- Торин, с этим можно обождать, - увещевал Балин, держа короля за плечи, чтобы помочь подняться с постели, в которой раненный тонул уже не первую неделю. Слабость Дубощита камнем придавила его к жесткой перине, требуя времени и знатный вагончик лекарств. Залечить тяжелое ранение едва ли удалось, не говоря уже о перерезанных сухожилиях в ноге, но Торина это не останавливало. Перевязь на груди алела с каждой короткой прогулкой к окну и назад, да и ходить Торин мог разве что с помощью да с опорой на посох, но все равно, едва наступил вечер, Дубощит решил, что праздник пропускать не имеет права. С отчаянным мычанием сквозь стиснутые зубы он заставил себя не поддаваться боли и хотя бы сесть. Благодарно похлопав Балина по плечу, на которое Торин опирался, гном смог слегка вздохнуть и расслабиться, открывая затуманенные болью глаза… Проклятый Азог все еще жил в воспоминаниях Короля-Под-Горой, в его проклятиях и кошмарах, когда раз за разом мучающая его по ночам боль обрастала красочными деталями. Казалось, едва Дубощит смыкает веки, как его тело уносится к Вороньей Высоте, где бледноликий орк пронзает его насквозь и хищно улыбается от запаха наконец-то пролитой крови. Даже нанесенный в ответ смертельный удар Торина казался ему слабой карой за все те преступления, которые совершил орк. И уж подавно его легкой смерти было недостаточно, чтобы окупить те муки, которые испытывал гном после сражения, пытаясь восстановиться. Но он был упрям. Упрямее всех, что и Балин прекрасно знал, качая седой головой.
- Сам себя погубишь…
- Все в порядке, Балин. Я справлюсь, - вяло улыбнулся Дубощит и склонил закружившуюся голову, с глухим рычанием задирая нос и глубоко вздыхая перед очередным подъемом.
– Помоги только.
- Ох!
Встать на ноги было еще сложнее, но Торин знал, что обязан справиться с собой и даже тихий вой показался ему слабее всех прочих при прошлых попытках пройтись. Уже становилось легче. На какой силе держался гном даже Махал, наверно, не знал. Не знал и Балин, ловя едва не рухнувшего кузена.
- Это добром не закончится, Торин, помяни мое слово. Ты не даешь зажить ранам!
- Я даю зажить ранам… Но не своим, Балин, - в прострации улыбнулся Дубощит, свыкаясь с болью и ловя момент, когда ее становилось слишком много, чтобы полностью почувствовать. Выпрямившись, гном еще держался за плечи кузена, но уже не падал. Снова открыв глаза, Торин выдохнул и усмехнулся с легкой обреченностью, ведь все же справился, опять.
Никто не знал, каких усилий стоит присутствие Короля-Под-Горой на приемах и вечерах в честь победы. Проходили недели, Торин восседал на царском троне и во главе пиршественных столов, улыбался и пил, смеялся и поддерживал беседу, позволяя себе лишь удаляться пораньше, отдохнуть. Никто не знал, что под его золотыми украшениями и тяжелой мантией, обитой мехом, за вновь промокшей в крови чистой перевязью вытекает жизнь. Лишь однажды Торин не заметил, как промок его камзол, претворившись, что пролил на себя вино. С тех пор он старался не давать ни родным, ни друзьям ни малейшего повода беспокоиться о себе. Только Балин, всегда знавший все его хитрости, понимал в чем дело. Только Балин и помогал Торину представать в свет несломленным и почти что в расцвете сил. Которые таяли с каждым днем, едва гном приходил в себя. Дубощит не мог просто лежать и лечиться, когда в его руках еще пламенела сорванная с головы Смауга корона и власть в придачу. Даже Даин, лорд Железных Холмов, и то представлял для трона угрозу, ведь у Торина не было своей армии, и в любой момент кузен мог захватить Эребор. Просить помощи у эльфов? У людей? Да проще сдохнуть! Собственно, Торин это и делал, методично и медлительно, выводя заботливого Балина из себя.
- Ты глупец, дорогой кузен, - беззлобно ругал брата Балин, - спасешь Эребор и ляжешь в усыпальнице предков. А враги все равно вернутся, только тебя уже не будет, чтобы их прогнать.
