Я как пародия на тающий апрель, чтобы ты спотыкалась об меня с первых слов (цэ.)

Прогорклый кофе неприятно обжигал горло. Настроившись на излюбленную волну «Похуй веники», я продолжал дальше давиться этой дрянью, молча глядя в окно на детей изумрудного города, что раскачивали его, заставляя выйди из ночной комы. Сжимая в пальцах сигарету, я то и дело подносил её к губам в перерыве между очередными глотками, после чего стряхивал пепел в горшок с цветком, что остался у меня от прошлой жизни. Он мне никогда не нравился, поэтому я хотел, чтобы эта зелень быстрее сдохла и оставила меня одного в моём доме. Однако у этого  растения были иные планы, поэтому оно продолжало расти, не смотря на то, что я сливал в него остатки пива, посыпал пеплом и даже пару раз пытался сжечь. Живучая земная тварь. Измученно сдвинув брови, я бросил взгляд на пачку сигарет, что оказалась пустой, от чего я нахмурился пуще прежнего.
Обычно каждое моё утро начинается с сумбурного потока мыслей, что я адресую своей матери. Да, да, я не ошибся. Кто- то говорит сам с собой, доверяя своему внутреннему голосу, я же разговариваю со своей матерью. Это такой своего рода монолог, в коем я пытаюсь рассказать о том, что меня беспокоит, что я чувствую и всё такое. И знаете, мне совершенно не нужно ответа с того света, чтобы я уверовал в то, что она слышит меня и даёт мне какие- то советы, которые сами собой возникают в моей голове. Посчитаете меня психом? Что ж, флаг вам в руки. Вы, по всей видимости, живёте полноценной семьёй и кушаете оладьи на завтрак, совершенно не подозревая, что может преподнести жизнь в тот или иной момент. Вы кушайте, кушайте, вкусно, наверное… Я вот несколько лет давился недоваренной перловкой и овощной похлёбкой, что пахла помоями. И это не потому что моя мать не умела готовить, это потому что её нет. С того света, знаете ли, не наготовишься на сына, что всё ещё жив. К сожалению. А сам с собой я не говорю никогда, моя фабрика грёз рассыпалась в тот момент, как я стал творить страшные вещи, поддаваясь своему внутреннему я. И, кажется, я сейчас несу что- то безумное… Наверняка среди адекватных представителей человечества не найдётся больше подобных уникумов, которые рассуждают о внутреннем голосе и всё такое… Философы не в счёт. Они святые.  И давайте я как- нибудь потом разъясню свою позицию, ибо вы точно посчитаете меня ненормальным. Хотя… В этом есть доля правды. Я чокнутый Пьеро, дамы и господа. И это мой мир… Либо привыкайте, либо катитесь к чёрту, иного не дано!
