SEMPITERNAL

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » SEMPITERNAL » Архив игры » What a terrible world


What a terrible world

Сообщений 1 страница 6 из 6

1

http://i.imgur.com/nepsBz4.jpg

Alexander Lightwood & Magnus Bane

Отношения представителей разных миров всегда полны трудностей. Магнус чувствует, как от него отдаляется Александр, иногда пропадает где-то. В один из таких дней у Джейса пропадает руна парабатая, что зачастую свидетельствует о гибели парабатая. Отгоняя прочь мучительные мысли, близкие Александра начинают его поиски. С помощью заклинаний Магнусу удается определить месторасположение Лайтвуда, однако маг совершенно не ожидал увидеть своего возлюбленного таким.

Отредактировано Magnus Bane (2014-11-03 23:18:00)

+1

2

В себя Алека приводит тонкий солнечный лучик, но не привычно-тёплый, а неожиданно ожёгший плечо острой болью. Сознание и так при нём, но разум до текущей минуты отсутствовал, вытесненный единственным инстинктом – неведомой доселе жаждой. Лайтвуд инстинктивно отскакивает в дальний от раздражителя угол, озирается по сторонам и пытается восстановить цепь событий, из-за которой он оказался в каком-то не то недостроенном, не то полуразрушенном подъезде без единой живой души, полном мусора и рассыпающихся из-под ног крыс. Одежда напоминает многократно использованную половую тряпку – если бы кто-то догадался делать таковые из кожи – драная, в грязных разводах и если штанам ещё как-то повезло, но то, что осталось от верхней части формы можно спокойно пускать на фенечки. Вокруг изрядно крови, но боли нет, даже наоборот – Алек чувствует силу, странную и чужеродную, не чета той, что дают руны или магия. Он снова бегло осматривает себя и наконец понимает, что именно, за исключением отсутствия увечий кажется ему странным. Руны – вернее, их полное отсутствие на ставшей ещё более бледной чем обычно коже.
Исчезнувшие ангельские знаки, кровь, реакция на свет, общая непривычность состояния. Осознание холодным узлом связывается где-то в районе солнечного сплетения, растекается дрожью по телу и уже даже не нужно шевелить языком в поисках нечеловеческих клыков – всё и так ясно. Прошедшие часы выползают из затуманенной памяти, собираясь в отчётливые кусочки событий. На вкус Алека даже чересчур отчётливые.

Вот они неизменной троицей стоят в какой-то не слишком чистой и порядком заброшенной подворотне – вокруг мусор, обломки досок и кислый запах испорченного молока. Иззи пощёлкивает золотистым кнутом, опираясь плечом на облезлую кирпичную стену с россыпью трещин, в её глазах гаснущий огонь прошедшего боя и неприкрытая насмешка. Джейс вполголоса бормочет нечто, безусловно, оскорбительное, но покладисто подставляет парабатай окровавленное плечо – царапина, мелочь, но Алеку совсем не хочется, чтобы брат подхватил какую-нибудь демоническую заразу. Стычка была короткой и удивительно простой для нынешнего времени. И была бы ещё проще, если бы кое-кто не считал первой из своих обязанностей засунуть собственную голову в пекло раньше, чем использовать её по прямому назначению. Кое-кто всё это, безусловно, знает и только нахально щурит золотистые глаза, глядя как Алек старательно выводит иратце на его коже и давится заготовленным выговором. Вот и что с него возьмёшь?
Дело сделано, лук привычно закинут за спину, но ему что-то упорно не нравится. Алеку всегда что-то не нравится, мог бы сказать Джейс, но он – удивительно! – молчит. Может, свыкся с прогрессирующей подозрительностью старшего брата, а может, понимает, что для катастрофы ему будет достаточно всего один-единственный раз оказаться правым. Слов им не надо, достаточно выразительного взгляда и кивка – Джейс и Изабель идут в Институт вдвоём, а Алек остаётся искать вчерашний день по тёмным углам непрезентабельных уголков Браунсвилла. Это происходит уже не в первый раз и регулярно заканчивается ничем – если, конечно, не брать в расчёт тот раз, когда он по пояс провалился во что-то липкое и крайне дурно пахнущее. По возвращении лицом Маризы можно было иллюстрировать Медузу Горгону, а Алеку не было так стыдно с того-самого-случая-в-детстве, вспоминать о котором вслух в семье не принято.
Этот райончик тоже часть Бруклина, но едва ли возможно вообразить подобное, попеременно глядя на ухоженные цветущие улочки Клинтон-Хилл и держащиеся порой на изоленте и не слишком-то честном слове стены Браунсвилла. В хитросплетениях извилистых переулков между домами и полутёмных подворотнях можно спрятать целую прорву каких-нибудь сущностей, но сенсор упрямо молчит. Неясные шорохи остаются, но могут быть созданы крадущейся кошкой, заплутавшей старушкой или шатающимся от передоза наркоманом. Подозрительные звуки так и не оборачиваются ничем существенным следующие полчаса и уже пора возвращаться, иначе джейсовы насмешки доведут его до белого каления.
Алек не был бы собой, если бы не оставался собранным в любое время, не был бы нефилимом, если бы не заметил движение сбоку за долю секунды до удара. Отскочить времени хватает, но силы и скорости в молодом вампире многовато даже для Охотника – он явно недавно обращён, очень голоден и совершенно неуправляем. В нём нет той холодной уверенности и спокойствия, что отличает, например, Камиллу – это просто агрессивный кровопийца, не слышавший о Договоре, да и не сумевший бы его воспринять. С такими не ведут переговоров, убивают на месте во избежание десятка-другого иссушенных трупов впоследствии. Алек и не стал бы тянуть, но ему везёт, как утопленнику: клинок серафима выбит из руки настолько сильным и прицельным ударом, что запястье только и успевает издать печальный хруст, а на воткнутую почти по оперение стрелу вампир едва ли вовсе обращает внимание. Пользу приносит разве что короткий серебряный засапожный нож, которым удаётся полоснуть по открывшейся вампирьей шее. Для убийства недостаточно, нужен отсутствующий дневной свет или хотя бы огонь, зато нанесённое увечье изрядно злит противника и Лайтвуд обзаводится свежей царапиной на щеке и вслед получает ощутимый удар под рёбра. Пары секунд недостаточно, чтобы не то что встать, но даже восстановить дыхание и дальше всё тонет в сладко вяжущем тумане.

