[AVA]http://savepic.ru/6562468.gif[/AVA]Удар за ударом падали вокруг Торина, крепкий лед превращая в мокрый снег, искрами на свету застилая глаза. Он скользил по нетронутой прежде поверхности водопада, застывшей на морозе, пытаясь увернуться от злейшего врага, в ярости своей самозабвенно пытающегося наконец поставить точку в клятве истребить род Дурина. Громоздкий, неповоротливый, Азог старался силой победить на его беду все же юркого гнома, напрасно и безрезультатно. И когда казалось, что бледный орк сам себя погубил, отправившись под лед, судьба в очередной раз преподнесла Дубощиту жестокий сюрприз. Он испытывал ее, дерзил, всю свою жизнь сделав испытанием ее благосклонности. И в какой-то миг, когда сил уже не осталось, а тень смерти в лице Азога склонилась дожать и пронзить его последним ударом, он все равно упрямо хватался за свою жизнь, не соглашаясь с жестокой судьбой – уйти поверженным в бесславии.
Когда пытаешься выбраться из смертельной ловушки и надеешься подсознательно на чью-то помощь, которой не будет, она все же проносится перед глазами, самыми красочными эпизодами даруя волю продержаться еще немного, чтобы пережить самое главное еще один раз перед своим концом… И Торин видел своих братьев и сестер, наконец нашедших кров в Синих Горах, счастливых, что скитаниям пришел конец, благодарных, что над головой снова есть крыша, что можно снова заниматься ремеслом и забыть о голоде. Он вспоминал своих друзей, согласившихся вернуть Эребор, каждого из двенадцати, откликнувшихся на призыв своего короля. Они бросили все, чтобы помочь вернуть Одинокую Гору, оставили семьи, родных и близких ради эфемерной, как тогда казалось, мечты наследника Дурина.
Он обрек своих племянников на испытания, но не мог не радоваться, видя, какими прекрасными воинами стали Фили и Кили, которым потом придется править вместо него в свете Аркенстона. Вспоминал он и Бильбо, за чью судьбу с самого начала путешествия домой не ручался, но которая стала дорога и важна, как если бы хоббит не был хоббитом, а оказался родным гномом, столь же храбрым и безрассудным, а, может быть, даже и поболее некоторых гномов отчаянным. Сколько было пройдено вместе, преодолено и проломлено на зло всем недругам на пути к Эребору. Они были полны надежд, даже когда сама земля обернулась против них.
Но он бросил их, предал… Поддался своей слабости и стал тем, кем всегда боялся быть – безумцем, одержимым жаждой золота. Слезы в глазах друзей и родных, боль, причиненная им, грузом потяжелее ятагана Азога навалились на душу отчаявшегося Дубощита. Он не справился со своей миссией и обрек самых близких на страдания, собственноручно их причинив. Был ли грех страшнее предать самого себя, не сдержать слова, не ответить на призыв о помощи, стать тем, кого ненавидел столько лет, и под стать предателям собственным предать семью? Но хотя бы спасти их от проклятого орка Гундабада, утащив с собой в могилу, Торин мог. Он знал как искупить вину, видя в пронзительно голубых и сияющих от предвкушения крови глазах Азога свою погибель, пугающую лишь в первый миг. Он прожил долгую, полную радостей и печали жизнь. Прожил достаточно, чтобы отправиться к предкам на их суд. И с надеждой, что другие справятся и выживут, Дубощит отпустил Оркрист, откинув руку с мечом в сторону. Удар последовал незамедлительно, с алчным рыком Азога и сорвавшимся с губ стоном боли. Но вскоре последовал и удивленный взгляд орка, обращенный на лицо извечного врага, все же сумевшего его убить…
Ничего вокруг не темнело, напротив, свет заливал мир вокруг гнома, с трудом доковылявшего до края замерзшего водопада. Он принес войну в свой дом, отправил братьев на смерть и погибал сам, растворяясь в холодных лучах белого, безжизненного солнца – одной из тех далеких звезд, к которым уходили его предки в свой последний час. Редкий счастливец покидал бренную землю, имея шанс хотя бы взглянуть на лучших друзей. Бильбо был рядом с ним, и Торин не мог представить последнюю благосклонности судьбы лучше, чем шанс попросить прощения. А в небесах летели великие орлы Манвэ, исчезая в поглощающем все белом полотне…
***
Очнулся Торин спустя долгий месяц, полный безутешных надежд, что Король-Под-Горой оправится от страшной раны. В залитой уже золотым теплым светом комнате он обнаружил себя почти что излеченным. Лишь дышать все еще было тяжело, словно до сих пор чувствовал груз вины, с которой уходил в Чертоги Намо, но к своему собственному удивлению, так и не дошел, остался и очнулся в некогда царских покоях деда Трора. Приподняв голову, гном отнял руку от покрывала их шкур, в которых спал беспробудным болезненным сном. Обнаружив на пальце, как ему казалось, давно утерянное, забытое кольцо Дурина, Торин потерял дар речи, перестав дышать вовсе, с ужасом глядя на перстень с черным камнем. От Трора к Траину, от Траина к Торину, кольцо безжалостным роком все же стало достоянием своего законного владельца. Наверняка оно было у Азога и соратники вернули законный артефакт Дубощиту, надеясь на его силу, дабы залечить страшное ранение. Распрощавшись в один тяжелый, болезненный вздох с надеждой найти однажды отца, Торин зажмурился и прижал руку к занывшему сердцу, сдержав вой отчаянной злости. Азог убил его деда, погубил отца, едва не погубил его самого, но все же был убит в бою, так и не истребив род Дурина. В том и должно было искать утешение, потому и не пролились слезы по ушедшим в небытие мечтам снова увидеть Траина… Ведь теперь Торин мог увидеть племянников и друзей. Кольцо подарило шанс исполнить данное обещание – вернуть Эребор к былому величию, стать тем, кем должен был быть по праву крови, доказав остальным, что достоин… Попросить прощения у каждого, кому причинил страдания, начиная с заснувшего в кресле напротив Балина, наверняка не одну ночь проведшего рядом с раненым королем.
***
- Ты уверен, что должен делать это сам? У нас есть гонцы, мы можем отправить их безопасными тропами назад в Синие Горы, - скептически увещевал Балин, прогуливаясь с Торином над воротами Эребора. С такой высоты был прекрасный обзор на большую часть простирающейся перед воротами долины, на которой вновь разрастался людской город. Строительство Дейла все еще продолжалось, но стены постепенно приобретали прежний богатый вид. Крыши домов залатали и застроили, улицы расчистили и отмыли, и даже рынок, некогда славившийся на все Средиземье, снова стал наполняться товарами как поле грибами после дождя. Люди всегда удивляли гномов, потому если гномам невзгоды приходилось переживать силой и выносливостью, то люди, сколько бы их не истребляли, все равно восстанавливались, как могучее дерево, чьи корни никак не могли выкорчевать никакие враги. Обескровленный народ Дейла стремился к своему законному процветанию под боком Одинокой Горы, приведенной в порядок от самых внешних границ до последнего подземного зала.
При новом Короле-Под-Горой его владения наконец стали приобретать прежний прекрасный вид. Мраморные чертоги и каменные залы вернули свое сияние и убранство гобеленами и коврами, дорогими изделиями и украшениями. В каждый дом постепенно заселялись некогда беженцы, даруя в ночи городу свет теплых очагов. И с каждым днем этого света становилось все больше, словно возвращалась золотая эра Эребора. Вспоминая былое и думая о грядущем, Дубощит правил в согласии и совете со своими друзьями, но не мог забыть того единственного друга, которому так и не довелось увидеть богатство народа Дурина – настоящее, чистое и не золотом измеряющееся. Бильбо бы оценил домашний уют гномьих чертогов, лишенных жара пламени Смауга… Глядя на то, как люди восстанавливают свои дома, Торин думал о том доме, в котором когда-то началось их путешествие к Одинокой Горе, где-то в Шире, в Бэгэнде.
- Торин?..
- Не волнуйся, Балин, - улыбнулся Король-Под-Горой, вернувшись мыслями назад и заметив поучительный взгляд из под густых бровей старшего кузена. Похлопав родственника по плечу, Торин прошел дальше к лестнице, ведущей за стены крепости в сопровождении все еще недовольного решением Дубощита родственника. Охрана невозмутимо звякнула доспехами, когда король прошел мимо, вставая в стойку смирно, пока два представителя королевского рода не оказались перед самими воротами, где уже копошилась прислуга, снаряжая горного козла Торина для дальней дороги.
- Я не понимаю, зачем возвращаться в Эред Луин. Путь все еще опасен, не говоря уже о том, что теперь вдвойне! Смею напомнить, что ты король, и…
- И потому я принял решение, которое уже нет смысла столь рьяно обсуждать, - мягко заметил Торин, с тяжелым снисходительным к чужим сединам вздохом взяв кузена за плечи и чуток встряхнув.
- Балин, я знаю, что путь опасен, но я не стану намеренно искать неприятностей. Я умею скрываться от чужих глаз. К тому же… Я собираюсь пройти до Синих Гор через Шир, - многозначительно добавил Торин, дождавшись просветления на лице кузена.
- Шир?.. Ох, - расцвел Балин, вспомнив о Бильбо и умиленно улыбнулся, наконец осознав, что Дубощит решил не только пригласить оставшихся гномов, но и повидать кое-кого по пути, пусть и рискуя собой, но явно того желая всем сердцем, ведь Бильбо был последним из отряда, кому не довелось разделить богатства горы. К тому же в суматохе навалившихся на гномов Эребора дел никто не удосужился отправить Бильбо весточку, что друзья его живы и здоровы. Уведомить спустя столько времени простым письмом казалось жестоко даже не склонному к сентиментам Торину.
Сняв с себя королевскую мантию и корону, Дубощит оделся в уже подготовленный для него походный плащ, затянув все пряжки и ремешки на обычном, непримечательном, разве что исключительно гномьего фасона наряде. Оркрист спрятали под покрывалом седла, а припасы в дорогу уложили в корзинку на спине животного. Торук важно копал копытом землю, дожидаясь хозяина. Черная как смоль шерсть переливалась в лучах падающего за ворота солнца. Боднув Торина в спину, живность важно встряхнула тяжелыми рогами.
- Пора, - с нескрываемой досадой от разлуки отозвался наконец Дубощит, осмотрев чертоги Эребора, которые оставлял в очередной раз, но уже по своей воле. В гостевом холле собралась небольшая группа провожатых, по большей части представители уже ставшего легендой отряда.
- Оберегайте наш дом, - взгромоздившись на Торука, Торин сделал круг перед воротами, пока их открывали.
- Я вернусь назад и приведу нашего Взломщика. Подготовьте для него самые уютные покои, какие только найдутся. Покажем хоббиту, что и гномы ценят комфорт!
***
Долгим был путь до людских земель, куда спустя пол года добрался Король-Под-Горой. Много дней он мчался на юг Мглистых Гор, к Вратам Рохана, дав слово Балину не пытаться перейти горы в одиночку. Оттуда по северо-южному тракту через Дунланд и пустоши Эрегиона Торин направился наверх, оставив горы по правую руку, стремясь все выше к Могильным Холмам, за которыми прятался Бри. Уставший, но упрямо невозмутимый, Торин под уздечку вел Торука по забитым улицам людского селения, прибыв поздней ночью под проливной дождь. На пропускном пункте гнома не остановили, заметив грязный вид и изрядно вредный характер, когда за минутную задержку на голову смотрителя полились проклятия на кхуздуле.
Ему доводилось прежде бывать на перекрестке Зеленого и Великого Западного Трактов, когда среди гномом пошел слух, что в этих краях видели Траина. Оставив свои надежды увидеть отца, Торин все еще не мог отпустить память о нем и поневоле искал и слушал упоминания о Траине, поддавшись сковавшей его тоске. Окруженный высокорослыми, не самого дружелюбного на свете народа, Дубощит вспоминал и те дни, когда работал среди них как раб, нуждаясь в еде и крове. Потом и кровью зарабатывая на жизнь себе и близким, Торин выжил и не дал погибнуть своим сородичам. Но условия для того людьми предоставленные все еще злили Короля-Под-Горой, едва ли простившего прежних обидчиков за унижения. Гномов в этих краях было мало, зато из соседних Пригорок часто приходили хоббиты, и Торин каждый раз заискивал взглянуть в лицо очередного полурослика, надеясь увидеть вдруг заскочившего закупить что-то в Бри Бильбо.
До Хоббитона было рукой подать, но даже Торук спотыкался после долгой дороги, и сам Торин вряд ли бы был желанным гостем, завалившись к Бэггинсу в таком виде и состоянии. Завернув на угол к «Гарцующему Пони», самому популярному и людному трактиру во всей округе, Торин привязал Торука в стойле поодаль от лошадей, благодарно погладив животное по холке, а сам направился по невысокой лесенке к парадным дверям заведения под арочным сводом, соединяющим трактир с соседним домом.
Едва переступив порог, гном оказался в омуте всевозможных запахов и звуков. Вдали у камина играли музыку, по обе стороны от прохода в главный зал почти все столики были забиты и заставлены яствами и выпивкой. А у барной стойки галдело о своих делах с десяток человек и пара хоббитов, успешно торгующихся своим табачком с местными. Скинув с плеч поклажу, Торин уселся за единственный дальний столик поближе к камину, заказав немного еды и чистой воды. Непримечательный ужин Король-Под-Горой уплетал с большим аппетитом, без всяких церемоний и важного разделывания пищи – просто руками да деревянной вилкой, которую предоставили для мяса. Оказавшись поблизости от небольшого оркестра, вскоре удалившегося на перерыв, Торин расслабился и постепенно отогрелся после ливня, разомлев и не сразу ухватив из гомона голосов речь за соседним столом, где сгрудилась над единственной масляной лампой странная компания людей. Они не ели и даже не пили, но рьяно обсуждали нечто столь важное, что едва ли обращали внимание на окружающих, а точнее услышавшего знакомое до боли слово гнома.
- Я говорю вам, целые горы золота!
- Да не может быть, ты брешешь. Откуда у хоббита может быть гора золота? Они живут как крестьяне, грядки да табак – вот и все их богатство.
- Я тебе говорю, дурак ты, Саливан, - постучав достаточно болезненно по чужой лысой черепушке, сосед бедняги снова принялся активно жестикулировать.
- Он уходил на год куда-то путешествовать, приволок с собой сундук с золотом! Целый сундук! И еще много сумок. И говорят, он на кого-то работал, на кого-то богатея.
Прищурившись презрительно на людей, Торин отвернул голову, но напряг слух, чтобы не упустить и слова из чужой беседы, медленно разделывая хлеб перед собой на кусочки.
- …И приедет уже завтра.
- Ну и что с того, Том?.. Сдался нам этот хоббит?
- Дурак и ты, Уильям. Ограбить его надо, пока он здесь будет. Зачем хоббиту золото? Пускай и дальше в грядках копошится, а нам не помешает.
- И с чего ты взял, что он с собой весь свой сундук притащит, а? – хрипло отозвался самый возрастной из компании людей.
- А с того… Скоро ярмарка. Сокровища дома держать опасно, наверняка что-то ценное прикупить вздумал, пока есть шанс.
- Ну а если он нас сдаст стражникам, м? – все еще потирая ушибленный лоб, вновь подал голос Саливан.
- Не сможет, - глумливо ответил Том.
Торин похолодел вновь. Не удержавшись, он бросил ненавидящий взгляд на скопище грабителей, которые планировали навредить его другу. Беспомощность что-то сделать именно сейчас, пока все негодяи были рядом и под боком, выводила Дубощита из себя, настолько сильно, что он сжал в руках хлеб, смяв до непрезентабельной загогулины. Он не мог напасть на них всех разом, понимая, что в такой схватке даже королю народа Дурина не справиться, тем более, если своих вдруг поддержат остальные завсегдатаи таверны, которым вряд ли интересно, за что гном напал на людей. И сдавать их заранее властям толку тоже не было, ведь доказать он ничего не мог. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Торин проследил за преступниками, взяв комнатку в трактире, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов и поспать.
- Зачем пожаловали, мистер Оак? – отдавая ключ под ночь от комнаты поинтересовался трактирщик, осматривая постояльца с головы до ног.
- На ярмарку приехал, - холодно ответил Торин, хмурой тучей исчезнув в дверном проеме и захлопнув за собой дверь.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-12 02:00:05)