Тонкие женские пальцы перебирали мои волосы. И вот я уже не болтаюсь на кухне в попытке прикончить цветок очередной порцией пепла, вместо этого я нежусь на постели в объятиях очаровательной брюнетки с алкогольно- шоколадным цветом глаз. Она нежно целует мои веки, щёки, подбородок, но никогда не касается губ. Это не в её правилах. Её зовут Аврора. Красиво, не правда ли? Она одна из тех, кого я подпускаю к себе ближе дозволенного. Когда- то мне нужно было убежать от себя и от того рокового поступка, что я совершил, поэтому я позвонил одному своему знакомому и заказал  лучшую девушку. На всю ночь. Моё потрёпанное тело желало найти покой в чужих объятиях. Именно тогда мы встретились впервые. Она сразу запала мне под кожу дыханием холодной весны… Мы пили скотч, смотрели дурацкий  сериал и смеялись на весь дом. Немного странные занятия с девушкой лёгкого поведения, не так ли? Всё дело в том, что я не позволил себе каких- либо пошлостей в её адрес. И плевать, что я планировал оттрахать очередную девочку до полусмерти… С ней мне это было не нужно. Как только она переступила порог моего дома, как только улыбка коснулась её алых губ, мне стало легче. И не смейте подумать, что я влюбился. Нет. Просто я понял, что она мой ангел на этой грешной земле. Порочная? И что? Мне всё равно тогда стало. На всё. С того дня она всегда рядом, когда я позову. Она иногда приходит ко мне на бои, наблюдает и во всю глотку кричит моё имя, чтобы я знал, что она рядом, что меня оберегает. А после мы едем отмечать мою победу- катаемся по ночному изумрудному городу, пьём пиво и лопаем гамбургеры и картошку фри. И это не любовь. Дружба. С Авророй мы стали чем- то единым что- ли, наедине друг с другом нам никто не был нужен, нам было комфортно и хорошо, причём не только тогда, когда мы овладевали друг другом, прислоняясь к стене или простыни. И мне было глубоко похуй на то, кем она работала. Кстати… Да, я уговорил её бросить это дело. И дело было не в ревности, я просто не хотел, чтобы её пялили всякие жирные уёбки, которым лишь бы помять в руках молодую грудь, да присунуть свой обмякший член в юное лоно. Ненавидел этих похотливых тварей. Я попросил Аврору оставить это дело, на что она в шутку попросила 35% от суммы моих побед. Она пошутила, а я дал ей слово, что так и будет до тех пор, пока я жив. На том и сошлись… Кстати, деньги ей нужны были для того, чтобы поднять на ноги лапочку дочку. Да, у Авроры была дочь, а сама она была замужем уже как год. Муж вечно пропадает на работе, он у неё чернорабочий какой- то. В принципе, иного не дано в её нищенском районе, там либо чернорабочий, либо алкаш со второй стадией сифилиса- этим то плевать с кем перепихиваться- трахают всё, что движется, от их местных баб- бомжей подцепили это дерьмо. Я жил в более благоприятном районе, да что там сравнивать, это считайте небо и земля. Предлагал ей переехать с дочерью ко мне, всё равно я прихожу только под ночь и ухожу рано, но она отказалась. Любит своего потного мужика, ничего с ней не поделаешь. Живут в какой- то халупе, но любят друг друга, держатся вместе. Я всегда спрашивал, почему они не купят нормальный дом, ведь денег достаточно, но ответ прост- всё уходит на дочь. Она школьница, Аврора с мужем все деньги тратит на одежду, учебники и обучение девочки. Дело в том, что учится она среди детей из обеспеченных семей. Родители захотели светлого будущего для единственной дочери, мечтали, чтобы вырвалась в свет и никогда не возвращалась в места, где родилась. За это я уважал Аврору ещё больше.
И конечно же после всего этого у вас возникнет вопрос- она ведь любит свою семью, своего мужа, какого чёрта она делает в моей кровати и моей жизни в принципе? Всё очень и очень запутано… Считайте, что мы друг для друга, как антибиотик. Нас назначили друг другу на длительный курс лечения. Я залечиваю в ней свои швы и порезы судьбы, а она во мне топит своё прошлое, когда ходила по рукам и плакала, глядя в потолок, в момент, когда очередной дядя небрежно трахал её идеально нежное и бархатное тело… И, пожалуй, на этом я закончу повествование о нашем совместном существовании и вернусь к тому, с чего начался этот разговор. Итак…
Я нежусь на постели в объятиях очаровательной брюнетки, она покрывает моё лицо поцелуями, а я улыбаюсь уголками губ и нежно провожу кончиками пальцев по её плечу, спускаясь на талию и упругие ягодицы, которые уже доверчиво поддаются моим ласкам. Мне хорошо. Мы смотрим в глаза друг друга и улыбаемся тому, что у нас есть. Я переворачиваюсь и оказываюсь нависающим над моей Авророй. Ладони упираются в хлопчатую простынь, я лукаво улыбаюсь и целую девушку в шею, опускаясь ниже, блуждаю губами по вздымающейся груди, после чего слышу томный вздох брюнетки и останавливаюсь. Я не любил утренний секс. Поцелуи, объятия и т.д. ради Бога, но только не секс. По утрам заниматься со мной любовью нравилось той, что я чуть не стёр с лица земли… Но я не хочу об этом вспоминать, не хочу снова чувствовать чёртову ностальгию, поэтому я крепко обнимаю мою милую Аврору и целую её в лоб, собирая губами испарину, что выступила у неё на лбу в порыве нежных чувств. Она смеётся мне на ухо и крепко обнимает в ответ, обвивая руками шею. На этом наши нежности заканчиваются… Я знаю, что сегодня её дочь возвращается со школьной поездки, что Аврора безумно скучала по ней и буквально считала каждый час в разлуке. Поэтому я решил отпустить её раньше прежнего… Одно короткое мгновение, и она упархивает, как птичка, а я  остаюсь один.