Алек встряхивается, отгоняя всплывающее из памяти наваждение, проводит рукой по лицу – пальцы оказываются перемазаны полузасохшей кровью, своей ли, чужой? Какое теперь это имеет значение. Что было дальше, после вампирьего укуса, он знает – читал в книге и даже как-то видел своими глазами, а в нынешних реалиях восстановить ход событий несложно. Едва ли его обращение можно назвать образцовым: могилой послужило углубление в полуразрушенном полу, видимо, небольшая часть коллектора; землёй – по большей части мешки с пожухлыми листьями вперемешку со всяческим мусором. Наверное, какой-нибудь примитивный, по случайности проходя мимо, решил, что звонить в соответствующие органы накладно и незачем, но вот присыпать окровавленный труп подручными материалами можно. Чтоб не маячил. Хотя, думается Алеку, в таком ушлом райончике вряд ли подобное зрелище кому-то покажется удивительным.
Вот, например, рядом ещё один, в отличие от него самого, действительно окончательно мёртвый. И Лайтвуд даже знает, почему, но всё же находит в себе силы повернуться и посмотреть. Парень лежит в неестественной, скрученной позе, разорванная грудная клетка смотрит в потолок. Кажется, довольно молодой – впрочем, в таком состоянии сразу и не скажешь, двадцать пять ему было или сорок. Алек присматривается внимательнее и тут же жалеет об этом, спазм схватывает горло и к бурым пятнам на полу прибавляется ещё одно ярко-алое. Похоже, и предыдущие порции заходили не слишком успешно, видимо, от чрезмерной жадности новообращённого организма. Но по ощущениям оставшегося внутри вполне достаточно, чтобы не облизываться при виде любой из пробегающих мимо крыс. Насчёт людей он не слишком уверен и проверять эту гипотезу нет никакого желания, уж лучше давиться кошкой. Алеку вспоминается Мяо и снова становится дурно.
Он, пожалуй, и не ожидал от себя такой холодной констатации факта – впрочем, может, всему виной его нынешнее, не совсем живое состояние? Или то, что всё это разом обрушилось на голову ушатом ледяной воды, и мозг ещё попросту не сумел толком переварить случившееся и оценить масштаб катастрофы. Впрочем, на это у него предостаточно времени – в бессознательном состоянии прошла вся ночь и большая часть утра, и теперь до наступления сумерек шага за порог не сделаешь. Вполне хватит, чтобы, сидя на негостеприимных ступеньках, успеть постфактум ужаснуться и пройти все стадии принятия собственной смерти.