[AVA]http://savepic.ru/6562468.gif[/AVA]На следующее утро Торин проснулся сразу же, едва лучи солнца закрались за короткую шторку в его комнате. Упав на узкую койку, где с кинжалом под подушкой дремал Дубощит, лучи еле осветили крепко сжатую вокруг рукоятки острого клинка руку, и тепла этого хватило, чтобы Торин открыл глаза и ясным взором уставился на обшарпанную дверь. Гном спал тревожным сном, не первым и вряд ли последним, видя очередной кошмар. Из-за долгой дороги он провалился в ворох безумных сновидений, в которых все еще жили и Смауг, и Азог, и что хуже всего – Бильбо, которому угрожала опасность. Дубощит знал, что следующим днем будет обязан защитить старого друга от неожиданной опасности, и засыпал с этой мыслью, что придется даже проливать кровь, если потребуется оберегать хоббита любой ценой. Никакие клятвы об осторожности, данные Балину, не могли помешать ему рискнуть ради Бильбо. Мастер Бэггинс рисковал всем, когда Торина захватил драконий недуг, и бросить в беде теперь, зная, что смерть напрямую нависла над хоббитом, Дубощит не имел морального права.
Увы, та болезнь, из-за которой чуть не пал в битве Торин, была распространенной и частой среди людского племени, хотя и не считалась особенной. Алчность и жадность были присущи почти всем людским кланам, но навряд ли хоббит предполагал, насколько жестокие люди собирались его встретить на ярмарке. Он всегда был слишком добр к окружающим, даже когда они этого не заслуживали, думал Торин, пробудившись утром, собирая оружие и легкую поклажу. Не удосужившись прикоснуться к завтраку, гном выскочил на заполненные от стены до стены улицы Бри, верхом на Торуке проталкивая себе рогами фыркающего горного козла путь к разросшемуся морю палаток на рыночной площади.
К тому моменту яркое солнце уже сияло над крышами домов, сверкающих после прошедшего ночью ливня. Улицы пахли сыростью и воздухе отчетливо слышался смешанный запах специй от первых палаток, к которым подъехал гном. В такой толпе, снующей в разные стороны от прилавка к прилавку, с легкостью можно было потеряться, но будучи верхом и на уровне глаз людей, Торин внимательно изучал прохожих, купцов и покупателей, зевак и артистов, развлекающих детей, пока взрослые делали покупки. Торук беспокоился, находясь в шумном обществе людей, и некоторые из них даже оборачивались на причудливого зверя, чьи закрученные рога массивным тараном служили в бою и теперь без устали рассекали воздух, то вниз, то вверх, пока всадник приглядывался к темным силуэтам людей. Он искал конкретных личностей, вчерашних заговорщиков, чьи наглые физиономии отпечатались в памяти Торина настолько хорошо, что едва он заметил их, сразу же признал и напряженным взглядом проследил направление их движения. Едва не затерявшись в толпе, преступники вдруг переглянулись и поспешили к одному из прилавков, где Торин заметил полурослика. Одного единственного полурослика, за чью судьбу теперь беспокоился больше, чем о своей.
«Бильбо!»
Как же хотелось окликнуть хоббита и дать знать, что рядом опасность, но спешившись и ринувшись расталкивать толпу вслед за удаляющимися с жертвой грабителями, он оказался слишком далеко и подоспел уже тогда, когда с хоббита трясли его богатства, обыскивая и ворча, что не так уж много и приволок этакий богатей из Бэгэнда.
- Жалкие гроши, - ворчал один, глухо фыркая через платок.
- Достаточно для начала, а если славный хоббит скажет, где остальное, он, может быть, даже не пострадает, - с нажимом добавил второй, подставляя под ребра Бильбо нож.
– Не ду…А-а!
Острая боль пронзила руку с оружием грабителя, когда в свете полуденного солнца сверкнул короткий гномий меч. Пользоваться Оркристом в Бри Дубощит не желал, опасаясь привлечь излишнее внимание к своей персоне, но ударив одного бандита, привлек внимание остальных, смело кинувшись в бой. Неожиданное появление гнома, скрывающего лицо за черным капюшоном, выбило преступников из равновесия. Опешив, они даже не успели выхватить свое оружие, чтобы отразить атаку вовремя и уже второй корчился на земле, держась за разрезанное бедро. Третий же преступник, попытавшись напасть на Торина со спины, получил эфесом в челюсть, когда гном резко развернулся, чтобы отразить атаку. Пока не очухался первый бандит, уже подобравший для пущей уверенности в порыве злости нож, Дубощит свхатил Бильбо за предплечье и поволок бегом за собой в переплетения улиц, слыша как за спиной разгорается пожар криков и недовольных воплей. Громко свистнув, чтобы услышал Торук, Торин дождался, пока его любимый морийский скакун доберется до хозяина, сбив с ног пытающихся нагнать беглецов людей, и забрался верхом, потащив за собой и Бэггинса. Убедившись, что хоббит не рухнет за его спиной на дорогу, Торин пришпорил козлика и погнал в сторону северных ворот.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-12 02:00:21)

