знала колдунью, которая умеет читать сны и открывать их истинный смысл, интересно, что она сказала бы по поводу темноты, где нет ни времени, ни звука. Лиса не скоро бы отвлеклась от мыслей о безудержной удаче, что сопутствовала ей сегодня, давая шанс на жизнь, если бы не одно из главных ее чувств, чувство опасности и непонятливости. Больше всего на свете Лиса ненавидела, когда ситуация оказывалась без ее контроля, и сейчас был именно такой случай. Она не то, чтобы была недовольна своим «полу-воскрешением», а просто никак не могла понять где и как оказалась в приятно обставленной комнате, качка которой сообщила о том, что лисица находится не абы где, а на корабле. Сразу вопросы, какой, где, кто ее сюда принес, почему, опасно? Нужно бежать! Она оглядывается и замечает, что находится в каюте в одиночестве. Ей стало даже в какой-то момент страшно, незнакомое место заставляло чувствовать себя неуютно, а вопросы все роились и роились со скоростью бешеных мух. Но Лиса умела себя контролировать, а потому вполне сохраняла нейтрально-любопытное выражение лица, внимательно изучая окружающую обстановку. Ей не нравилось здесь. Одежда промокла, все тело приобрело соленый привкус от морской соли. Хотелось принять душ, а еще проснуться где-то в более спокойном месте и узнать, что все это сон. К сожалению, пусть Лиса этого и хотела, надеяться на подобную чушь она не стала бы в любом случае.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — и кажется голос осип от холода. Ответа пока не последовало и тогда Лиса решила, что ее на какое-то время оставили одну, что было очень кстати. Она чувствовала себя очень неприятно в таком виде, а потому вылезла из-под мягкого одеяла, чтобы встать посреди комнаты и скинуть с себя промокшее насквозь неброское платье, которое даже было ни чуточки не жалко. Оно жало Лисе в груди, и потому она возненавидела его, как только одела, но не стала менять, потому что спешила на корабль. Лишившись одежды, девушка укуталась как можно плотнее в одеяло, сделав из него некое подобие балахона, чтобы хоть как-то прикрыться. Благо, одеяло было большое и вполне подходило для того, чтобы использовать его по такому своеобразному назначению. Лисе не терпелось выйти из каюты и встретиться с теми, кто спас ее. Она коснулась рукой дверцы, не решаясь по-началу ее открыть, но потом собралась с духом, удивившись своей нерешительности, и вышла на палубу, выискивая глазами каждую мелочь, вглядываясь в лицо каждого матроса, словно бы она лично узнает того, кто помог ей. Каюта была роскошная, а значит капитанская. Для начала именно с ним девушка и хотела переговорить. Имея опыт общения с мужчинами, с моряками тоже, она нахмурилась и громко спросила: — Мне нужен капитан.