Отредактировано Alexander Lightwood (2014-11-06 21:30:00)

+1

3

Магнус, не отвлекаясь от черчения магического круга на полу свой гостиной, рассеяно погладил потершегося о его штанину Главнейшего Мяо, не позволяя питомцу зайти на рисунок. Это было уже третье заклинание, которое маг собирался использовать, чтобы отыскать пропавшего Александра. Предыдущие два не дали должного результата, и Магнус чувствовал как внутри нарастает гложущее беспокойство, которое поселилось в нем стоило магу увидеть пустующий участок на коже Джейса, где прежде была расположена руна парабатая. В подавляющем большинстве случаев пропажа данной руны могла означать лишь одно: смерть Сумеречного охотника. Однако так же имелись и другие обстоятельства, при которых руна могла бы исчезнуть. Как если бы нефилим перестал быть Сумеречным охотником, решив присоединиться к Безмолвным братьям в Городе костей, но не только.
    Прошло уже несколько часов с тех пор как взволнованные детишки нефилимов объявились  в доме мага, чтобы сообщить ему новость и заручиться поддержкой, чтобы отыскать своего брата, а у Магнуса перед глазами то и дело всплывал Джейс с отсутствующий руной, его место довольно быстро занимал нефилим с голубыми глазами.
    Жизнь Сумеречных охотников всегда была полна рисков, а уж особенно сейчас, когда сын Валентина, в жилах которого текла демоническая кровь, решил изменить мир, сделав нефилимов слугами тьмы. Их воспитывали быть готовыми отдать свои жизни защищая этот мир, и ранние смерти не были большой редкостью в Сумеречном мире. Магнус знал это. Но не хотел испытывать очередную горечь утраты, не хотел терять Алека. Не так, не так скоро.
    Они виделись друг с другом только вчера, а еще сегодня Алек сражался вместе с Изабелль и Джейсом. Теперь же исчез. Слишком внезапно.
    Продолжая чертить сложный рисунок, Магнус старался отбросить из головы все сторонние мысли, что разъедали внутренности, и сконцентироваться на поставленной задачи, на заклинании. Благодаря долгому сотрудничеству с нефилимами, которое во многом обуславливалось условиями Соглашения, магу уже доводилось сталкиваться с подобными случаями, и он знал, что, вероятно, ждать нужно было чего-то трагичного, но не хотел терзать себя возможными догадками. Когда же круг наконец был закончен, Магнус разложил в его центре карту, которая буквально мгновение назад покоилась на одной из полок букинистического магазина, и потянулся за футболкой Алека, которую отыскал в своем лофте во время поисков вещи принадлежавшей его возлюбленному. Предыдущие заклинания, использованные Магнусом, чтобы отыскать Сумеречного охотника, не дали должного результата. С помощью них он не смог определить текущее месторасположение нефилима, словно его вовсе нигде и не было. Не желая опускать руки, маг стал размышлять над другими способами поиска, и, чтобы попробовать поискать хоть каких-то зацепок, Магнус решил поискать Александра через вещи, принадлежавшие ему.
    Комната наполнилась голубым свечением, стоило Магнусу зашептать магические слова. Создавая в своей голове нужный образ, благодаря имеющейся футболке сосредоточившись на одежде Александра, он следил за изменениями на карте, наблюдая как на ней появляются искрящиеся точки - места, где должны были находится вещи, принадлежавшие Алеку.
    В конечном итоге точек на карте появилось совсем немного. Некоторые из них были расположены в таких местах как Нью-Йоркский институт, лофт Магнуса и не представляли интереса для мага, однако месторасположение других точек заинтересовало его. Выбрав среди них ту, что была наиболее вероятным местом, где Бейн мог найти что-то, решил проверить ее первой. Не тратя времени на сборы, он схватил мобильный телефон с журнального столика, чтобы быть на связи с семьей Алека, и торопливо покинул свой дом.
