Англия славится своей негостеприимной погодой. Будто оправдывая свою репутацию, Лондон встречает меня неприветливым моросящим дождём и лёгким туманом, окутывающим, словно тончайшей вуалью, уличные фонари, отчего вокруг них образуется красивое радужное гало. Временами дует ветер, но несильный, а серые многоэтажные дома вырастают из улиц и уходят ввысь, в тёмное пасмурное небо, окружая меня молчаливыми стражами. В подобной обстановке, учитывая почти полное отсутствие прохожих, не считая сгорбившихся по подъездам и подворотням ночных пьянчуг, становится немного не по себе и самому отчаянному. Город больше напоминает некий призрачный мираж с намёком на антиутопию Герберта Уэллса.
Я не могу сказать, что Лондон, в котором меня не было свыше четырёх сотен лет, встретил свою старую знакомую враждебно. Скорее, он просто раздражён моим присутствием. Всех всегда раздражает моё присутствие, но тут уж ничего не попишешь - сама виновата. Впрочем, искать виноватых и обвинителей смысла нет - история, которая началась ровно пятьсот сорок один год назад, стала настолько запутанной, что чёрное и белое в ней давно смешались, образовав много оттенков серого, куда больше пятидесяти.
Я снова бегу. Справедливости ради стоит признать: на этот раз я бегу по собственной глупости. Когда была в Англии в последний раз, я убегала по воле случая от чудовища Клауса. Правда, изначальная причина, какого чёрта я потащилась в Англию сегодня, лежит в той же плоскости: снова Клаус, этот сукин сын. История повторяется. Однако, убегая от него, я попалась другим.
Сейчас я вполне могла избежать преследования, но голод оказался сильнее. Я и сама не заметила, как мои клыки уже рвали глотку какого-то зазевавшегося прохожего. Реальность рассыпалась на десятки кусочков и окрасилась в алый цвет стекающей по серой стене крови, а когда всё вновь стало единым - у моих ног лежал обескровленный труп в поношенном деловом костюме. Наверное, он поздно возвращался домой с работы. Его ждали.
И всё бы ничего - совесть привычно молчала, - если бы моё вынужденное злодеяние не попалось на глаза волшебнику...

«Дёрнул тебя чёрт идти по тому же переулку! Не мог выбрать другой маршрут, да?».
Надо было убить его. У меня был шанс. Он не ожидал меня увидеть, так что у меня имелось преимущество секунд в пять. Вампиру достаточно и одной, чтобы свернуть человеку шею... но я этого не сделала. Понятия не имею, что меня остановило - словно какая-то неведомая сила дёрнула, заставила развернуться и побежать прочь. Наверное, во всём оказалась виновата моя подсознательная привычка сбегать с места преступления, а не оставаться и пытаться решить возникшие проблемы, глядя им в лицо. Молодец, Катерина, можешь себя поздравить с очередным дебильным поступком в своей новой жизни, которая, если всмотреться в суть, мало чем отличается от старой.
И снова против меня играют обстоятельства. В который раз.
К счастью, с тем же успехом мне в который раз благоволит и банальная удача. Подумать только, ведь в начале шестнадцатого века я была знакома с одним почтенным господином. Я помню его до сих пор: бледная кожа, длинные светлые волосы, тонкие губы, резкие черты лица и холодный, практически змеиный взгляд - Люциус Малфой I, чистокровный волшебник. Говорили, что он был женихом Елизаветы I, но свадьба так и не состоялась. Правда это или нет, я не узнала, да и не посчитала нужным узнавать - уж больно боялась потерять его доверие, когда Малфой позволил мне остановиться в своём поместье, скрываясь от Клауса. Будь я не из дворянкой семьи, Малфой, наверное, не пустил бы меня за порог - презрительное отношение к нечистокровным волшебникам переносилось и на людей, коим не повезло быть выходцами из благородных сословий. Именно Люциус в те дни поверхностно посвятил меня в мир волшебников - одну из тайн нашего мира, о которой я даже не подозревала. Оказалось, маги совсем не похожи на привычных мне ведьм.
Сейчас меня наверняка ищет всё Министерство Магии. Вроде бы авроры истребили вампиров - по крайней мере, до моего появления проблем с кровопийцами, судя по ошеломлённому лицу того волшебника, не наблюдалось. Лишь когда он полез за волшебной палочкой, стало ясно, что он прекрасно знает, что нужно делать. Хотя можно ли убить вампира заклинанием, даже таким страшным, как Авада Кедавра?
В любом случае, мне не хочется проверять это на своей шкуре.

Надо же, поместье почти не изменилось за четыре столетия. Стоит как стояло, тихое, тёмное и зловещее, как некий монумент. Рядом с ним в те годы я ощутила себя маленькой и беспомощной. Удивительно, но сейчас это ощущение вернулось, хоть и не в полной мере. У меня вообще возникло чувство, что я перенеслась назад во времени; что дверь мне откроет всё то же Малфой I, с кривящимися в лёгкой пренебрежительной ухмылке тонкими губами и презрительным взглядом холодных голубых глаз, чей взгляд пронзал насквозь, как два кинжала, и видел, казалось, все мои помыслы.
Дождь прекратился, хотя туман по-прежнему висит на городом. Мало того - он стал гуще. Невольно вспоминаются рассказы о жутких созданиях - дементорах, высасывающих из людей светлые эмоции, а при случае и вытягивающих из них души. Интересно, есть ли мне смысл беспокоиться об этих тварях? Светлого во мне не так чтобы очень много, хотя Малфой говорил, что дементоры заставляют тебя переживать все самые жуткие моменты твоей жизни снова и снова. Светлого мало, зато жутких моментов за мою долгую пятисотлетнюю жизнь - хоть отбавляй. Хотя не факт, что дементоры вообще среагировали бы на вампира. Не моя область, но подобные вопросы лезут из подсознания сами собой, как крысы из подвала.
Невольно поёжившись, поднимаюсь, наконец, на крыльцо особняка и, взявшись за тяжёлую бронзовую ручку в виде змеиной головы, трижды стучу в дверь.

Отредактировано Katherine Pierce (2014-11-12 23:48:19)