В руках вновь чашка кофе, но уже свежесваренного. Большими глотками я уничтожаю ео, поглощая в себя, как губка воду, после чего тянусь к сигаретам, но вспоминаю, что они закончились. Театрально закатываю глаза и, нервно скомкав пустую пачку, отправляю её в мусорный бак. Медленно ковыляю по небольшому коридору и снова оказываюсь в спальной, постель так и манит меня в свои объятия, я быстро смеряю взглядом часы и, убедившись, что ещё достаточно рано для того, чтобы носить свою жопу по городу, довольно- таки быстро плюхаюсь под одеяло и мгновенно отключаюсь. Усталость берёт своё, как не крути. И даже кофе не добавило мне бодрствования. Впрочем, как обычно.
На часах зелёным мигает 16:50, я кое- как продираю глаза и пытаюсь поднять своё туловище, невзирая на то, что оно желает спать все оставшиеся сутки. С горем пополам растормошив себя, я направляюсь в ванную. Принимаю душ, чищу зубы, бреюсь… В общем, привожу себя в божеский вид. Домашний Майлс остаётся дома, сейчас мне нужно моё второе я- уверенный в себе, самовлюблённый и агрессивный Декстер. Сегодня у меня очередная схватка с удачей- победа или поражение? Это покажет время и тот, кто выступит сегодня против меня. Таких становится всё меньше, если не брать в расчёт головорезов, и это не может мне не льстить. Пару брызг одеколона (ну я же не животное, вонять будут те, кто не уважает себя), белая майка, кожанка, кастет и боксёрские бинты... Готов. И по традиции перед выходом из дома… Я задаюсь вопросом- зачем я делаю это? Сначала я дрался, потому что не мог признать поражение, теперь- потому что не могу остановиться. Каждый раз я дико молочу разбитыми руками того, кто решился поставить себя выше меня. Каждый раз я разбиваю свои руки и чужие лица в кровь… Но вы не думайте, что я весь из себя такой  непобедимый. Нет. Когда я только связался с боями без правил, меня тоже вбивали в грязь дешёвыми ботинками, топтали каблуками лицо, били под рёбра. Это были зрелые мужики и ребята моложе, сильнее и злее. И они не могли не победить меня. За ними стояла вечная сила голодных волков, настигших отставшего от стада молодого и наглого лося. Они били не жалея сил и уж тем более моего здоровья. Я часто просыпался в больницах, но не испытывал боли. Не испытывал и ужаса, когда видел в зеркале своё разбитое лицо. Не удивлялся сломанному носу и покалеченным рёбрам. Мне не было обидно. Я всегда спокойно относился к этому и наблюдая раз за разом за тем, как ровный ряд капель раствора уходил куда- то глубоко в мои вены, я понимал, что это то, что мне было нужно. И я никогда не валялся в больнице столько, сколько положено… Не любил чувствовать себя овощем взаперти. Поэтому самостоятельно выдирал иглу, вставал и уходил прочь через тяжёлые больничные двери. Выходил на улицу и жадно вдыхал воздух каждой клеточкой своего битого тела и понимал, что живу. Как безумец улыбался неровному ряду белых облаков, разрывающих голубое напополам… А потом дела пошли иначе. Я стоял насмерть, бил сильнее, становился агрессивнее. Меня начали уважать… Но когда умер Пол, когда ушла она, я превознёс в свою жизнь то, чего не было ни у кого из тех парней, что драли глотки друг другу. Во мне горел гнев. Не злость… Злость она сама по себе младшая сестра гнева. Поэтому, вы даже не представляете себе, что я творил первые два месяца после своих личных трагедий и потерь. Я фактически уничтожал того, кто махал кулаками по направлению к моему лицу. Я засыпал арену выбитыми зубами, орошал её кровью и глушил дикими воплями боли тех, кто был против меня. Удар! Нокаут! И эта злость до сих пор горит во мне жарким огнём, поэтому желающих потягаться с Декстером не так уж и много. У них нет шансов выиграть и уцелеть после меня.