    На улице, поморщившись от яркого солнечного света ударившего в глаза, Магнус осознал, что ночь закончилась и наступило утро. Прикидывая каким маршрутом будет удобнее воспользоваться, чтобы затратить на дорогу меньше времени, оглянулся по сторонам и заметил едущее по улице такси. Махнув водителю рукой, маг с некоторым нетерпением стал дожидаться остановки раскрашенного желтым автомобиля.
    Уже находясь внутри салона такси пропитанного запахами дешевых освежителей воздуха, Магнус назвал необходимый адрес. Заскучавший водитель хотел было завести некое подобие беседы, поинтересовавшись, действительно ли его пассажиру нужно попасть в далеко не самый благоприятный район Бруклина, предупредив об орудующих там воришках, однако погруженный в свои мысли маг не обратил на его слова особого внимания. Тишина повисла в салоне, Магнус рассматривал карту, думая правильным ли это заклинание было решением или следовало попробовать что-нибудь другое. Футболка Алека, которую Магнус использовал в своем заклинании должна была привести к другим вещам, которые контактировали с нефилимом. Маг рассчитывал, что вместе с его одеждой, сможет отыскать самого Александра, ведь независимо от своего состояния должен же был быть одет во что-то?
    Прибыв по указанному адресу, Магнус расплатился с таксистом и оказался на улице неподалеку от нужного ему места. Сверившись с картой, он сориентировался на месте и выбрал нужное ему направление. Настраивая себя на то, что готов ко всему, что его бы не ожидало, Магнус шел вперед, чувствуя как с каждым шагом внутри него непроизвольно нарастает волнение.
    Не замедляя и не ускоряя темпа, маг завернул за угол. На ступеньках заброшенного здания, прячась в углу не доступном для солнечных лучей, Магнус заметил знакомую фигуру. Сердце пропустило удар.
    — Алек? — негромко позвал он, используя сокращение, которое предпочитал его возлюбленный, вместо полного имени, которым любил называть его маг.
    Преодолев разделяющее их расстояние, Магнус присел на корточки, и осторожно коснулся того, чьим поискам посвятил всю ночь и утро, желая узнать в каком состоянии находится Александр. Одежда, позволившая Магнусу отыскать парня, была изрядно потрепана, а на коже оставались следы подсохшей крови, но он был жив и не имел существенных повреждений, это позволяло Верховному магу Бруклина почувствовать нахлынувшее на него облегчение. Правда труп, расположенный рядом и отсутствие рун на светлой коже нефилима, а так же то, как он старался избегать солнечного света позволяли Магнусу сделать некоторые выводы о случившимся, пусть и не давали ему увидеть полную картину произошедшего. Он, прижав Алека к себе, заключил его в свои объятия, ласково поглаживая уже бывшего Охотника по волосам.
    — Как ты? — Магнус предпочел бы обойтись без этого, одного из наиболее часто задаваемых вопросах в подобных ситуациях, но ему было необходимо услышать голос Алека. И его действительно интересовало самочувствие пострадавшего. Хотя одного взгляда на его поникшую фигуру хватало сказать, что оно было далеким от отличного, но маг хотел узнать насколько все плохо. Ему хотелось как можно скорее увести Алека отсюда, с этих ступенек, подальше от луж крови и прочих вещей. Он не стал медлить. Подозревая, что обычный способ перемещения может представлять некоторые трудности, Магнус принялся создавать портал ведущий к нему домой. Маг не был уверен, что в таком состоянии Лайтвуд захочет попасть в Институт, поэтому решил, что его дом сейчас будет вариантом.
    Подняв Алека на ноги, и удерживая его, потянул за собой. Через мгновение они оказались в гостиной, где Главнейший Мяо встретил их мяуканьем.