- Не каркай о таких вещах, брат мой, - ворчливо и хмуро отозвался Торин, опуская одну руку, чтобы попробовать не держаться за кузена полностью и найти опору под ногами своими силами. Устояв, Торин медленно отпустил Балина и скривился от боли в ноге, но привыкнув к ней, сам прошелся к широкому креслу, где покоилась его рубаха. С трудом надев ткань через голову, гном не прислушивался к болтовне упрямого Балина, пока не надел мантию, обернувшись к кузену.
- Что?
- Твой племянник, Торин, Кили, мне кажется, он хочет сделать какое-то объявление на сегодняшнем вечере.
- О чем, интересно? – прошаркав к постели, рядом с которой возлежала дедова корона, Дубощит надел и ее, окончательно представ королем, а не калекой. Тяжесть короны давила скорее на гордость, чем на голову, поэтому Торин, даже если и чувствовал дискомфорт, боль и слабость, больше не посмел даже натужно вздохнуть, терпя и снося все, что испытывал.
- Не знаю, но он сиял, когда говорил о том, какой сегодня будет важный вечер. Тебе не кажется это странным?
- Ничуть, - улыбнулся Дубощит, надевая на пальцы драгоценные перстни и любимые талисманы с рунами, с которыми никогда не расставался. – Кили всегда любил праздники, а раз он по-особенному относится к этому, возможно, придет кто-то важный для него. Мы же посылали письма в Эред Луин, так?
- Так, - согласно кивнул Балин, а Торин улыбнулся шире.
- Возможно, сегодня приедет к ужину Дис, а может и кто-то особенный только для Кили…
- И как мы упустили появление в его жизни девушки?
- Вот уж чего не знаю, то не знаю, - со смехом отозвался Торин, давя в себе последовавший вслед за этим болезненный кашель.
– Он всегда был быстрым и юрким. Успел, значит…

Спустившись в приемный зал, где вдоль всех стен выставили по периметру длинные столы, забитые яствами и вином, Торин оказался в шумной компании уже собравшихся к столу гостей. По правую руку восседал Даин, оживленно общаясь со своими военачальниками и допекая беседой сидящего там же по правую руку от короля Фили. Место Кили пустовало, но отсутствие младшего племянника уже не было для Торина поводом удивляться. Все же остальные, все десять участников его отряда и самые отличившиеся из войска Железных Холмов, весело беседовали и пировали, когда двери распахнулись и наконец появился рядом со своим высоким деревянным креслом Дубощит. Притихнув, подданные с почтением встали с мест, прекращая и пиршество, и праздные беседы. Склонив голову, а после воздав хвалы роду Дурина и Королю-Под-Горой, гномы сели, получив добро на то Торина, водрузившего себя во главе стола на меховую подстилку, достающую и до подлокотников кресла.
Усевшись слева от Торина, Балин оценил вид невозмутимого короля с легкой досадой, но сдержал в себе все опасения, вскоре тоже начав улыбаться пиршеству и разгоревшейся беседе о том, кто и сколько убил орков.
- Двадцать восемь! – прокричали с дальнего стола под радостный рев сослуживцев.
- Тридцать! – раздалось со стола напротив еще громче и яростнее.
- Тридцать пять! – хлопнул по столу Даин, да так сильно, что Торину пришлось ловить подпрыгнувший кубок с вином. – А наш король сколько перебил, а?
То ли намереваясь возвыситься в глазах своих гномов, то из чистой вредности, Даин не дал Торину отмахнуться от ответа.
- Я убил их всех, - из-под бровей скосил взгляд и ответил Торин с лукавой улыбкой на губах, испив глоток вина, - потому что обезглавил их армию и дал вам сделать все остальное.
Громогласный одобрительный смех наполнил просторную залу и не все заметили в кураже обсуждения, как распахнулись вновь двери, а на пороге появился Кили. Вот только не один…
Подняв взгляд на проход, который располагался напротив, Дубощит сначала не признал родного племянника, настолько отличалась на его фоне спутница, привлекая все его внимание. А после, присмотревшись и действительно обнаружив Кили, король понял, кого он привел с собой, побелев не то от удивления, не то от гнева, и что хуже всего, от промелькнувшей в голове догадки, что значил сей визит. Заметив перемены в лице Дубощита, окружавшие его гномы проследили за царским удивленным взглядом и тоже стихли. Постепенно замерли все, в гробовом молчании рассматривая с неодобрением и презрением возникшую на пиру эльфийку и почему-то сопровождающего ее принца Эребора.

Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-01-19 23:46:00)