Рёв мотора раззадоривал меня и разжигал драйв, что рвался наружу. Я мчался, превышая дозволенную скорость, наплевав на все правила, запреты. Это не по мне! И шлем я никогда не одевал. У меня его даже нет. Трение шин об асфальт свистом раздавалось в ушах, я маневрировал, объезжая такси и навороченные тачки «богатеньких Ричи», искренне соболезнуя им, ведь в дорогих кожаных салонах никогда не почувствовать той свободы, что наполняет мои лёгкие и играет ветром в волосах. Но это исключительно их проблема… Пусть отсиживают отожравшиеся жопы в дорогих авто, а парни вроде меня, что жрали собственные губы с голоду, будут наслаждаться волей и  носить её в каждой клетке своего тела. Я приехал в назначенное место, что стало моей обителью, вовремя. До начала у меня даже оставалось несколько минут, чтобы поговорить со своими братьями, что явились в мою жизнь нежданно. Предполагаю, что это проделки Пола, он всегда говорил о том, что если что- нибудь с нами случиться, Господь даст нам того, кто сможет поддержать того или другого на плаву. В моём случае Бог дал мне не того, а тех… Но я относился к этой теории скептически, ибо Бога не приемлил совершенно. Нет, я верил, что он есть, но его отношение ко мне было дерьмовым, учитывая то, что мне пришлось пережить. А я, знаете ли, отношусь к другим так, как они относятся ко мне. Ну да не будем об этом…
Пронзая толпу стремительным шагом, я направился к тем, о ком говорилдо этого. Парни были как всегда приветливы и улыбчивы до безобразия, я лишь поржал над ними, смекая, что эти двое уже успели наклюкаться, но при этом стараются вести себя вполне адекватно. Пятёрка за старание. Два за исполнение. Взгляд мой привлекли какие- то девчонки, которые кричали мне и махали руками. Честно сказать, я их видел впервые. Ну и да и наплевать… Толпа оживилась, когда начался первый бой. Какие- то два зелёных раздолбая решили расквасить себе носы, махая руками налево и направо, при этом в большей степени попадая в воздух. Я закатил глаза, и потянулся в карман за сигаретами… Но я снова забыл, что эти ублюдки закончились. Пришлось стрелять у знакомого. Он то и  сообщил мне одну прилюбопытнейшую новость: какая- то сивая девчонка малюет на моём байке зубной пастой какие- то загогулины и с довльным видом размазывает их по всех поверхности лака. Ну меня это взгребло. Никто… Нет, не так. НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ТРОГАТЬ МОЙ БАЙК, КРОМЕ МЕНЯ! Я глубоко затянулся и, сжимая кулаки, направился на стоянку, где оставил своего железного коня. И вот, собственно, какая картина мне представилась… Маслом, мать её! Одна до боли знакомая мне блондиночка трётся возле моего мото и гадит на него мятной пастой. Откуда я узнал? Этой долбанной мятой воняло на весь квартал, наверное, эта вонь перебивала даже запах духов подружки дней моих суровых. Её дороженный Celvin Clyne (или что там у неё), тонким шлейфом пробивался через гадкое месиво, что она с таким старанием втирала. Я ненавидел мяту, от неё у меня всегда начинала болеть голова, пульсируя тупой болью в висках. И вот наконец эта самая