+1

4

Произошедшее раскладывается по полочкам быстро и чётко – сказываются навыки человека, привыкшего отмерять по семь, а то и семьдесят семь раз. Решения, тем не менее, по-прежнему нет. Когда-то Алек не единожды думал, что мог бы предпринять, случись с ним то же, что с Люцианом. И отчётливо понимал, что для него предложенное Валентином Люку совершенно неприемлемо: он не смог бы оставить друзей, коллег, Магнуса, семью – только не после Макса. Алек прекрасно знает все эти глупости про «без меня будет лучше» и прочую софистику о якобы чести Охотника, но знает и то, что честь не может заключаться в побеге от ответственности, какими бы ни были обстоятельства. Но, несмотря на собственную уверенность и количество логических аргументов, он совершенно не представляет, как сможет сказать всё это. Даже будучи уверенным в том, что Джейс никогда не протянет ему нож с выражением лица: «Сделай всем одолжение, умри окончательно» предстоящее объяснение кажется странным и до дрожи страшным. Голова говорит, что лучше уж так, чем быть действительно мёртвым, и Алек понимает, что это один из тех случаев, когда он предпочёл бы, чтобы его рациональная часть заткнулась. Ни один её аргумент не может вернуть того парня на полу и где-то на краю сознания скользит мысль, что вот этого вполне может быть достаточно, чтобы воспользоваться ножом. И факелом, для верности.
Чужие шаги он слышит издалека, даже раньше, чем оклик знакомым голосом – сказывается свежеприобретённая чувствительность – но от прикосновений всё равно невольно вздрагивает и едва не отскакивает. Разум осознаёт, но переформировавшийся организм ещё не привык ощущать себя иным и вкупе с общей нервозностью ведёт себя не слишком-то дружелюбно. Переформировавшийся и мёртвый, мёртвый! организм, тупо повторяет про себя Алек, – мёртвый, несмотря на обострившиеся ощущения и переполняющую силу. Как можно одновременно чувствовать себя способным руками гнуть подковы и быть не в состоянии подняться на ноги без посторонней помощи – неясно. Но так есть, а искать причинно-следственные связи он просто не в состоянии.
Спрятаться в объятьях Магнуса просто и привычно, напряжение ожидаемо немного отпускает – в этом жесте больше слов, чем Алек мог бы придумать. Для объяснений слов всё не находится, да оно и к лучшему. Он не уверен, что обманчивое спокойствие не окажется подтаявшим весенним ледком и не развалится на части в самый неподходящий момент. А маг именно тот, с кем можно перестать быть старшим, ежесекундно ответственным за все неучтённые мелочи и просчёты в планах, за все выбитые зубы Джейса и сломанные ногти Иззи, и немного побыть Александром-который-просто-Алек. И помолчать.
Магнус не жалеет сил на провешивание портала и Алек оказывается, какое облегчение, не в Институте, а дома. Может, не совсем у себя дома, но в том месте, где он чувствует себя почти комфортно, даже в таком состоянии. Кот подозрительно принюхивается к нему и, судя по прищуру удивлённых жёлто-зелёных глаз, чувствует, что знакомый запах несколько изменился. Похоже, не в лучшую сторону – выражение мордочки явственно говорило о кошачьем недоверии к подобного вида метаморфозам и Алеку даже кажется, что на него собираются зашипеть. Можно было бы сказать что-нибудь вроде «Это же я, Мяо», но он уже не слишком уверен, что он – всё тот же «я». Невольно вспоминается когда-то вскользь оброненная Магнусом фраза:
Я не встречаюсь с теми, кто не нравится моему коту.
Алек хотел бы посмеяться над этим, но ему почему-то совсем не смешно – эта реакция становится отрезвляющей, первым свидетельством другого существа о том, что он навсегда изменился, и теперь это «навсегда» оказывается несоизмеримо длиннее. Лайтвуд пытается легонько оттолкнуть мага – получается как-то невразумительно и куда сильнее, чем хотелось бы – спиной вжимается в ближайшую стену, выставив перед собой руки. Пальцы едва ощутимо подрагивают.
- Не подходи. – Собственный голос, вопреки ожиданиям, абсолютно такой же как обычно, и даже не кажется жалобным или дрожащим. – Я не знаю, смогу ли с этим справиться. – Насколько сейчас опасна для окружающих его жажда крови, и вправду неясно: ни то, сколько пищи ему нужно, хватит ли того, что он уже выпил и как надолго. Откуда ему вообще знать, как именно это происходит? Первый голод остался в полузабытьи подворотни вместе с незнакомым трупом, немедленного желания вцепиться в горло ближнему не было, но Магнус – не тот, на ком это можно проверять. Алек невольно визуализирует и давится приступом тошноты. Ни на ком. Никогда.
- Мне никак не избавиться от этого, так? – всё-таки задав нелепый и однозначно безнадёжный вопрос, Алек понимает, что всячески, даже в мыслях, избегает слова «вампиризм». Пусть он никогда не был так радикально настроен к нежити, как многие его родственники, но термин всё равно звучит, как клеймо. Насильно выжженное на коже и разом перевернувшее мир с ног на голову. Какая ирония: то, что было вечным и незыблемым – собственная сущность, дело всей жизни, оказывается закрытым навсегда без возможности вернуться, а то, что ещё вчера казалось Самой Большой Проблемой Мироздания – исчезло, если не всё, то первопричина точно. Кажется, Алек всё-таки нашёл путь никогда не расставаться – пусть идеально-гипотетически, но буквально никогда – и остаётся только надеяться, что где-то на полпути по этой дороге он не оставил где-то на обочине самого себя.