[AVA]http://savepic.ru/6562468.gif[/AVA]Неторопливо, но грузно спрыгнув со спины Торука, Дубощит так и остался стоять спиной к спасенному хоббиту. Пряча лицо за капюшоном, гном погладил в благодарность за старания запыхавшегося козлика, ласково тыкающегося в руки мордой. Грозный в бою зверь, когда опасности оставались позади или с ними лихо разделывался наездник, коим являлся Король-Под-Горой, он был очень ласков даже к незнакомым ему гномам. И Торин заметил, что Торук даже тянется понюхать неожиданного спутника своего хозяина, нетерпеливо переступая с копыта на копыто. Дубощит слышал Бильбо и даже улыбнулся в ответ на вполне ожидаемое предложение погостить у хоббита в благодарность за оказанную услугу, но медлил раскрыть свою личность и открыть правду. Если в городе истина могла затеряться в спешке битвы и побега, то здесь, на земле Шира, в том мире, где покой ценился столь высоко, Торин опасался последствий. Как мог воспринять старый друг неожиданное возвращение с того света? Ведь они действительно должны были рассказать Бильбо, что случилось после его отъезда, какой бы невероятной не показалась история спасения династии Дурина на бумаге. Уже было поздно сожалеть об упущенном времени, Торин прекрасно это понимал, склонив обреченно голову, прежде чем обернуться. Руки в перчатках соскользнули с жесткой шерсти Торука и ухватились за края капюшона, скидывая черную ткань на спину. Неловкий момент молчания Торин смотрел под ноги, словно давая время Бильбо рассмотреть себя и увериться, что призрак не может быть таким настоящим и живым, каким выглядел гном. И только после с нескрываемым сожалением, но в то же время и счастьем во взгляде, поднял голову, позволив грустной улыбке озарить лицо. Хоббит едва ли изменился со времени их последней встречи. Разве что стал чуточку выше? Осмотрев друга с головы до ног, гном хмыкнул, слегка разведя руками, будто признаваясь без лишних слов в том, что действительно стоит рядом.
- Я знаю, где вы живете, мастер Бэггинс, - попытался сохранить серьезность в тоне Торин, но не смог, почувствовав, что защемило сердце. Бэгэнд был отправной точкой их тяжелого приключения, и мыслями король народа Дурина не раз возвращался к тому вечеру, когда его друзья и братья собрались за одним столом, чтобы нанять последнего участника отряда, идущего к Одинокой Горе. Вора, чьи способности рекомендовал как наилучшие сам Гендальф Серый… Бильбо не был вором, но в итоге стал лучшим другом, и Дубощит был счастлив снова его видеть, хоть и не смел сделать шага навстречу, чтобы заключить хоббита в объятия, будто не имел на то права.
- Помнишь ли ты меня, мой друг?.. И простишь ли за неведение?..

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-12 02:01:03)

Могло ли случиться что-то ужаснее, чем столь искренние слезы? Торин замер, едва заметно отрицательно мотнув головой, словно умолял не то о прощении за причиненные муки, не то о пощаде ему самому, растроганному не меньше хоббита. Было бы легче, если бы Бильбо вспылил, как он умел это делать, взывая к рассудку, к здравому смыслу, логике и порядку. Было бы лучше и проще, если бы хоббит погорячился и даже накричал на забывшего о всяких приличиях и благоразумии гнома… Поругал бы чужую недальновидность и жестокость, бестактность, если это слово было вообще уместно к их беде. Он имел на то все причины. Бильбо должен был узнать раньше, не так, и не при таких обстоятельствах. Но былое осталось в прошлом, очередная ошибка лишь прибавила горечи и так испытанной и огнем, и мечом дружбе.
Чужая печаль грузом тяжелой вины легла на душу, разрывающуюся от вида столь расстроенного Бильбо. Мог ли предположить Дубощит, что будет так корить себя за чужие страдания, как делал это сейчас, не находя нужных слов утешения, открыв лишь рот в немом возгласе и призыве остановиться? Конечно, нет…  Надрывно вздохнув, словно принимая чужую боль как собственную, гном понял, что вряд ли когда-нибудь сможет по-настоящему отплатить хоббиту за его преданность и храбрость. За все те подвиги, что совершил их вор и взломщик на пути к горе, за те, как казалось, последние минуты, проведенные перед смертным одром. За утешение, в котором Бильбо нуждался сейчас. Гном умирал на глазах у мастера Бэггинса, едва ли повидавшего на своем веку столько опасных приключений и саму смерть, забирающую в свои объятия друзей и врагов. Дубощит вытащил Бильбо из привычного ему мира, и даже спустя два года все еще был причиной бед лучшего друга. Он был в ответе за каждый удар судьбы, который мог настигнуть хоббита после похода к горе, потому что поход обернулся предательством и войной – событиями, не оставляющими никого прежними. Чувствуя, что не может видеть этих слез, Торин все же подошел к Бильбо и осторожно взял за плечи, надеясь хотя бы малость приободрить, заискивая его взгляд.
- Бильбо… Дорогой мой Бильбо, ты все такой же, - грустно улыбнулся Дубощит, притянув хоббита в крепкие объятия, лишь бы он пришел в себя. Быть может, опомнился и все же разозлился, но перестал резать себе и другу душу, топя ее в слезах, от которых застрял ком в горле.
- Мне жаль, что я... – закрыв на миг глаза, Торин поджал губы, не находя сил признаться в том, что потерял счет времени, восстанавливая Эребор и созывая свой народ назад в законные владения народа Дурина, оставив без внимания героя похода в лице Бэггинса… Слегка отпрянув, чтобы посмотреть на дорогое сердцу лицо, гном все же выдавил улыбку, обращенную скорее к памяти о былом, чем к настоящему, где с покаянной головой должен был просить прощения.
- Мы должны были сказать тебе раньше, но опомнились слишком поздно. Я решил, что спустя столько времени письмо уже будет… Бестактным. Я хотел тебя увидеть.
Вздохнув снова, Торин улыбнулся чуть шире, хоть и опустил виновато взгляд.
- Я все еще пытаюсь быть мудрым, но получается плохо, тебе ли не знать.

Подняв взгляд, гном с легким удивлением и нескрываемым облегчением улыбнулся в ответ. Бильбо мог поменяться в своем отношении к миру за своим окном и за пределами Шира, мог стать храбрее, опытнее, но испытания не погубили светлую душу, и он смог найти в себе силы, чтобы простить. По крайней мере, не показать, насколько был зол, что Дубощит и ожидал в первую очередь, опасаясь, что встреча спустя столько времени закончится упреками в одну сторону. Торин знал, что виноват, и также знал, что не заслуживал прощения, хоть и просил о нем, надеясь вернуть дружбу хоббита, которой дорожил.
Представить, что переживал Бильбо, Дубощит мог лишь в малой степени. Он помнил те дни, когда самый дорогой ему человек, родной отец, пропал без следа после гибели Трора. Помнил и то упрямство, с которым отвергал все речи о смерти Траина. Торин не мог признаться и самому себе сказать, что остался в своей семье старшим. Дис и ее детям больше не на кого было рассчитывать в дни скитаний и тяжелой жизни в Дунланде. Гном не отрекался от ответственности, которая легла на его плечи, но смирения с утратой так и не нашел, пока сам едва не умер. А у Бильбо не было даже надежды… Отпустив хоббита, Торин проследил внимательным взглядом за другом, пытаясь в очередной раз найти перемены и опасаясь за самочувствие ранимого полурослика. Душевность никогда не давалась даром, тем более в такие трогательные, неожиданные встречи, переворачивающие все внутри и мир вокруг вверх тормашками.
Глухо усмехнувшись, Дубощит представил сцену, которую мог бы пережить вместо уже случившейся. Какую ожидал больше, но в которую верилось почему-то меньше. Может, потому что Торин помнил Бильбо не настолько безрассудным или потому что ему действительно не хотелось бы получить мешком по голове. Учитывая, сколько всего с собой мог взять мастер Бэггинс, отправившись на ярмарку… Подняв брови в задумчивости, Дубощит пожал плечами, признавая тот факт, что рад иному исходу встречи. И засмотревшись в чужие глаза, понял, что смирился бы даже с унизительными для короля побоями, лишь бы хоббит его простил. Их дружба стоила даже немыслимых казусов, хотя Дубощит бы попросил про случай не рассказывать другим гномам. Потом, когда они снова будут также мирно разговаривать, как сейчас.
«Дорогой Бильбо, - подумал про себя гном, вдруг почувствовав, как легко и тепло стало на душе, - ты тоже не представляешь, как я рад».
- Я думаю, что это замечательная идея, - кивнув вежливо головой в знак благодарности, Торин со вздохом погладил Торука, чихнувшего из-за пыли, которую сам поднял, раскопав копытом колею перед собой.
- Мы долго ехали и мало отдыхали… И люди не умеют так вкусно готовить, как хоббиты, - похлопав козлика по загривку, Торин взял его под уздечку, намереваясь уже пешком продолжить путь до Бэг Энда. Дорогу гном действительно помнил, но совершенно не торопился вести на этот раз за собой, предоставив это право хозяину дома, в котором однажды уже недолго гостевал. Пока они шли, Дубощит поневоле поглядывал на друга, словно пытался убедить сам себя, что тот действительно рядом и действительно не таит злобы. Яркое солнышко освещало им путь среди живописных полей и холмов, где жил самый дружелюбный народ Средиземья, и Дубощит чувствовал, что просто не может слышать тишину, откровенно соскучившись по Бильбо и его говору. Тем более, у них была тема для беседы даже по пути к дому хоббита, учитывая, при каких обстоятельствах друзья снова встретились в Бри. Нахмурившись, ведь тема вряд ли была приятной, Дубощит качнул головой в задумчивости и от некой досады, что беда все же произошла. Благо, что Торин подоспел вовремя, но сам факт…
- Вы стали знаменитостью, как я посмотрю, мастер Бэггинс, - выразительно взглянув на Бильбо, Торин ухмыльнулся.
- Насколько я знаю, весомых сокровищ с собой ты не взял, чтобы стать жертвой головорезов… Как же так вышло?

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-09 00:44:23)

Слушая Бильбо, Торин представлял себе жизнь в Бэг Энде после того, как храбрый хоббит вновь оказался на пороге собственного дома. Всего два сундучка – разве была эта награда достойной всех тех подвигов, что совершил мастер Взломщик во время их похода к Эребору? Была ли она достойной компенсацией за те испытания и мучения, которые пришлось испытать Бильбо? Конечно, нет. И Дубощит не представлял, как, наверно, тяжело было столь преданному своему краю и родному домику в холме Бильбо оказаться спустя год снова в Шире и обнаружить, что его уже посчитали мертвым. Он потерял часть себя в войне, а по вине других потерял суть своего существования, став лишь призраком для соседей и знакомых… Хоббит не заслуживал и доли выпавших на его голову переживаний и уж тем более дома, куда он стремился вернуться, но не ушел раньше срока контракта. Он не бросил гномов, пытающихся вернуть свою родину, не оставил в беде, когда мог, будучи действительно незаметным и ловким. Сколько раз сам Торин упрекал Бильбо в мягкотелости и слабости, едва ли не злясь на хоббита за то, что тот почему-то тянет время и не исчезает, как упрямый гном предполагал.
Все изменилось, когда мастер Бэггинс спас предводителю отряда жизнь. Если бы не Бильбо, их поход к Одинокой Горе закончился бы, едва ли начавшись. И только честный, искренний голос Бильбо и родных заставил Торина прийти в себя, избавиться от драконьего недуга, уничтожающего самую душу храброго воина и предводителя народа Дурина. Они все были обязаны Бильбо Бэггинсу до скончания своих дней. И Торин намеревался отплатить другу за все его услуги и заслуги, когда они снова окажутся на пороге Подгорного царства. Дубощит хотел показать другу все – от самых темных подземелий, где сама гора создавала необычайной красоты тоннели, до пика горы, под которым отстроили заново тронный зал. Переплет лестниц и подъемных мостов сиял чистотой зеленого мрамора в свете теплых рыжих огней под выточенным конусом с золотой рудой над креслом государя. С недавних пор в городе гномов снова было уютно, снова было тепло и безопасно. Бильбо бы наверняка понравилось в отстроенном заново Эреборе, где его непременно ждали старые друзья…
- Вот мы и пришли, - донесся голос Бильбо до задумавшегося о своем гнома, когда их путь, пролегающий через узкие аккуратные тропинки, вывел к до боли знакомой круглой двери. Интересно, сияла ли как раньше руна, нанесенная на дверцу самим Гендальфом?
Поблагодарив Бильбо за заботу о Торуке, счастливого от вида и запаха, судя по радостному фырканию, окружившей его сочной травы, гном с придыханием улыбнулся, прежде чем зайти в дом. Воспоминания нахлынули на него с той самой секунды, как был сделан шаг в аккуратное и уютно убранство Бэг Энда. Он прибыл в смиал Бильбо глубоким вечером, не рассматривая убранства и едва ли интересуясь бытом хоббитов, но сейчас, когда ему не хватало самого хозяина дома, каждая деталь его жизни вдали от Эребора волновала сердце. Торин знал, как дорожит Бильбо своими книгами, своим креслом и теплым очагом, видом из круглых окошек и полной кладовой. Простые радости делали землю Шира столь светлой и беззаботной, что даже хмурый и грубый гном становился в столь теплой обстановке добрее.
- Я с удовольствием разделю с тобой любую трапезу, дорогой друг, - пройдя на кухню, Торин не спеша обошел маленький стол, вспоминая, что в прошлый раз ужинать и завтракать им пришлось в другом помещении, побольше, соседнем, куда бы уместилось тринадцать гномов. Осматриваясь по сторонам и все чаще посматривая на Бильбо, Торин с умилением отмечал, что и гостеприимство хоббита осталось прежним. Пройдя к окну, Дубощит проверил Торука, мирно жующего травку во дворе, и бросил взгляд дальше, на окружающие Бэг Энд просторы. Сюда хотелось возвращаться, теперь это видел и Торин.
- До сих пор не могу поверить, - ностальгически отметил гном, оборачиваясь к Бильбо, - что вернулся к самому началу…

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-10 22:08:55)

Иронично, но добродушно вздернув брови от столь панибратской оценки его способностей, Дубощит горделиво, но не сильно, задрал нос, сложив руки перед собой. Хитрый взгляд был обращен на хоббита, будто с вызовом, но лукавые искорки его легко смягчали. Широкоплечий гном в такие моменты казался еще опаснее и грознее, даже величественнее, чем обычно, но улыбка, озаряющая его лицо в этот момент, под стать все же доброму взгляду обращала статную позу в демонстрацию, а не угрозу. Торин не мог обижаться на Бильбо или попрекать за неподобающее с царской особой обращение. Он и сам воспринимал себя не больше чем гостем, причем весьма провинившимся перед хозяином дома, пускай и прошло уже время просить прощения… Казалось, оно все же было получено, и это укрепляло веру гнома в то, что их прежняя конфронтация и необычное общение между двумя представителями совершенно разных народов снова может ожить. Тем более, в Шире у Торина не было никакой власти и силы, чтобы требовать что либо и от кого либо, тем более от мастера Бэггинса.
Конечно, Торин управлялся с любым видом оружия. Он прожил жизнь воина и начинал жизнь короля, поэтому обязан был быть всесторонне обученным разным наукам, а прожив жизнь скитальца, как не странно это было для самого Торина Дубощита, изучил и азы поварского искусства. Умирая с голоду в походах и долгих странствиях, и тем более когда не самые радушные хозяева людей едва ли беспокоились о беженцах гномах и их сытых желудках, Торин и Дис старались привить своим подданным осознание необходимости заботиться о себе самостоятельно даже в таких мелочах. Денег поначалу у гномов просто не было. Те немногие золотые запасы, что взяли они с собой из горящего в огне Смауга Эребора, закончились слишком быстро, чтобы платить в харчевнях за пищу и кров. Охота и самые примитивные кулинарские навыки стали неотъемлемой частью их быта, лишенного прелестей, например, хоббитской кухни, в которой теперь был Торин, согласно кивая в ответ на инструкцию Бильбо с умиленной усмешкой на губах.
Дождавшись, когда мастер Бэггинс принесет нужные запасы и приборы, Торин скинул с плеч на невысокий стульчик за собой меховую накидку, оставшись лишь в кожаном камзоле, украшенном широким поясом. Закатав рукава длинной серой рубахи, гном умыл руки и взялся за первый нож, виртуозно его подбросив, прежде чем начать им пользоваться уже по назначению с притворной невозмутимостью и театральной серьезностью, на которую только был способен. Хотелось смеяться, так легко было в компании Бильбо. Светло и радостно, словно наконец-то настали те дни, которые должны были быть всегда – не обремененные бедами, не омраченные потерями, лишь полные приятными хлопотами, как готовка вкусной еды на завтрак, обед или ужин.
Работа быстро спорилась с легкостью и энтузиазмом трудолюбивых гнома и хоббита, и потому все ингредиенты грибного супа вскоре уместились в котелке над кухонным очагом, источая приятный аромат, пробуждающий здоровый гномий аппетит. С интересом наблюдая за варевом, Торин поневоле думал, что оно едва ли бы пахло так вкусно, если бы он готовил сам. Обычно этим делом в самые тяжелые времена занималась Дис. Принцесса и леди, чьим рукам самой судьбой было велено лишь плести да шить, но никак не заниматься черной работой по уборке или готовке вместе с другими женщинами их рода.
Мысли о сестре унесли Торина дальше Шира, за границы живописных холмов, где жили хоббиты, в горные перевалы и узкие тропы, за которыми скрывались чертоги, названные в честь него самого. Он их строил собственными руками, вместе с другими гномами Эребора, наконец найдя приличную замену прежним величественным залам и холлам Одинокой Горы. Там еще оставались гномы, которых нужно было обрадовать новостью, что их прежний дом снова открыт для них, что ворота Эребора наконец распечатаны и за ними их ждут и приветствуют. Дис должна была вернуться домой, к своим детям, выжившим на зло всем врагам, как и Торин. Он забирал племянников, не сумев дать обещания, что они останутся живы, но поклявшись их оберегать во что бы то ни стало. В какой-то степени Дубощит был виноват и перед Дис, ведь данное сестре обещание он весьма плохо исполнял, чем ближе была их цель.
Когда обед был съеден и даже вымыты тарелки и плошки, что случилось довольно быстро, настолько голодным оказался Торин после дороги, гном предложил хоббиту раскурить трубки в гостиной, где однажды они уже отдыхали после перехода из Синих Гор, все вместе, все тринадцать.
Резная тяжелая трубка Торина всегда была при нем, напоминая ему о доме, где за вечерними праздными беседами гномы частенько дымили под гомон поющих старые песни. Вот и сейчас, когда к круглым сводам потянулся серый дымок, прячась в перекладинах потолка, Дубощит снова вернулся мыслями к Эребору. Их там ждали. Обоих… Взглянув на Бильбо, гном отложил трубку в пепельницу и уперся локтями в колени, почти что обреченно и тяжело склоняя наполненную уже не светлыми, а болезненными воспоминаниями голову. Взгляд его устремлен был в живой огонь камина, тепло которого упрямо боролось в его душе с холодом Вороньей Высоты, где друзья расстались. Тяжело было начать этот разговор первым, и Торин чувствовал, что это необходимо, ведь у Бильбо наверняка было много вопросов, и лишь в ответах в них Дубощит мог найти причину для хоббита его простить окончательно, если получится. Но память оказалась сильнее силы воли, и гном молчал, окунаясь в нее как в холодные воды, тут же скрывающиеся под толстой коркой льда. Стараясь найти в себе силы снова прожить ту боль и страх, которые испытал, едва не погибнув, Торин совсем застыл, как изваяние, почти забыв, где находится...

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-15 10:54:46)

Дубощит мог долго бродить по своим воспоминаниям, раскаиваясь и печалясь, радуясь и восхищаясь тому, что пришлось пройти и пережить на пути к Эребору. Их путь был долог и сложен, опасен сам по себе. Мог ли кто-то из отряда предположить, что закончится поход так плачевно? Мог ли сам Дубощит подумать, что сотворит своими руками с друзьями и соратниками? Сколько погибло на склоне Одинокой Горы, сколько крови было пролито из-за золота и драгоценных камней, из-за алчности гномов и отчаяния людей… Из-за жажды крови орков. Из-за его болезни, которая расцвела в свете гор золота. Все сомневались в нем с самого начала, еще до похода, еще до самонадеянного плана отбить Эребор у Смауга. Гномы верили, что весь его род страдает драконьим недугом, что Торин избежал участи своих деда и отца лишь потому что оказался в изгнании. О том же говорили и эльфы, лорд Элронд, хранитель Последнего Приюта. Даже Балин предупреждал его о том, что недуг может проснуться и погубить его сердце и душу. Все сомневались в нем как в короле, достойном вести за собой народ Дурина. Быть может, страх, что все сомневающиеся говорили правду, и подтолкнул его к обрыву… Схваченному синим льдом, у разрушенной крепости, где старый враг исполнил свою клятву.
Веки дрогнули, когда перед мысленным взором гнома возникло искаженное гримасой ненависти и исполосованное шрамами лицо Азога Осквернителя. Лишь прикосновение Бильбо и его взгляд смогли пробиться в душу Торина, чтобы прогнать навязчивые картины былого. Торин улыбнулся в ответ, но улыбка вышла вымученной, будто гном не мог себе ее позволить. Вина вновь захлестнула его с головой, смыкаясь над ней непроницаемым кровом. Даже если Бильбо готов был простить сошедшего с ума друга, сам Дубощит едва ли был столь великодушен к самому себе. Он помнил все, каждый момент, за который проклинал свою слабость, по чьей бы вине она не проявилась. Он чуть не убил хоббита, оскорбил его, унизил, заставил пережить предательство и страх. Подвел так близко к гибели, что считал заслуженным оказаться в объятиях смерти в уплату долга. И даже в смерти своей ухитрился его обидеть вновь, не рассказав о том, что все же выжил…
Прикрыв на миг глаза и опустив печальный взгляд, Торин мягко сжал теплую ладонь Бильбо, благодаря за поддержку, которую не заслуживал. Ни тогда, ни теперь, ни вряд ли после в ближайшем времени. Набрав побольше воздуха в легкие, словно пытаясь ожить и воскреснуть из холодных воспоминаний, он улыбнулся с теплотой и искренней преданностью, которую мог заслужить лишь настоящий воин, брат по оружию… Самый дорогой сердцу друг.
Кивнув, соглашаясь с правотой хоббита, Дубощит посерьезнел, выбирая, с чего начать. Так или иначе его спасение все же начиналось там же, где застала гибель. Застала, но не удержала.
- Я помню твой голос, - задумавшись, Торин перевел взгляд на огонь в камине, - я слышал его… Далекий, угасающий в тишине. Где-то позади.
Пытаясь описать то, что испытал, думая, что умер, Дубощит поневоле нахмурился, бегая бесцельно взглядом по полу перед камином.
- А потом…
Как можно было описать, что пережил Торин после? Он был на пороге чертогов Намо, был на грани, которую редко кто переходил дважды, был там, откуда уже не возвращаются… Но почему-то не чувствовал себя на своем месте, хотя сама судьба привела его к Мандосу и предкам. Рано, это было слишком рано. Какая-то неведомая сила полнила его душу и подкрепляла упрямство не стучаться в чертоги мертвых. Сила самого Дурина.
Взглянув на руку, где в свете камина засиял перстень с ярко голубым камнем, гном предоставил кольцо на обзор хоббиту, не снимая с руки, но подставив ее поближе, чтобы Бильбо рассмотрел творение древней эпохи, одно из семи, дарованных праотцам гномов.
- Кольцо Дурина, которое носил мой дед и которое досталось после его смерти отцу… А после смерти Траина досталось мне. Оно было у Азога, - хрипло и тихо произнес Торин, опуская руку.
- Когда его надели на меня, тело исцелилось. Сила кольца вернула меня к жизни. И не только меня, - с нескрываемым облегчением вздохнув, Дубощит улыбнулся вновь, делясь не угасающей по сей день радостью с Бильбо.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-12 22:31:51)

Заметив, как изменился в лице Бильбо, минутный страх за друга закрался в сердце Торина. Он не желал причинить бедному хоббиту еще больше страданий или душевных терзаний, ведь понимал, что одного его появления в Шире было достаточно, чтобы вывести мастера Бэггинса из равновесия. Грань баланса, когда привычный мир рушится на твоих глазах или столь стремительно меняется, требуя от тебя стойкости, и так была слишком хрупкой, чтобы подвергаться второй раз испытанию за один всего лишь день… С другой стороны, был ли он в гармонии с самим с собой с момента их последней встречи? Торин знал, что хоббит ушел в расстроенных чувствах, по сути, с кровью друга на руках, с осознанием, что погибли и двое самых юных участников отряда. Даже не имеющие детей взрослые всегда думали сначала об их благополучии, а после уже о своем. Все гномы Эребора тревожились за судьбу принцев, и подавно страдал из-за их гибели Бильбо, будучи самым добрым из них, из компании Торина. Не должны они были погибать раньше срока, и слава Махалу, что не погибли.
Но когда на лице Бэггинса расцвела улыбка, Дубощит и сам усмехнулся, словно ожив и оттаяв из оцепенения, по-дружески сжав в крепкой ладони плечо хоббита, чуть склоняясь вперед, словно делился секретом.
- Вы, несомненно, правы, мастер Бэггинс, - засмотревшись ненадолго в глаза Бильбо, Торин заметил словно отблески души, не слезы, настолько искренне радовался за самого Дубощита и его племянников храбрый хоббит. Один такой взгляд, полный радости, стоил гор золота, и Торин больше не сомневался в том, что ценнее всего на свете дружба и семья, а никак не драгоценности и злато, лживым блеском затмевающие свет настоящих чувств. Они были дороже всего на свете, за что Дубощит был благодарен Бильбо безмерно всем своим, пускай не слишком золотым, может даже израненным утратами, но все же добрым преданным сердцем. Бильбо был ему дорог настолько, что встал в один ряд с родней, и осознав это, Торин вспомнил о самой цели столь далекого путешествия к западу от Мглистых Гор. При всем желании увидеть хоббита, гном ехал не для праздных бесед с дорогим другом. Торин ехал домой в Эред Луин, чтобы рассказать гномам о победе и призвать вернуться в чертоги предков. Согревающие душу мысли о сестре плавно вернулись к Бэггинсу, с которым расставаться уже с утра Дубощит просто не хотел, хотя уезжать стоило с первыми лучами солнца, ведь он и так ехал слишком долго, чтобы терять даже час в дороге.
- Бильбо, мой путь лежал дальше, к Синим Горам, когда я узнал, что в Бри на тебя готовили нападение… - тень хмурости, но уже легкой и мимолетной, как сами слова о уже минувшей угрозе, легла на лицо гнома и растаяла от надежды, расцветшей в душе.
- Я рассчитывал на менее теплый прием, не буду врать, - хмыкнул Торин, складывая руки в замок перед собой. – Но сейчас, когда обида поутихла… Я хочу попросить тебя отправиться со мной в еще одно путешествие.
Торин не предполагал, что слова эти дадутся ему с таким трудом. Дыхание сперло, будто признавался в чем-то слишком важном, чтобы оставаться невозмутимым королем народа Дурина. Слишком искреннем, таким, о чем мог попросить только Бильбо после всех пережитых им испытаний, надеясь, что хоббит согласится. Собравшись с духом, Дубощит качнул головой, признавая свою дерзость. Мог ли он вообще о чем-то просить Бэггинса, едва переступив порог его дома? Но просил и верил. Хотел верить, что дальше поедет вместе с другом, и когда дела в Синих Горах останутся в прошлом, поведет безопасным маршрутом назад к Эребору. Шумно вдохнув и безысходно выдохнув, словно очередная страшная битва началась и застыл последний решающий удар, гном выдавил подобие улыбки.
- Я пойму, если ты откажешься… Мы и по контракту своих обязательств не исполнили, а теперь предложение лишь на словах. Которым, наверно, тяжело доверять…
Опустив голову, Торин вспомнил, как подвел Бильбо, предав не только его самого, но и всех жителей Дейла, не сдержав обещания. Слова и дела стоили дороже сокровищ, если за ними была воля, но Дубощит был слишком слаб, чтобы справиться с напавшим на него недугом и остаться самим собой. Всего лишь Торином Дубощитом, за которым можно было смело рваться в бой, и обещания которого были так же крепки, как стены Эребора.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-16 10:40:32)

- С тобой, дорогой друг, я отправлюсь даже на край мира и обратно столько раз, сколько попросишь.
Сердце замерло, а широко распахнувшиеся глаза не без удивления нашли взгляд чужой. Нет, совсем не чужой, слишком дорогой, родной, и потому так легко смотрящий в душу. Слов не нашлось, чтобы выразить ту радость, что охватила гнома, настолько тяжело было даже представить, что сейчас он нарушит это необыкновенное мгновение хоть одним звуком или вздохом. Торин не должен был мечтать о таком ответе, не должен был делать так много плохих дел в своей жизни, но, несмотря на все невзгоды, Бильбо готов был отправиться с ним в путь, и превзошел так даже самые смелые надежды. Если было на свете настоящее сокровище, то таилось оно неведомое Средиземью больше двух лет назад в Бэг Энде, пока один серый маг не решил исправить такую оплошность. Судьба ли подарила отряду Дубощита такого необыкновенного Взломщика, ставшего больше, чем просто участником отряда? Другом, какого у Торина никогда не было. Никто из его родных и братьев по оружию не мог себе позволить подступиться к королю так близко, как это смог Бильбо. Ему не важны были наследства предков и обещания кровных уз, не нужны были сокровища Эребора или месть народу эльфов. Ему было важно сберечь друзей от опасностей, во что бы то ни стало, что Торин видел своими глазами и ценил всем сердцем. Корона не имела значения для храброго хоббита, равно как не ценили в Шире саму суть приключений. И они отправятся в новое, уже завтра!
- Только обещай мне одно, - вдруг добавил Бильбо, и гном собрался с духом и сосредоточился, чтобы дать обещание с осознанием дела и серьезностью, ведь готов был действительно обещать что угодно, и даже не «одно».
- Никаких драконов.
Дважды моргнув, на третий раз Торин понял, что Бильбо пошутил, и разделил его улыбку, искренне заулыбавшись в ответ и качнув головой, мол, просьба объяснимая и вполне себе понятная. Но как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, и Дубощит прекрасно осознавал, что скорее умрет сам, чем снова подвергнет опасностям Бильбо Бэггинса, хотя едва ли мог гарантировать, что неприятности сами их не найдут. Их путешествие должно было стать лишь прогулкой по землям людей и эльфов, по торговым трактам, где по пути можно задержаться и отдохнуть, посмотреть на то, как живут незнакомцы за пределами родных границ.
Когда хоббит встал, Торин проследил за ним взглядом, удивляясь тому, что Бильбо действительно таил в себе скрытые возможности. Оставаться прежним, всегда радушным и вежливым, заботливым и внимательным, и при этом так измениться, чтобы рисковать оставить вновь родной дом, мучиться в дороге от всяких тягот без столь ценимых им когда-то книг и садовничьих дел.
Гном внимательно слушал и по-своему умилялся комментариям Бэггинса о самом себе, тому мнению, что разделял с другими гномами, едва они увидели хоббита. Как же они все ошибались! Воодушевленный столь радостной новостью, Торин легко поднялся с кресла, подошел поближе к Бильбо, едва тот обернулся, и, не раздумывая долго, заключил его в крепкие объятия, искренне радуясь самой возможности. Настолько радостные и крепкие объятия, что на какой-то миг хоббит даже потерял опору под ногами, настолько не рассчитал сил своих гном, выражая привязанность к другу.
- Я знаю, Бильбо. Я знаю, - опустив мастера Бэггинса, Торин осмотрел друга, словно пытался понять, как умещается столько смелости в полурослике.
- Спасибо, - отпустив его плечи из объятий, гном положил руку на сердце и по сути поклялся: - Я обещаю, что больше никому не дам в обиду. И прежде всего – себе. Это честь для меня, показать тебе Эред Луин и познакомить с сестрой. Дис, мать Фили и Кили, правит нашим народом в Синих горах. Я уверен, вы найдете общий язык, - улыбнулся Торин.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-17 15:02:16)

- Хочешь перед дорогой умыться? Я нагрею тебе воды.
- Очень хочу, - искренне признался Торин, - страшно представить, что завалюсь в собственные Чертоги дикарем, а не королем, - отшутился и хмыкнул Дубощит, осматриваясь в просторной комнате, куда привел гнома Бильбо. Когда отряд Торина впервые оказался в Бэг Энде, размещением занялся сам предводитель, а не хозяин дома, слишком потрясенный свалившимся на его голову бедствием в виде тринадцати гномов и одного волшебника. Но в прошлый раз большая часть разместилась «лагерем» в гостиной, поэтому Торин не знал о светлом помещении, в котором оказался. Гном был очень благодарен хоббиту за уют и комфорт, который ожидал уставшего с дороги путника ночью. Все лучше, чем просто холодный пол и походная накидка вместо пледа в любую погоду.
- Моя комната тут за углом направо, так что в случае чего зови. С утра за завтраком обсудим все детали путешествия, - вновь раздался голос Бэггинса, и Торин отвлекся от осмотра, умиленно улыбнувшись. В каком случае стоило звать Бильбо? Гном ведь не был неженкой, чтобы по любой мелочи беспокоить хозяина дома. Он был рад теплой постели и крыше над головой, ведь в гостях так далеко от собственного дома даже простой шанс отдохнуть уже был редким даром. Сам Бильбо вряд ли понимал, что и так уже слишком много сделал для Торина, и все равно готов был ради любой мелочи переполошиться и исправить все в мгновение ока. Мелочей не было, как и тех проблем, с которыми Дубощит мог не справиться сам. Но он не стал об этом напоминать, чтобы не обидеть дорого друга, ценя порыв сам по себе.
- Я бы с удовольствием отведал омлет. Давно ел что-то кроме сушеного мяса, - честно признался Торин, явно грустя по этому поводу, но совсем недолго. Ведь почти сражу же на ум пришли мысли о завтрашнем утре, где после вкусного завтрака ожидает уже приятная дорога к Эред Луину. Вспомнив манеры, Торин поспешно добавил: - Если не затруднит, конечно.
Некие перемены, а в случае Дубощита весьма заметные, в поведении и обращении стоило начинать с простого – обычной вежливости и благодарности за хозяйскую заботу. Ведь даже ставший воинственнее хоббит вряд ли стал равнодушным к обращению с собой. Поневоле вспомнив, до чего опускался во время первого похода, Торин на миг оказался над воротами Эребора, с хоббитом в руках, намереваясь уронить его на каменный обрыв моста. Быстро сморгнув наваждение и слишком тяжелое воспоминание, гном выдавил вновь улыбку, хотя она быстро сошла на нет. Ему предстоял долгий путь не только домой, от Синих гор до Одинокой горы, но и путь к смирению с тем, что сотворил. Словно не было двух лет, он все еще слишком хорошо помнил нанесенные друзьям обиды и раны. Может, само возвращение к истокам повлияло на память Торина, ведь думая о походе он всегда вспоминал сначала зеленую дверь Бэг Энда, покрашенную «две недели назад», с сияющей руной, нанесенной Гендальфом. И путь после шел через все преграды и ухабы к Смаугу, Аркенстону и Азогу, со всеми бедами и горестями… Не дав хоббиту рассмотреть эту тягостную думу, Торин сделал вид, что заинтересовался просторами Шира за окном, предоставив Бильбо повод оставить гостя и покинуть его ненадолго ради своих важных хозяйских дел.
Когда гном остался в комнате совсем один, Торин оглянулся на коридор, где скрылся Бильбо, устало зажмурившись и нахмурившись, словно пытался найти в себе силы не поддаваться раскаянию так явно. Доброта хоббита находила отклик в его душе сильнее, чем гном предполагал. Решение Торин принял почти сразу же, не особо раздумывая. Если покинув Эребор, гном еще сомневался, стоит ли вести за собой хоббита назад весь путь, то теперь Торин точно знал, что так и сделает. Он собирался вернуться в Эребор с Бильбо. Он должен был новыми воспоминаниями о хоббите, к которому там несомненно отнесутся с должным почтением и уважением, затмить те горестные, что жили с ним все это время, найдя лишь сейчас себе выход в его погубном расстройстве и упадке духа. И предложить это стоило уже в Эред Луине, когда Бэггинс узнает настоящий уют гномьих чертогов. Быть может, представление о том, как должен выглядеть гномий уют, поможет Бильбо с более легким сердцем согласиться и на путешествие обратно к Одинокой горе.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-03-14 08:45:05)

Торин проводил взглядом Бильбо, все еще тепло улыбаясь. Сколько бы не было грусти в его думах, слова хоббита находили обходные пути к его сердцу, чтобы отогреть хотя бы ненадолго и дать шанс упрямцу поверить, что все действительно осталось в прошлом. Но это было не так… Гном вздохнул, принявшись за застежки на своих испачканных в дороге одеждах, стараясь сосредоточиться только на отдыхе, но все равно так или иначе возвращался мысленно домой, в Эребор. Не за горами был третий День Дурина, который его народ отмечал в стенах родного королевства. И чем ближе был этот праздник, тем тяжелее становилось королю.
Он словно помнил не по дням, а по часам события, случившиеся с того момента, как потайная дверь открылась и отряд оказался внутри горы. С того момента его жизнь стала рушиться, а сам гном словно падать в страшную поджидающую его давным-давно бездну. Осенние погожие ночи Дубощит не мог спать вовсе, встречая врагов в кошмарах. Они все жили в них, все еще причиняли боль и страдания, и даже он сам, пробудившись в порыве страха или от собственного крика, не мог понять, остался ли он просто Торином Дубощитом или опять поддался драконьему недугу, настолько яркими были его воспоминания. Возможно, среди прочих гномов его отряда Торин оказался больше всех уязвлен. Это был его поход, за предков, за родной дом… И его же ошибки, которые затронули всех, даже ни в чем не виноватого хоббита, удалившегося по своим делам.
Теплая вода помогла Торину расслабиться. Он ужасно устал в пути и рисковал заснуть в бадье, но когда затекшие мышцы перестали ныть, принялся счищать с кожи грязь. Дожди в Дунланде застали Дубощита врасплох, а с дорогами там всегда были проблемы, поэтому губка довольно быстро потемнела, но зато сам Торин постепенно начал превращаться из одичавшего странника в порядочного гнома почти что царских кровей, ведь намокшую гриву мыть в реке было, несомненно легче, чем в достаточно узкой для гнома бадье, но он старательно смыл все, что мог. А спустя еще десять минут уже готов был покинуть ванну, если бы не одно значительное но…
Подняв повыше халат, который дал Бильбо, Торин затянул шумно воздух в легкие и обреченно выдохнул, осматривая едва ли не в половину короче его плеч ткань, которую разве что на одну руку получилось бы надеть, и то с чужой помощью. Испытывать гостеприимство хоббита Торин не желал, поэтому догадливо сменил «тактику», замотав халат как полотенце на поясе, а самим полотенцем взъерошил черную гриву с проседью, чтобы вода перестала стекать на спину. Повесив промокшую ткань на шею, свои одежды гном водрузил как поклажу на плечо и слегка поежился от прохлады, которую ощутил после ванны, открыв дверь.
Услышав копошение в другой части дома, Торин сбавил шаг, задумался и с улыбкой крикнул, чтобы хоббит услышал: - Не забудь свой платок!
Вернувшись в комнату, гном порылся в собственной сумке, где хранились сменная рубаха и холщовые брюки, чтобы надеть перед сном чистое и утром уже не тратить драгоценное время. Переодевшись, Торин вышел в гостиную, надеясь быстрее высохнуть у очага, и засмотрелся в окно. На небе уже засверкали звезды, а уставший Торук мирно сопел у калитки, бочком прижавшись к ограде. Судя по запоздало возвращающимся домой соседям хоббита, пугливо уносящим ноги за поворотом, необычный зверь на тропинке у Бэг Энда служил сам по себе хорошей преградой для любопытных носов и ушей. Торин не хотел, чтобы к Бильбо вдруг нагрянули гости, даже если они должны были прийти.
Важно сложив перед собой руки, гном представил, сколько удивленных взглядов будет провожать их в спины, когда они отправятся в Эред Луин. И совсем не хотелось, чтобы из-за очередного путешествия пострадал дом Бэггинса. Нужно было принять какие-то меры, чтобы по возвращении хоббит обошелся без лишних хлопот с поиском очередной домашней утвари.
- Кто у вас тут главный? – поинтересовался Дубощит, да так, словно желал узнать о недостойном такой чести местном авторитете или управляющем, с которым стоило побеседовать перед отъездом.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-23 03:24:04)

- Затем, Бильбо, что путь может оказаться долгим, - с хитринкой во взгляде отозвался гном, повернув к Бэггинсу голову. – Всякое может случиться. Я не хочу, чтобы из нового путешествия, сколько бы оно не заняло, мой друг вернулся на руины или обнаружил по возвращении пропажу очередного столового серебра.
Не забыв слова Бильбо о жадных родственниках и весьма опрометчивой болтовне, из-за которой чуть не пострадал не просто дом хоббита, а вся его ценнейшая жизнь, гном на момент помрачнел, но быстро отбросил в сторону темные мысли о минувшем нападении и его причинах. Хмыкнув, Торин представил, сколько шума может поднять по всей округе, заявив весьма наглые требования, которые уже складывались в его голове в письменный контракт за подписью этого управляющего. А уж настаивать на своих условиях Торин Дубощит умел… Скрестив руки, гном прищурился, вслух произнося крутящиеся на языке мысли.
- Дом Бильбо Бэггинса, наименование Бэг Энд, на Бэгшот Роу, Хоббитон, Шир должен оставаться неприкосновенным, то есть не заселенным, не проданным, не сданным в аренду или залог, - подойдя к камину поближе, Торин не удержал усмешки, зная, что Бильбо не понравятся и первые варианты, не говоря уже о последующих, - не снесенным, заваленным, сожженным или затопленным, хотя это и так мало вероятно, - поразмыслив, бегло добавил Дубощит, задумчиво уставившись на люстру, чтобы не видеть лица Бильбо и не рассмеяться, если оно примет бардовый оттенок.
- И прочее, прочее, прочее, что подразумевает любые действия или события с имуществом в виде самого дома и его содержимого, до возвращения законного и единственного владельца в лице Бильбо Бэггинса.
Закончив первую часть требования, Торин представил себе вторую, от чего губы скривила надменная усмешка.
- Подписываясь под сим контрактом управляющий городом безвременно до окончания путешествия мистера Бэггинса берет на себя обязательство, переходящее ко всем его преемникам, оберегать взятое на хранение имущество…
Закончив с официальной частью, Дубощит вздохнул и взглянул на Бильбо, вопрошая:
- Как думаешь, он согласится? От этого, в конце концов, зависит, останется ли голова на плечах, - то ли в шутку, то ли всерьез уточнил гном, дружелюбно хлопнув хоббита по плечу, прежде чем направиться в выделенную ему комнату.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-23 22:35:55)

- Спокойной ночи, Бильбо.
Спокойной ночи… Сомкнув глаза в уютной кровати, Торин честно надеялся, что в покое Бэг Энда его тревоги улягутся и спрячутся, если уж не растают окончательно. Гном всерьез сомневался, что вообще когда-либо сможет найти внутренний покой, раз даже возвращение родины не утешило его душу и не потушило внутреннего огня. Конечно, чтобы пригласить Дис и других гномов его рода, не обязательно было ехать самому. Но Дубощит не мог оставаться в Эреборе безвылазно… Когда желание покинуть Одинокую гору стало невыносимым, а признаться в нем даже родным он просто не смог, Торин понял, как безнадежно изменился после изгнания.
В своих снах гном видел высокие чертоги Подгорного царства, освещенные сиянием золота и, как казалось, вечных огней факелов…
Его молодость пронеслась одним воспоминанием с привкусом горечи и закончилась так, как желать мог бы разве что злейшим врагам. Проведенная в относительной изоляции и строгости безрадостная юность сменилась не законными браздами правления, к которым Торин самоотрешено готовился, а драконьим пламенем и скитаниями в пустошах. Он так привык к этой жестокой жизни странника, что обретя спустя пол века дом предков, не смог обрести самого себя прежнего. Даже драконы не способны возродиться из пепла, как мог вернуться наследник рода Дурина, пережив столько бед? Он растворился в изгнании, злобе и жажде мести, а отпустить их от сердца оказалось выше его сил.
Наверно, поэтому в кошмарах гнома жили его старые враги… В огромном подземелье, где золотые монеты взмывали в воздух и падали золотым водопадом вслед за кожаными крыльями бесновавшегося ящера. В дремучих лесах, полных воя диких зверей и шепота подкрадывающейся со всех сторон смерти… На Вороньей Высоте, среди сомкнувших реку льдов под ударами тяжелой кистени.
Торин ворочался в постели, сжимая одеяло в кулаки, а во сне хватаясь за оружие, рыча и скалясь, переживая раз за разом все свои невзгоды. Они были частью прошлого, которого не вернуть, но… невозможно намеренно забыть. Частью него самого, короля в изгнании и воина, которому сражения были необходимы как воздух, чтобы не дать угаснуть пламени ненависти, за счет которого существовал многие годы. И чем ближе были памятные дни, тем ярче становились его кошмары, сильнее сверкал в руках Оркрист, громче раздавался его собственный вопль, обращенный к братьям по оружию, не сдаваться и сражаться, сражаться до последней капли крови…
Но почему-то воинов на этот раз в его сне не было. Не было и очертаний разрушенных башен Высоты. Пейзаж остался снежным и морозным, холод сжигал его легкие, а снег затруднял каждый шаг. Он падал легкими хлопьями, закрывая белым одеялом до боли знакомые тропы в долине Траина. Вереница упавших из чьего-то кармана монет вела его среди темных деревьев к горным склонам. Следя за монетами, Торин не видел куда идет, пока на одной из них не заметил брызги крови. А подняв взгляд, заметил во мраке оказавшихся на его пути широких ворот сияющие глаза дракона, оскал его клыков и хлынувшее в одно мгновение пламя из распахнувшейся в следующую же секунду пасти, заполонившее собой все вокруг.
Вздрогнув, Дубощит проснулся и резко сел на постели, тяжело дыша. Сердце билось так, словно он бежал всю ночь, а под конец сна пришлось бежать еще быстрее, и сил не осталось. За окном уже светлело, но было слишком рано. Даже полумесяц еще не растворился в мутном голубом море небосвода. Одевшись в дорогу, Торин тихо покинул комнату, перетащив поклажу в прихожую, стараясь не шуметь лишний раз, и вышел на улицу, открыв слегка скрипнувшую круглую дверь смиала. Вздохнув полной грудью и выдохнув облегченно и умиротворенно, гном проверил, все ли хорошо с Торуком. Свежий воздух прогнал с дуновением ветерка остатки сна и позволил гному ненадолго отвлечься.
- Maabkani*, - присев рядом со спящим ездовым козликом, Торин умиленно хмыкнул, начав расчесывать любимцу бородку, - bund-u-shathu-u-u-r**, просыпайся, Торук. Вот моло…Ох.
Сонное ворчание козлика прервалось его попыткой боднуть хозяина рогом в живот, из-за чего Торин не смог договорить ласковое слово, поперхнувшись от неожиданности воздухом. Но гном поймал массивную голову и со смехом в вялом противоборстве с козликом встал на ноги. Сонливо облизывая пересохшие толстые губы, Торук громко мэкнул на по оврага, требуя воды.
- Решил разбудить хозяина, наглец? - дружелюбно помотав чужой широкий нос, Торин вернулся в дом, надеясь, что Бильбо спал крепче своего гостя.
Набрав воды в ведерко, Торин оставил козлика наслаждаться ранним завтраком, а сам решил, пока есть время, заняться полезным делом и написать тот самый договор, о котором поведал хоббиту. Не взяв с собой ни пера, ни пузырька с чернилами, гном маялся переступить без спросу порог кабинета Бильбо, чтобы одолжить перо и бумагу. Но едва оказавшись рядом с комнатой, он не устоял под давлением любопытства и трепетом перед обителью лучшего друга. Вокруг были книги, озаренные первыми лучами солнца, а за заваленным бумагами столом Торин с легкостью представил трудолюбивого хоббита, читающего одну из множества или пишущего что-то своей рукой.
Проснуться в таком месте и открыть окно в беззаботный мир, погулять среди зеленых как изумруды холмов и пригорков, отдохнуть на берегу реки, а вечером посмотреть на звезды… Какие же заманчивые перспективы открывались для путников, не знавших прежде красот Шира. О таком доме можно было разве что мечтать, чем и занимался Торин, не замечая проходящего времени...
___
* Просыпайся; ** Витающий в облаках

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-25 03:17:54)