выскочка обратила на меня внимание, пропищала что- то еле слышно и, бросив свою затею, собралась уйти с места преступления. Я чуть рот не открыл от удивления и наглости, что хватило этой папенькиной дочке, чтобы вот так насрать МНЕ и уйти. Нет, так не пойдёт, это не в моей компетенции- давать право богатеньким сучкам вытворять такое и оставаться на наказанными. Нет. Не простительно. Не профессионально. И дело даже не в пятне на репутации (нет, ну в этом тоже конечно), дело в том, что каждый должен отвечать по заслугам. Я решительно направился за девчонкой Резерфорд (так звали её папашу мэра, говорю же- выскочка) и, нагнав её, схватил за шею и повернул к себе лицом, как нагадившего котёнка. Только что не схватил за шкирку и не ткнул носом в дерьмище. Хотя… Я ехидно улыбнулся и, погрозив девчонке пальцем перед носом, потащил её за собой обратно, к моему изгаженному байку,
-О, Александра, неужели вы думали, что я дам тебе так просто уйти?- пропел я, насильно склоняя девицу к её творению, - Так не пройдёт… Вам видимо папенька не говорил, что за все проказы получают по заслугам, - ироничная болтовня моя завершилась тем, что я перекинул её через колено и стал шлёпать по заднице, как маленькую, - Это за то, что вы испортили моё имущество. Это за то, что испортили мне при нашей первой встрече мою любимую рубашку. А это за то, что решили уйти и даже не соизволили извиниться, - засмеявшись, я отпустил девчонку и, глядя на её надутые щёки и открытый рот в попытке сказать что- то колкое в мой адрес, я взял ситуацию в свои руки и мгновенно сменил гримасу весельчака на серьёзного и взбешённого типа, - А теперь, принцесса, быстро взяла и надраила мне байк до блеска. Если уж ты додумалась до того, чтобы его, то тебе, полагаю, не составит труда придумать и то, как и чем ты будешь оттирать свои мятные граффити, - я дерзко вздёрнул бровь, наигранно выражая своё сочувствие, - Маникюр, да? Не переживай, папочка отвалит тебе ещё деньжат, сделаешь новый… И кстати… Твой шарфик очень кстати. Я покажу, как надо убирать, ты же не умеешь, бережёшь себя, - я подошёл к Александре, содрал с её шеи шарф и, всучив его в руки малявки, взял дело в свои руки.
Накрыв её ладони своими, я пристроился к ней сзади и тяжестью своего тела согнул девчонку, тем самым оказавшись над местом её детской расправы… И принялся наяривать шарфом по пасте, заставляя Резерфорд повторять свои движения в точности. Мягкая ткань была как нельзя кстати- и очистит, и отполирует. Я бормотал на ухо девчонке «Вот тааааак…», а она на это брыкалась и старалась вырваться. Я ослабил хватку, а после окончательно отпустил ситуацию, наблюдая за реакцией юной разбойницы. Нащупав в кармане телефон, я покрутил его перед папиной дочкой и игриво улыбнулся,
- Давай, мой тщательнее… Эротичнее давай, хочу добавить видео материал о неудачницах на you tube. Соберёт несколько тысяч просмотров… - засмеявшись, я включил камеру и принялся изображать из себя режиссёра, норовя подколоть блондиночку, да по- больнее- пусть знает в следующий раз, чем обходятся подобные игры с Декстером Маккоем.