+1

5

Когда его отталкивают, Магнус делает шаг назад, чтобы удержать равновесие и не свалиться на пол от толчка. Подобный жест мог бы ранить, если бы маг не знал Александра и не ожидал от него подобной реакции. Настороженность кота, которой раньше не наблюдалось в его взаимодействии с Алеком,  не ускользает от внимания мага, который больше наблюдает за своим возлюбленным, нежели за питомцем. Магнус знает, что Лайтвуду порой не хватает уверенности в себе.
   Он улыбается, глядя на стукнувшегося со стеной и выставившего вперед свои руки бывшего Сумеречного охотника, но есть в этой улыбке что-то усталое, немного обреченное и вместе с тем очень нежное. Вместо того чтобы послушаться и не приближаться, Магнус делает шаг навстречу. Он касается одной из рук Алека, выступающих некой преградой, свой ладонью. Природа опасений, терзающих возлюбленного, ему понятна, благодаря знакомствам с вампирами, имеющимся у него в достатке. Далеко не каждый, насильно обращенный, был рад стать живым мертвецом, жаждущим крови, но, для того чтобы жить, им приходилось мириться с этим. В  случае с Александром, все несколько осложнялось тем, что он был из рода нефилимов, которые на протяжении многих веков вели ожесточенную борьбу с Нижним миром, частью которого ему предстояло стать. Александр был жив, но больше не мог быть частью мира, которому посвящал себя прежде. 
    — Ты справишься, — эти два слова маг произносит уже без тени улыбки на лице, спокойно и уверенно. Он верит в это. Верит в Алека. Хотя знает, что это будет непросто, скорее даже мучительно тяжело. Они справятся с этим вместе. — Я помогу.
    Магнус сплетает их пальцы. Он не хочет, чтобы Алек отталкивал его, особенно сейчас, когда мир нефилима разбился на осколки, и ему такому же, но вместе с тем другому, предстояло собрать их во что-то новое. Желание мага: быть рядом, сделать для своего возлюбленного все, что потребуется. 
    — Мне никак не избавиться от этого, так?
    — Так, — соглашаясь с ним, Магнус кивает головой. На самом деле, от этого, можно избавиться, и они оба знают как. Достаточно выйти под палящие лучи солнца, но тогда с уходом этого, останется один лишь прах. Это совсем не то, что им подходит.
    Здесь, в хорошо освещенной гостиной, Алек больше не скрыт темнотой тени, и Магнус может внимательно рассмотреть его внешний вид полностью, все эти пятна грязи и крови (чьей?), порванную одежду и светлую кожу, на которой больше не осталось черных следов. Он хочет задать два интересующих его вопроса: как это произошло? Кто это был? Но молчит. Не потому что не желает тревожить, просто еще найдутся и другие заинтересованные этой историей. Конклав не оставит без внимания нарушение Соглашения, возможно Нижний мир ожидают весьма неблагоприятные последствия, но это волнует мага далеко не в первую очередь. Его волнует Александр.
    Кое-что в их жизни, должно было измениться. Оно уже изменилось, когда руны исчезли с кожи того, кто больше не являлся нефилимом, но со многими проявлениями этих перемен им еще только предстояло столкнуться. Алек был здесь, с ним. Пока этого было достаточно.
    Магнус помнит об Изабелль и Джейсе, которые скорее всего до сих пор не находят себе места разыскивая своего брата. А так же о родителях Алека, которые уже потеряли одного ребенка, а теперь столкнулись с возможностью потерять другого.
    — Я должен позвонить твоей семье.
    Это была одна из тех вещей, которые нельзя было откладывать, даже если Алек еще совсем не был готов к встрече, которая так или иначе должна была произойти. Чтобы сгладить повисшую в комнате тишину, Магнус, держа его за руку, потянул Алека из гостиной.
    — А тебе не помешало бы переодеться. Со всеми этими дырками на футболке, демонстрирующими твой торс, ты, несомненно, выглядишь очень горячо. Но, согласись, может быть и лучше. Я наберу тебе ванну, — тон Магнуса полон веселых нот. После бессонной ночи и сил, затраченных на заклинания, он чувствует себя несколько уставшим, но находит в себе силы казаться энергичным. Он хочет ободрить Алека, или хотя бы отвлечь его от всех тех мыслей, и теплая ванна на его взгляд, довольно неплохая идея для того, кто провел всю ночь на улице.

+1

6

архив в связи с удалением игрока(-ов)

0


Вы здесь » SEMPITERNAL » Архив игры » What a terrible world


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно