Изенгард. Вторая крепость, ставшая оплотом орочьей нечисти. Тауриэль наблюдала за происходящим в ее чертогах с ненавистью, с тревогой. Тревога эта пронеслась сквозь года с тех самых пор, когда орки проявили себя на свет, в битве у Эребора. Битва эта была не последней, об этом знали все, вопрос был лишь в том, когда будет следующая?
Время для Тауриэль с тех пор тянулось; словно один день был равен неделе, а неделя - месяцу. Она ощущала себя за пределами этого мира, где-то там, в космическом пространстве, которому нет конца и края. Прожитые ею шестьсот лет оказались лишь мгновеньем по сравнению с тем, насколько мучительно и долго время длилось сейчас. Тогда, в далеком прошлом, еще будучи командиром стражи, Тауриэль жила не оглядываясь на свое прошлое, оно было для нее лишь прошлым, а значит тем, что прошло. Ежедневные обязанности по охране границ королевства она выполняла беспрекословно, словно марионетка в руках своего хозяина, не задумываясь о том, что жизнь может быть совершенно другой, полной чувств и душевных порывов, любви и привязанности, страха не за собственную жизнь, а за жизнь другого создания. "Крепость за пределами наших земель. Охранять границы от этих тварей, - вот ваша задача! Другие земли меня не волнуют". Плевать, что ты хочешь сделать все наоборот, пойти против приказа нельзя. Леголас считал, что король всегда благоволил юной эльфийке, но он путал благоволение с равнодушием, поскольку никаких других чувств в Трандуиле не было уже давно. И рано или поздно нити, что связывали марионетку в руках повелителя все же истончились, а затем и вовсе порвались, выпустив на свободу так долго томившееся стремление к независимости, к обретению собственной воли. А виной тому случайная встреча. И она же стала виной того, что происходило сейчас в душе эльфийки, которая когда-то была наполнена такой энергией и желанием жить. Она уже давно потеряла себя, потеряла сначала нити, что двигали ею на протяжении многих лет, потеряла того, кого полюбила, пускай и время, проведенное с ним, можно было сосчитать по минутам. Но именно эти минуты Тауриэль могла назвать временем, когда она поистине жила, когда чувствовала. Когда сознание, сердце и бушующая в теле кровь содрогались от той бури эмоций, от простейшей любви, захватившей ее столь внезапно. Каждый раз вспоминая о случившемся, о холодеющей с каждой минутой руке, что она держала, моля о том, чтобы никогда больше не чувствовать этой боли, Тауриэль смахивала слезу и вновь и вновь продолжала жить. Но сейчас, прячась в тени деревьев, она впервые не почувствовала ни капли горечи, лишь безразличие, словно она наблюдала за собственной жизнью со стороны. За тем, как в собственных же глазах отражаются пляшущие языки пламени, в котором рождалась новая, более мощная нечисть, противостоять которой теперь в одиночку уж точно нельзя было. Девушка хотела бы присоединиться к кому-то, помогать в этом противостоянии, вопрос в том, кто принял бы ее? Как превосходного война принял бы каждый, но Тауриэль желала не этого. Она желала помощи, того, кто смог бы ее понять, позаботиться, выслушать. Ведь никто не смог взять на себя эту роль на протяжении десятков лет. Эльфийка находила спасение лишь в отстреливании орков, гоблинов. Находить утешение в убийствах это кощунственно, конечно, но сколько убийств тогда совершат эти создания, если не остановить их при любой возможности? Они и так натворили достаточно. Достаточно, чтобы отнимая одну жизнь, вторую забирать вместе с ней. Не полностью, конечно, а оставляя лишенное своего сознания тело. Вот она, истинная жестокость, во всей своей красе - когда убиваешь, не задумываясь о том, кого еще эта смерть следом затянет в свои ледяные, полные пустоты объятия. Тауриэль помнила это ощущение. Она помнила, как Смерть самолично спустилась на землю и обхватила своими одеяниями гнома, лежащего холодном камне, забирая с собой и любовь, и страсть, и счастье. Все. Все, что было так дорого девушке. А затем Смерть нежно коснулась своими губами ее острого уха и насмешливым шепотом, начала петь свою жестокую песню. Смерть не забрала эльфийку с собой, она лишь навсегда оставила после себя те строки, которые напоминали Тауриэль о том, что только Она распоряжается судьбами. Она вправе даровать бессмертие, Она же вправе его отнимать. А на мирские чувства Она смотрела как на удел слабых, глупых созданий, поэтому щадила лишь тех, кто никогда не поддавался искушению найти лучшего друга и соратника или еще хуже влюбиться. Смерть жадно скалилась, предупреждая, что придет время и Тауриэль, и только Ей решать, когда. Эльфийка задвалась лишь одним вопросом: "Почему не я? Почему ты забрала его? Думаешь, мое отчаяние насытило тебя больше?". Но ответа никогда не получала. Тауриэль давно жаждала встречи с Ней, чтобы узнать наконец, в чем вина тех, кто искренне и всей душой любит кого-то другого кроме себя. Кто отдает ему частичку себя, чем-то жертвует, ради него. Разве это преступление?
- Довольна ли ты, вершительница судеб? Теперь ни одна слеза не упадет с моих глаз. Посмеешь ли ты теперь забрать меня к себе? - шепотом произнесла эльфийка, поднимаясь на ноги. Зло пробудилось в черте крепости, оно кричало и рычало, требуя крови. Судя по всему, Саруман решил действовать, однако, в каком направлении? Тауриэль мысленно продумала все возможные варианты в попытке выяснить, куда он бросит свою силу. Нет, Саруман пока не был готов к тому, чтобы поднять свое огромное войско на бой. А это значило лишь одно - он направляет небольшой отряд. Судя по рыку это были огромные и беспощадные существа. Таковыми были лишь варги - отвратительные и мерзкие волки, у которых не осталось ничего, кроме голода. Они были голодны всегда. Рык и вой этих существ дал сигнал к действию, поэтому, Тауриэль отвязала коня и приготовилась к тому, чтобы кинуться вслед за ними. И да, ее совсем не волновало, куда они отправятся. Если их цель люди, она примкнет к ним без промедления и постарается защитить всеми силами. А эльфийка была почти уверена, что именно к ним отправляется этот отряд. Роханцы? В этом почти не было сомнения. Вероятно, жители Эдораса решили найти укрытие в Хельмовой Пади и встретить надвигающееся зло именно там. Но Хельмова Падь станет для них гробницей. Осознание этого впервые за долгие месяцы вызвало у девушки волнение. Наконец-то она смогла найти то, что можно было бы защитить. Судя по всему, роханцы были уже на пути к Хельмовой Пади, а это значило, что потребуется всего лишь несколько часов, чтобы встретить их.
Наконец, ворота открылись, освобождая дорогу несущейся словно ветер толпе орков, прямо верхом на животных. Тауриэль отметила, что уже довольно давно не видела такого зрелища. Однако, времени на лишние мысли не было. Взлетев на коня, девушка дернула вожжами.
- Aksan, noro lim!* - крикнула эльфийка, отчего конь встрепенулся и рванул вперед, яростно стуча копытами по земле. Оставалось лишь надеяться, что орки не заметят погони.
Тауриэль следовала за отрядом до самого рассвета, однако, едва лишь солнце осветило небо своим сиянием, эльфийке все же пришлось отстать от орков, дабы ни в коем случае не привлечь на себя их внимание. Да, возможно, она бы смогла справиться с доброй половиной орков, однако, следовало учитывать тот факт, что все они были верхом на злющих волках. Продолжая скакать вперед, эльфийка все же позволила себе отвлечься на потрясающей красоты пейзажи, окружавшие ее. Ни единого деревца, но все же, раскинувшиеся на далекие расстояния зеленые поля радовали глаз девушки куда больше, чем любое другое место. Здесь как нигде чувствовалось дыхание свободы, а так же величие земель Рохана. Но душа ее все же всегда лежала к родному Лихолесью, куда она пообещала себе никогда не возвращаться. Лихолесье - это клетка, в которой Тауриэль томилась целых шестьсот лет. Задумавшись, Тауриэль на секунду потеряла варгов из виду, отчего сердце в ее груди встрепенулось. Но она даже и не подозревала, что преследование уже закончилось - орки достигли наконец своей цели.
- Варги! На нас напали! Варги! - слышался мужской голос издалека. Тауриэль скомандовала коню скакать быстрее и буквально через минуту  оказалась в самом разгаре боя между человеком и ужасающими созданиеми. Женский крик и детский плач издалека перемешивались с диким ревом зверей и лязгом оружия. Тауриэль без промедления достала лук и, натянув тетиву, точным выстрелом отправила стрелу в голову орка. Повсюду снующие волки так и жаждали вонзиться зубами в коня, поэтому девушка соскочила с него и приказала отправиться восвояси. Этот конь был дорог ей, но он знал, куда идти. Эльфийка вновь и вновь натягивала тетиву, отправляя орочье отродье на тот свет до тех пор, пока ее взору не предстал столь знакомый силуэт. Леголас. Как и всегда, он бился отважно и без тени страха в глазах. Уголки губ девушки дернулись в улыбке - ей всегда нравилось наблюдать за тем, как он сражается. И спустя столько лет он был безупречен, восхитителен в бою. Тауриэль благоговейно выдохнула и наконец решилась отправиться ему на помощь. Но не успев опомниться, девушка почувствовала тяжелое дыхание и топот четырех чудовищно огромных лап. Варг сбил ее с ног настолько же быстро, насколько оказался прямо над ней. Огромная морда нависла над эльфом, рыча и довольствуясь добычей. Поверх животного сидел столь же ужасный орк. Лишь спустя мгновение девушка поняла, что оказалась на краю скалы.
- Ну что, красавица, теперь ты станешь кормом. - ухмыльнулся орк, подталкивая зверя. Тауриэль чувствовала, как теплая кровь растекается по ее груди. Удар лап был настолько сильным, что когти прошлись по груди и плечам, словно нож по маслу. Смысла бежать не было, за девушкой находилась лишь расщелина, а внизу буйно следовала своему пути река. Смерть все же пришла за эльфийкой. И даже позволила ей выбирать - быть растерзанной клыками чудовища или же разбиться от скалы.
- Не сегодня. - прорычала Тауриэль в ответ и прыгнула вниз.

Холод. Безумный холод и твердый камень заставили эльфийку очнуться. Глаза едва различали окружающую местность, однако, она была полностью уверена, что находится совершенно не там, где должна была оказаться. Все было слишком размытым и неясным. Крепость Изенгард? Нет, воздух слишком свеж, чтобы быть похожим на тот, который обычно витает в столь старых крепостях. Девушка с трудом заставила свое тело двигаться, понимая, что все это время лежала на небольшой лужице крови. Раны давали о себе знать каждый раз, когда она вдыхала и выдыхала. Казалось, будто болели сами легкие. Но как только Тауриэль попыталась подняться, окружающую ее тишину пронзил ее же крик, вызванный болью где-то в области бедра. Судя по всему, варг успел заметить движение и напоследок "погладил" добычу в попытке ее остановить. Теперь боль чувствовалась в каждом сантиметре ее тела, и лишь держащая кинжал рука все еще была готова защитить тело, если это потребуется. Она не помнила, как он оказался в ее руке и, не успев полностью прийти в сознание, бессильно упала на асфальт. И лишь стены этого переулка знали о том, кто явился в город, наполненный призраками, оборотнями и вампирами. Теперь свое место здесь нашел и эльф.

* Аксан, быстрее!

Отредактировано Tauriel (2015-01-08 02:36:12)

Один лишь Эру мог знать, что сейчас видела в своем сознании остроухая девушка, которая столь внезапно оказалась в городе и без нее страдающем всевозможными сверхъестественными созданиями. Каждый месяц, в полнолуние в нем бесновались оборотни, каждый день убивали ради собственного желания вампиры и каждую минуту искали своего пристанища призраки. Все они привыкли к такой жизни, они защищали самих себя, пытались выжить в этом мире, где им совсем не рады. Но они знали, что они здесь не одни, они знали, что им есть с кем разделить горе своей проклятой жизни. Однако им не рада была ни жизнь, ни даже смерть. Но как же должен был чувствовать себя эльф, оказавшийся единственным подобным себе существом во всем этом огромном мире? Незнакомом мире, пугающем и опасном даже больше, чем Средиземье. И, пожалуй, тот мир, в котором сейчас пребывала эльфийка действительно был гораздо более жестоким и ужасающим. Люди убивали друг друга в погоне за деньгами и властью, они жили только лишь эгоизмом, заботой о своем благосостоянии. Человек забыл, что такое истинная любовь. Он лишь воображал себе, что ему нужен кто-то, чтобы быть счастливым и счастливо закончить свою жизнь. И лишь единицы смогли бы пожертвовать собой ради того, чтобы спасти другого человека, не себя. Эгоизм - вот она, главная опасность этого мира. Если бы одиноко лежащую на асфальте и истекающую кровью эльфийку нашел кто-то другой, сейчас бы она лежала на операционном столе словно подопытная крыса и испытывала на себе такие мучения, которых не смогла бы принести даже армия орков. Тауриэль все же посчастливилось оказаться в руках существа, которое, к счастью, удалось удержать монстра внутри себя. Или все же не удалось? И в его планы входило превращение странного существа в свой личный сорт отборного, выдержанного "вина"? Или еще хуже - он собирался устроить целое пиршество вместе со своими друзьями-монстрами? И каждый из них прикасался бы своими губами к ее плоти, истончая ее и иссушая. А что потом? Бездыханное тело бессмертного, но не мертвого, как они, создания где-нибудь в яме посреди остальных трупов, которые давным давно лишились своих жизней. Но сил и возможности сопротивляться мужчине, что подхватил эльфийку на руки, не было. Не было ничего, кроме страха в теле, хоть и лишенном сознания, но все же все еще живом.
Эльфийку привело в сознание собственное дыхание, хриплое и обессиленное. Она не могла даже пошевелиться, даже приоткрыть глаза, но, к счастью, почти не чувствовала боли, которая с такой силой разрывала ее тело еще совсем недавно. Тауриэль прислушалась к окружающим ее голосам: первый, тихий и нежный смолк сразу же, другой же, грубый и резкий что-то не переставая командовал. Судя по всему, именно владелец этого голоса и оказался ее спасителем. Он отпугивал и страшил эльфийку, поэтому, она постаралась как можно скорее открыть глаза, чтобы в случае чего знать, кому ей нужно дать отпор. В этот же момент нависший над нею мужчина коротко произнес "Привет". Вздрогнувшие веки девушки с тяжестью приподнялись, заставляя острый взор эльфа сразу же начать осматривать обстановку вокруг себя. Темная комната, занавешенное красной тканью окно, непонятные инструменты так напоминавшие музыкальные и, конечно же, целый ворох разбросанной одежды. Темнота здесь была такая, что будь здесь хотя бы одно растение, оно непременно погибло бы без фотосинтеза. Что ж, пожалуй, даже Мордор отличался большим порядком. Однако, таких мест в Средиземье встретить было нельзя, Тауриэль точно была в этом уверена. Тогда, где же она? И было бы логично спросить об этом того, кто находился сейчас рядом с ней.
Девушка нехотя, может даже боязливо перевела взгляд на мужчину и в этот же момент дыхание ее остановилось. Перед глазами пролетела вся жизнь, все возможные догадки как только такое могло быть возможным и куда бежать прочь от этой магии. Нет, он не мог быть им. Тот, кого она полюбила и продолжала любить до сих пор, умер у нее на глазах, он никак не мог находиться в метре от нее. Это не-воз-мож-но. Тауриэль словно кукла с остекленевшими и ошарашенными глазами продолжала смотреть на своего спасителя именно так, как смотрят на призрака. Но это создание не было призраком - мужчина казался вполне себе живым. Тауриэль приоткрыла рот в попытке что-то сказать, но лишь отвернулась, стараясь не смотреть в эти глаза, а затем и вовсе отшатнулась подальше, пытаясь найти путь для отступления. "Определенно, это все темная магия." - подумала девушка. Наверняка Саурон или Саруман нашли ее и решили уничтожить самым мучительным способом - они хотели, чтобы она бросилась в объятия того, кто был ей так дорог, а он всадил ей клинок в сердце и наблюдал, как она воет от боли, как молит о том, чтобы все это закончилось. Но она всего лишь эльфийка из Лихолесья, одиночка, которая уж точно не могла представлять какой-либо угрозы. Почему нельзя было просто скормить ее варгам, которые так и не смогли сделать этого у Хельмовой Пади? Но даже ощущение смертельной опасности не могло удержать эльфийку от соблазна, чтобы вновь не взглянуть на до боли знакомый образ. Она уставилась на него удивленно и в то же время пристально, стараясь понять, кто же он есть на самом деле. Такие же темные волнистые волосы, те же нахмуренные брови, губы застывшие в небольшой улыбке и... глаза. Те самые глаза, в которых всегда можно было увидеть очарование и некий отблеск надежды. Они внушали доверие, спокойствие. Глядя в них Тауриэль словно забыла обо всем. Она протянула руку к мужчине и почти неуловимо коснулась пальцами его скул. Горечь смерти и сладость возможности вновь к нему прикоснуться прокатились по ее телу волной, заставляя девушку с трепетом выдохнуть. А слезы навернулись на глаза так же внезапно, как и желание обнять это создание, пускай разум и говорил эльфийке, что это не Кили, что нужно бежать как можно дальше от него, ведь он - сама смерть, которая вот-вот примет наивную Тауриэль в свои объятия, обманом, коварно.
- Iston i nîf gîn.* - нежно прошептала эльфийка, даже не надеясь, что он ее поймет. Затем не отрываясь от глаз мужчины, она поскорее убрала руку от его лица, стыдясь своей вольности. Вероятно, незнакомец сейчас проклинает все на свете, что решил помочь ей, что притащил сюда и терпит ее бездумное поведение. - Boe i 'waen.** - выпалила девушка и резко, совершенно забыв про свои раны подскочила на ноги. Слабость и потеря крови дали о себе знать - дрожащие ноги эльфийки подкосились, но она все равно сделала несколько небольших шагов в сторону двери. Она твердо решила не оставаться здесь и не искушать себя, глядя в эти до боли родные глаза - все это приносило гораздо больше мучений, чем то одиночество, в котором она прожила несколько десятилетий. А как же раны? Она не один раз залечивала их сама себе, а значит сможет и сейчас. Однако, она не могла уйти не сказав спасибо этому человеку.
- Когда-то давно в моей жизни появился тот, кто дал мне силы на то, чтобы идти вперед и никогда не отступать от своих убеждений. Ты похож на него каждой чертой, и ты тоже спас меня. Спасибо.

