"Beyond the sea
Grey melancholy
Who knows it's trip?
Where will go the ship?
In the end of the way
Is there some hope?
Why have I to pray?
Where is life's rope?
Caronte will sail
Will not stop his gale"
Dark Moor – Beyond the sea
Вечер в Громовом Утесе, как и всегда, проходил относительно мирно. Те посетители, что жаждали внимания Вождя, ушли уже довольно-таки давно, и Бэйн мог с чистой совестью оставить менее важные дела, переложив их на рога старейшин, занимавших почетные места близ его «трона». Молодому вождю это было позволительно, кстати, и по причине того, что его ждал и долгий путь, который маги Орды, прибывшие в Громовой Утес ранним утром и лишь сейчас отдохнувшие с долгой дороги, обещали превратить в секундный прыжок через пространство.
Не сказать, что Бэйн не доверял магии, но всё-таки определенный скептицизм при виде нескольких суетливых троллей, усеянных татуировками и при этом одетых как ярмарочные шуты людей, он испытал. Впрочем, скептицизм рассеялся без следа, как только на «арену» предстоящего ритуала взошел предводитель делегации магов, огромный орк, скрывающий своё лицо за маской из головы явно ещё большего, чем сам он, волка. Знаменитые на весь Азерот своими разрушительными заклинаниями маги зеленокожего народа никогда не были самыми аккуратными, логичными или тонко понимающими своё дело личностями, но когда они колдовали, итог их заклинания всегда был прост, суров, логичен и внушителен. Как тот же удар молнии в противника.
Обменявшись краткими приветствиями, орк и таурен прошествовали в шатер Бэйна, где вождю предстояло вкусить заслуженный ужин, а орку – доказать твердолобому своему клиенту, что телепорт, ими сейчас возводимый, станет лучшим приобретением Громового Утеса на ближайшие десятки лет. По словам орка, они нашли совершенно особый, нестандартный метод перемещения в пространстве, который позволял «вторгаться» в системы телепортов Альянса и перебрасывать таким образом послов или же воинов напрямую в самые сердца их городов, минуя их же хитрые системы защиты. Вот и сейчас, вместо того, чтобы отправляться на побережье и плыть на унизительном по определению для столь важной особы, как Бэйн, корабле, маг предлагал воспользоваться его технологией, которая была, разумеется, уже сотню раз проверена на добровольцах.
Никто не сомневался, что маг лжет, но сейчас важным было совершенно не это. Бэйн совсем недавно признал свой народ частью Орды. Самим вопросом об этом Гаррош, нынешний вождь, подсказал таурену, что скоро вновь разгорится война с Альянсом, очередная и совершенно не нужная. Потому минотавр желал предупредить о ней лично Джайну Праудмур, свою спасительницу, которой он был обязан как минимум фактом своего существования.
Договоренность, разумеется, была достигнута.
И сейчас, примерно через минуту после относительно удачного «запуска», Бэйн недоумевал, какое создание Тьмы и Тени вселило в его разум идею согласиться.
Потому что «выбросило» его из портала далеко не в другом портале. И даже не в городе. А на побережье, что он ощутил, ударившись всем телом о, несомненно, песок. Причем, судя по всему, выбросило его в каком-то шторме, или же под ливнем... Лишь поднявшись на копыта и отряхнувшись, да продрав глаза, Бэйн смог обнаружить, что «ливнем», судя по всему, было всё то, что осталось от захваченных сбоем его телепорта помощников мага и нескольких тауренов. Вокруг него всё, весь песок был буквально пропитан кровью и усыпан кусками мяса, на сломанных костях, словно каждого попавшего в поле действия «завихрений» портала буквально разорвало на части.
Он не знал, где он, не знал, что произошло и как он очутился здесь. События эти могли быть как итогом установки защиты от подобных проникновений Альянсом, так и простой ошибкой, ставшей для него как экспериментатора фатальной. Впрочем, сам вид бескрайнего океана пояснил ему, что он, наверное, где-то поблизости от Великого Моря. Возможно, и со стороны, его, которую контролировал Альянс. Так что, вооружившись своим верным молотом и несколько раз хорошенько окунувшись в воду, лишая себя уже засыхающей корки из смеси чужой крови и чужих же внутренностей, Бэйн отправился вдоль побережья.
Сначала он считал, что звуки, что он слышит из начинающего практически сразу за песком леса – не более, чем обычные голоса животных, оповещающих друг друга о своем присутствии начале своей территории, но с каждой минутой пути, заодно постоянным, пускай и не столь явным поворотом влево порождавшим определенные подозрения о том, что он попал на остров, Бэйн всё отчетливее понимал, что за ним следят. Более того, его вели не как добычу, иначе он точно уже был бы атакован, благо лучшего момента не отыскать. Его вели как нечто опасное, неизвестное, что необходимо сначала изучить. И именно это минотавру чертовски не нравилось.
Наконец, он обнаружил то, что искал – его взору предстала небольшая бухта, рожденная, скорее всего, течением реки, шум которой явно выделялся даже на фоне шума моря. Также заводь доказала свою пользу отыскавшему её минотавру тем, что по её берегам, уходя частично вглубь острова, располагались выстроенные на земле и сваях домики, более всего напоминающие строения морлоков. Любящих воду и часто обитающих на воде тварей. Особенно теорию морлокского происхождения подтверждало то, что около домов не было видно ни одной человеческой души. Минотавр медленно, ощущая, как копыта погружаются слегка в песок на каждом шаге, подошел к берегу бухты, оглядывая поселение, и взял в руку молот, до этого мирно висевший в креплении на поясе…
И именно здесь его и «накрыли». Причем явно не морлоки, ведь те не пользовались стрелами, а ведь именно стрела сейчас просвистела близ головы минотавра, мигом повернувшегося в сторону источника угрозы и издавшего рев, который, без ложной скромности, всполошил всех птиц и животных острова, не говоря уже и о горе-охотниках, заверещавших, словно испуганные обезьяны и бросившихся бежать прочь, по песку, оставив после себя лишь троих:
Выкрашенного белыми полосами человека, сжимающего лук и рухнувшего сейчас на песок в позе зародыша.
Старика, упавшего на колени и, судя по закатившимся глазам и трясущейся в руках палке-посоху, пребывающему в трансе, или же духовном экстазе.
И ещё одного воина. Который… Которая очень испугался. Впрочем, если он до того не видел минотавра, то не стыдно, пускай он сам явно и выражал другую мысль, пятясь назад, сжимая кажущееся бесполезной палочкой против размеров приближающегося к ним существа копье.
Это точно был не Калимдор. И что-то подсказывало Бэйну, что эти люди никогда не слышали ни про Альянс, ни про Орду, более того, были дикими, словно животные. И, видимо, были племенем. А раз так, то говорить стоило с вождем или шаманом, которые должны были бы вместе выйти атаковать оказавшееся на границе владений племени существо, так сильно от них отличающееся.
На вождя из попавшихся Бэйну никто не был похож, но вот старик своим видом всем напоминал шамана. Столь же отмороженный и явно впавший в маразм старик, как и каждый племенной шаман Кровавого Копыта на памяти Бэйна. И что-то подсказывало минотавру, что ему предстояло чертовски много работы с разумами этих людей, чтобы узнать, где они хотя бы находятся…
Месяц. Чертов месяц. Уже чертов месяц он, Бэйн Кровавое Копыто, провел в обществе этих диких, совершенно ничему не обученных людей, по сравнению с которыми даже он, минотавр, казался светилом знаний во всем, от ритуалов простейшей магии до науки. Эти несчастные существа боготворили его силу, когда Бэйн помогал им поднять на сваи очередной домишко, выполняя работу чуть ли не десятка человек в одиночку. Они боготворили его ум, когда он рассказывал им о легендах своего народа, или же сочинял на ходу карту созвездий их неба, подмечая всегда остававшиеся на своих местах звезды.
Он быстро выучил их язык и их письменность, и уже даже дополнял их, переводя в понятные им выражения язык таурен, оказавшийся даже более богатым, чем их простенькое наречие.
Он полностью исследовал остров, на который забросила его судьба, и не нашел никакого знака более высокоразвитой культуры. Более того, из расспросов торговцев племени, привозивших откуда-то подобные творениям кузнецов Альянса монеты и мелочевку, он узнал о том, что где-то далеко в морях всё-таки есть другие люди, которые, правда, гораздо глупее, по словам туземца, чем местные, потому что продают за куски желтого металла и камни различные сокровища, которые можно носить на шее, или же вшивать в одежду, красуясь перед всеми такими вот необычными штуками.
Стоит признать, что Бэйн совсем не желал встречи с этими «другими людьми». Если ими были воины Альянса, встреча точно закончилась бы очень плачевно. И потому, пользуясь своим авторитетом божества и идола, Бэйн объявил, что любой человек не из Племени должен быть пойман и сначала доставлен ему, а уж он решит, достойно ли это существо ходить по землям Племени.
Стоит ещё признать, что Бэйну изрядно нравилось то, что в этом племени он был чем-то реально великим, способным на всё и могучим. Он с радостью проводил долгие часы, тренируя людей племени, которое уже звало себя Таурен, в военном деле и в простых науках, он привил им традиционные омовения, развил медицину племени до уровня, который ранее казался недоступным. Он не мог не тосковать по дому, но, зная, что, возможно, придется пробиваться домой с боем, делал всё, чтобы его «подопечные» стали как можно более успешными в своем развитии. Желая мира, он готовил их к войне, помогая им подняться хотя бы до уровня его народа, ощущая, как всё крепнет и крепнет под его рукой это племя, которое уже выглядело не толпой малоодетых дикарей с копьями и редкими луками, но.... Как организованные отряды малоодетых дикарей с хорошими копьями, топорами и неплохими луками. Броню и полностью закрывающую тело одежду он так и не смог им привить, хотя бы потому, что сам не был лучшим примером подобного облика.
