На что мог рассчитывать Торин, принимая в свой отряд именно этих гномов? Что в минуту опасности они будут избирательно остерегаться тягот и страшиться пустить в ход свое тяжелое оружие ради чужого блага? Что, зная о грозящей кому-то беде, они поддадутся той же ненависти, что бурлила в крови и тяготила его собственную душу, оставив кого-то на произвол судьбы? Конечно, нет. В его отряде участвовали храбрецы, готовые рискнуть собственной жизнью и благополучием ради давно забытой страны, где большинство из них ни разу не было. Ради гнома, однажды призвавшего их вспомнить о своих предках, о том наследии, что уже не единожды было силой отнято у народа Дурина. Одни были безмерно преданы ему с самого детства в Синих горах, слушая сказки об Эреборе и мечтая однажды увидеть королевство своими собственными ясными глазами. Другие же надеялись вернуть утраченное – честь, гордость, быть может, даже свое благородство. То украденное богатство, что вместе с царством и бескрайним морем золота подмял под свои когтистые лапы дракон. Они были воинами, лордами, королями, и в отличие от тех же эльфов никогда не боялись вступить в бой с противником, многократно сильнее и опаснее их самих.
Глядя на Кили, возмущенного решением дяди, и на Фили, всегда поддерживающего вспыльчивого брата не только делом, но и аргументами, против которых у Торина редко бывали возражения… Да и на всех остальных друзей и родных, тяжело пыхтящих, но при этом ни капли не потерявших пыла схватки, Дубощит устало и даже слегка пристыжено вздохнул. Кивнув племяннику в ответ, Торин подхватил топор поудобнее для новой грядущей битвы, ринувшись вместе с остальными гномами в чащу леса. Бегали тролли едва ли быстро, но зато бардака и преград на пути у гномов они оставляли вдоволь, ломая деревья, валя тяжелые сучья или целые стволы на узких тропах, ведущих к скалистому ущелью. Даже валуны, сорвавшись с насиженных мест, катились им навстречу, угрожая вдавить преследователей в сырую после дождя землю. Потому подойти к беглецам близко оказывалось едва ли посильной задачей, ведь все еще вооруженные, упрямые горные тролли одним взмахом своих тяжелых дубинок отбрасывали их с диким ревом назад.
Пытаясь отрезать троллям путь, часть гномов ринулась на опережение, надеясь остановить бег врага, чтобы навязать схватку. Но незнание лесной местности сыграло с ними злую шутку: кто-то свалился в овраг, кому-то пришлось выкарабкиваться из кроличьих нор, куда тяжелые гномы проваливались с завидным постоянством, другим же пришлось спешно выпутываться из колючих и цепких зарослей, куда угораздило влететь не по своей воле. В итоге отряд растянулся настолько, что Торин уже не видел всех своих соратников, преследуя одного из троллей в одиночестве. А впереди уже виднелись скалы. Неприветливые острые глыбы нависали над лесом, словно застывшие волны, приглашая дерзнуть и пройти под их сводом в мглу, таящуюся внутри пещер, куда стремились добраться тролли. Быть может, ради подкрепления, ведь никто не знал и вряд ли мог предположить, сколько злобных тварей спустилось с Эттенских высот. Представив, что они стремительно несутся к своей погибели, Дубощит поневоле затормозил, надеясь перехватить по пути и остальных гномов, ведь опасность с каждым шагом к скалам лишь разрасталась как та же ночная мгла.
И вдруг впереди зажегся свет. Белый, ясный, как солнечный луч, свет разрезал темноту, пустив причудливые тени на застывшие каменные глыбы тянуться прочь от источника волшебного огня. Падая на тропы за деревьями, кустами, каждым листиком и камушком, что валялся на дороге, тени становились все длиннее, настолько яркой была эта вспышка, словно звезда упала с неба, не переставая сиять небесным светом. Успев зажмуриться и отвернуться, Торин прикрыл глаза рукой, не выпуская топора. Он чувствовал, как свет словно насквозь проходит через все живое и неживое вокруг, закрадывается в самое нутро, высветляя потаенные мысли и страхи, желания и надежды, а найдя их – отправлялся дальше, за спину, где в свою очередь подоспели опешившие спутники. Мир снова стал прежним, яркий свет постепенно сошел на нет, оставив после себя уже не тени, а десятки вопросов, удивление и благоговейный ужас – перед гномами возник маг. Гэндальф медленно обходил застывшего в каменное изваяние тролля, ворчливо фыркая на уже никому не способную причинить вреда тварь с такой спокойной невозмутимостью, словно чудесный свет и не был чем-то волшебным.