* Мне знакомо твое лицо
** Я должна идти

Отредактировано Tauriel (2015-01-13 20:35:33)

Происходящее вокруг напоминало какой-то сон, точнее кошмар, в котором эльфийка - главная жертва, загнанная в угол и не знающая, каким будет ее следующий шаг через секунду. А быть может она уже и не сможет сделать даже шагу. Девушка понимала, что выхода у нее нет, как бы она не была уверена в том, что сможет в одиночку справиться со своими ранами, она глубоко заблуждалась. Тело ее ныло, упорно сопротивлялось против того, чтобы двигаться, а тоненькие струйки крови, стекая, щекотали побледневшую кожу. Кровь. Она была повсюду, на руках, на одежде, даже на нем, на человеке, что сейчас протягивал ей руку, стараясь уговорить ее принять помощь. Что это за место такое, где окружающие безвозмездно предлагают свою помощь, да еще и в таком нелегком деле? Судя по всему, этот Джон Митчелл был тем самым парнем, который всегда угождал в какие-то неприятности и пытался кому-то помочь, пусть и жертвуя своим собственным благополучием. Видимо, так он замаливал свои грехи, коих, видимо, было немало. Воровство? Торговля людьми? Убийства?
- Кто ты? Фэйри?- удивленно и в то же время возбужденно спросил Митчелл, словно этот вопрос волновал его по меньшей мере сотню лет. Любопытство может быть опасным, это знают все, однако, по этому человеку нельзя было сказать, что он чего-либо боялся. Он будто уже был мертв, и терять ему было нечего. Тауриэль одарила мужчину возмущенным взглядом, затем выдохнула и с усмешкой произнесла: - Я - эльф, а не вымышленное существо из детских сказок. Признаться, Тауриэль была даже слегка обижена, что он не узнал, кто она такая, однако, судя по всему, подобных ей в этих землях и правда не водилось. Все было совсем другим, зло чувствовалось в воздухе, а это значит, что эти земли и правда были непригодны для эльфов. Как же тогда ее сюда занесло? Может она спала несколько сотен лет и оказалась в будущем? Тогда раны бы уж точно затянулись и не были настолько свежими. Она падала со скалы, быть может, ударилась головой настолько сильно, что и видела сейчас в своей голове этот плод собственного воображения? Но почему все настолько реально? Почему глаза человека напротив казались столь живыми, будто не он ее фантазия, а она его? А может она просто-напросто наконец-то умерла и попала в некий рай, где исполняются все мечты и желания, где наконец можно встретиться с теми, которых когда-то потерял? Что ж, факт собственной смерти не очень радовал эльфийку, однако, осознание того, что она впервые за долгие годы сможет обнять своего любимого грел сердце так, что она едва удерживала себя, чтобы не расцеловать его, не то, чтобы обнять. Зачем же он тогда представился другим именем? Видимо, шутил, как обычно. Вот же негодник!
Наконец набравшись сил, Тауриэль положила руку на протянутую мужчиной ладонь и слегка улыбнулась. Чувствовать близость с этим человеком было безумно приятно, однако, его кожа была столь же холодна, как и тогда, после смерти. Быть может, здесь, под дланью Эру все люди такие холодные, словно лед? Как бы то ни было, больше стоять на ногах девушка не могла, быть может даже и не из-за ран, а из-за волнения, что обуревало ее. Она вцепилась мертвой хваткой в своего спасителя, а затем словно рухнула на него, другой рукой обнимая и прижимая к себе. Ей было мало тех прикосновений, она более всего хотела почувствовать его рядом с собой всем телом, она хотела окунуться в его объятия и не впускать более ни смерть, ни кого-либо еще в их жизни. Девушка прислонилась к груди "Кили" и уже обеими руками его обняла. Ее поведение можно было принять за поведение сошедшей с ума, и Митчелл, вероятно, так уже не раз подумал, однако, он не впервые встречает слегка ненормальных существ. И странных. Столь странных, что... его сердце то ли остановилось от волнения, то ли уже давно перестало биться. Тауриэль продолжала вслушиваться, стараясь понять, есть ли жизнь в этом теле, однако, не дождалась даже небольшого трепыхания. Теперь и она стала задумываться, а кто же такой он? И билось ли ее сердце сейчас, возвещая о том, что жизнь в этом теле все еще теплится? Несомненно, билось. Если нет, тогда бы запах жизни, крови внутри эльфийки не действовал бы на Митчелла словно лихолесский дурман.
Тауриэль не хотела отпускать его от себя.
Но с каждой секундой все больше боялась. Боялась не за себя, не за свою сохранность и безопасность, а за то, во что его могли здесь превратить. Он не был собой. Тауриэль только сейчас осознала, что он не помнил ее, а может и не знал. И вряд ли он шутил, ведь тогда его реакция на ее появление, определенно, была бы совсем не такой - слишком долго эльфийка и гном были в разлуке, чтобы шутить друг с другом. Зачем обманывать себя и строить воздушные замки? Девушка высвободила мужчину из своих объятий и вновь уставилась на спасителя испытующим взглядом.
- Ты... Ни жив, и ни мертв. Неужели ты назгул, принявший человеческое обличье? Открой мне правду, кто ты и где мы находимся? И не вздумай вновь обольщать меня своими речами, иначе я отрежу тебе твой поганый язык. - процедила Тауриэль, хоть и говорить это было сложно, когда перед ней стоял ее возлюбленный. Девушка решила остаться здесь, другого выбора просто не было, да и лечение все же было необходимо принять. А затем, она отправится восвояси незамедлительно - необходимо узнать, как вернуться обратно в Средиземье и поискать ответов в том месте, где нашел ее незнакомец. Вопрос был лишь в том, а хочет ли она вернуться туда, где столько лет страдала в одиночестве, лелея мечту о том, чтобы как можно скорее найти своего возлюбленного среди звезд?

Что подтолкнуло Митчелла покинуть эту комнату, Тауриэль, определенно, не понимала. Он исчез настолько быстро, что она не успела даже осознать, что его здесь уже не было. После его ухода, эльфийка словно почувствовала себя в безопасности, вновь провалилась в бессознательное состояние и почти не почувствовала, как ее подхватили за руки девушка и парень. Судя по всему, это и были те самые Джордж и Энни. Их присутствие, конечно же, не вызывало у Тауриэль такого волнения, как при Митчелле, поэтому как только ребята уложили ее на кровать и начали освобождать от одежды, которая почти полностью была пропитана кровью, эльфийка не чувствовала никакого стеснения, а скорее благодарность и облегчение. Пока Энни аккуратно вытирала кровь с кожи, Джордж возился с кучей непонятных маленьких стеклянных бутылочек. Было очевидно, он нервничает - руки его дрожали, а глаза постоянно поглядывали в сторону Тауриэль; он то ли боялся, что она может навредить кому-то, то ли сгорал от любопытства и страшился взглянуть, дабы не напугать саму эльфийку своим интересом. Энни же постоянно отводила взгляд, как только он встречался со взглядом рыжеволосой, хотя все же иногда кончики губ девушки слегка приподнимались, когда она видела острые уши эльфийки. Судя по всему, Энни была единственной, кого они забавляли, а не пугали. Но как бы то ни было, эти двое постарались на славу, расправляясь с ранами Тауриэль. Порезы от когтей уже окончательно перестали ныть и кровоточить, а тело было полностью готово к тому, чтобы вновь вернуться на поле боя и бороться с целой армией орков. Эльфийку особо волновало то, что случилось в том бою, который он так внезапно покинула. А что если ей удастся вернуться, но она окажется не в Средиземье, а в землях, выжженных огнем, который поглотил и людей, и эльфов, и гномов, каждое дерево. Что если она и там окажется чужой, единственной из своего народа, оставшейся в живых? От этой мысли Тауриэль продрогнула и внезапно решила разбавить повисшее в комнате молчание благодарностью за заботу, которую провили Джордж и Энни. Девушка широко улыбнулась в ответ, сжала руки эльфийки в своих ладонях и пожелала ей скорейшего выздоровления, Джордж же коротко кивнул, затем, казалось, вот-вот хотел что-то хотел сказать, но лишь махнул рукой и начал убирать вещи и использованные предметы. Энни же испарилась, словно только что надела на себя Кольцо Всевластия. Интересно, здесь тоже такие водятся или это ее собственное умение? В Средиземье так просто исчезнуть из глаз было нельзя, поэтому эльфийка еще долго выстраивала догадки о том, откуда у этой девушки столь редкое умение. Жаль, что она больше не возвращалась в комнату, вопросов к ней было столько же, сколько и Митчеллу, который, кстати говоря, появился в дверях и наблюдал за тем, как Джордж судорожно возится. Брови Митчелла были как всегда сдвинуты, что придавало ему еще большей мрачности, а что уж говорить о небрежно уложенных волосах и стойкому запаху дыма. Едва лишь он зашел в комнату, Тауриэль недовольно оглядела мужчину и закуталась в одеяло, стараясь прикрыть оголенные руки и грудь. Энни после лечебных процедур дала эльфийке некое подобие одежды, чтобы та не оставалась в одном лишь белье, однако, майка-алкоголичка и спортивные брюки были едва лишь лучшей заменой тому, в чем Тауриэль оставалась после того, как ее оставили без привычных ей средиземских одеяний. Ей было стыдно, но стыдно потому, что она столь наглым образом вела себя по отношению к мужчине, который на самом деле не был тем, кого она любила. Эльфийка отводила взгляд каждый раз, как он смотрел на нее и надеялась, что он не станет насмехаться над ее слабостью к нему и его внешности. Но все равно, глядя на него, она вновь и вновь будто проваливалась в сон, но продолжала сжимать в руке камень, который ей дал когда-то возлюбленный. Она достала его из кармана своей одежды перед тем, как ее сняли, и не выпускала, поскольку эта вещь была для нее самой дорогой и самой родной. Да, быть может стоило бы вернуть рунный камень матери Кили, однако, Тауриэль боялась посмотреть в глаза той женщины, которая даже после смерти сына продолжала любить и ждать его. Как и сама Тауриэль. Митчелл что-то спросил у эльфийки, однако, не получил ответа. Она продолжала смотреть куда-то сквозь стену, не моргая и не обращая никакого внимания на происходящее. Джордж, судя по всему, уже покинул комнату, Митчелл же вдруг оказался возле девушки и присел на край кровати, пристально наблюдая за лежащей. Тауриэль оторвала взгляд от стены и смущенно опустила взгляд на руку, что сжимала камень.
- Меня зовут... Тауриэль. - эльфийка сделала многозначительную паузу, а затем продолжила рассказ, хотя подобрать слова ей было очень трудно. Это все равно, что рассказывать Кили о самом Кили, только тот, что сидел рядом с ней ничего не помнил и ничего не понимал. - Земли, в которых я жила, называются Средиземьем, их наполняют тысячи таких же, как я, люди, гномы... и еще множество других существ. Мы ведем борьбу с темными силами, которые хотят уничтожить всех нас, и я не знаю, возможно, именно они решили отправить меня сюда, подальше от тех земель, где я прожила почти семьсот лет. Затем я встретила того, кто... - Тауриэль хотела продолжить, однако заметила, как сидящий напротив нее почему-то слегка морщился, словно отгоняя от себя что-то. - С тобой что-то не так? - вкрадчиво произнесла девушка. Нельзя было скрыть, ей так же было интересно, кем является на самом деле Митчелл и почему его сердце не бьется так же, как сердца других существ. Те, кто мог жить, несмотря на то, что мертвы, могли быть только служителями темных сил, монстрами, но она сомневалась, что в таком случае она до сих пор была бы жива. Кто же он все-таки, черт возьми? Догадки уже закончились и Тауриэль нетерпеливо выпалила: "Расскажи мне, что ты за создание?!". Вот-вот и ее любопытство могло прожечь мужчину насквозь. Чудовищный интерес заставил ее придвинуться к Митчеллу ближе, чтобы не упустить ни единого слова. Почему-то она была уверена, что он не побоится рассказать о том, кто он есть.