– Гэндальф, – не без удивления позвал мага опешивший Дубощит, словно впервые увидел. Точно так же, как когда-то в Бри темной дождливой ночью в «Гарцующем пони», куда Торин пришел после долгой дороги поесть и отдохнуть, а сам волшебник – чтобы найти странствующего гнома и напомнить об Эреборе.
Удивленные гномы обступили застывшего со страшной гримасой на морде тролля, пиная и тыкая оружием, будто проверяя, действительно ли вместо плоти и крови получился цельный камень без намека на жизнь и бьющееся где-то под толстой сальной кожей сердце. Пока остальные глумились и усмехались незадачливым троллям, застывшим в странных позах, Торин подошел к волшебнику, хмуро взирая снизу вверх, но ни капли не стесняясь своего явного негодования. Им не пришлось бы столько времени потратить на сражение, если бы маг пустил в ход свой посох раньше и не покинул бы спутников у домика фермера и его семьи так незаметно и так опрометчиво. Впрочем, свои поступки опрометчивыми Гэндальф вряд ли считал, сведя кустистые брови на хмуром лбу.
– Куда ты уходил, позволь узнать?
– Посмотреть что впереди, – словно очевидное разъяснил волшебник, оперевшись на посох.
– И что же ты нашел впереди? – раздраженно поинтересовался Торин, явно не ожидая последовавшего ответа.
– Пещеру троллей, что же еще.
***
– Какая вонь…
– Фу…
– Жуть!
Лучше не скажешь, и в самом деле. Зайдя в пещеру вторым, следуя за магом, Дубощит ненадолго прикрыл нос и рот рукой, от омерзения и презрения к нечестивым созданиям, что обитали в пещере раньше, и от того, сколько ужасов они успели оставить на прогнившем полу. Засыпанный сухой листвой полог земли прикрывал уже изрядно иссохшие кости и черепа всякой разномастной живности, неудачно попавшейся троллям в лапы: от мелких крыс до крупных овец, которых наверняка пас спасенный гномами фермер. Еще свежие обглоданные кости нелицеприятной кучкой валялись у самого порога, привлекая к остаткам мяса мух. Зловоние становилось все сильнее, чем дальше проходили гномы, не без любопытства осматриваясь по сторонам. Раньше им не доводилось оказываться в такой берлоге. Ходили слухи, что тролли тоже любили коллекционировать доставшиеся им трофейные редкости да ковывать свое собственное оружие, коим только тролли и могли пользоваться. Кое-где среди мусора и оставшегося от прежних хозяев хлама действительно бледно поблескивали наконечники тяжелых булав и топоров размером с Ори. На удивление незваных гостей в самом неприметном углу нашлось сваленное бесполезное для троллей золото. Оставив спутников разбираться с неожиданным богатством, Торин тем временем заметил весьма странный для троллей набор оружия. Ни по размеру, ни по изысканности мечи, сваленные среди прочих орудий под человеческую руку, не подходили громадным созданиям, их сюда сложившим.
Взяв два из них, Торин с благоговением передал Гэндальфу один из клинков, себе оставив более тяжелый и громоздкий на вид меч. Он был кузнецом и ценил искусную работу с первого взгляда, впервые в жизни увидав нечто столь идеальное, будто и рукоять, и сверкающий, несмотря на пыль и паутину, металл были единым целым в едином направлении.
– А где же Бильбо? – только сейчас заметив пропажу хоббита, Гэндальф резко обернулся назад к гному, встрепенувшемуся с явной неохотой и раздражением. Неужели полурослик потерялся по пути?
– Где вы видели его в последний раз? – требовательно поинтересовался волшебник, будто Торин был виноват в том, что мастер Взломщик либо не умел бегать, либо не умел искать дорогу в лесу.
– У амбара, где и тебя обыскались, когда ты был нужен, – ворчливо отозвался Дубощит, одевая ножны через плечо, чтобы повесить меч себе на спину.
– Завязывайте с этим! – прикрикнул на закопошившихся с кладом друзей Торин, обходя волшебника, чтобы выйти из пещеры. – Надо вернуться и отдохнуть перед утром.
Сильнее обычного от досады вдавив посох в землю, Гендальф услышал нехарактерный звон вместо глухого стука, обнаружив еще один клинок. Короткое лезвие венчалось красивым завивающимся узором эльфийской работы, равно как эльфийской работы был и тот меч, что выбрал себе сам Дубощит в качестве трофея. Но если Бильбо бы оценил красоту именно эльфийских кузнецов, скажи о том маг, то Торину говорить о происхождении клинка старый волшебник решил повременить.
***
– Это все твоя задумка была с самого начала! – от ярости шипя, Торин обличительно ткнул пальцем в сторону обескураженного известиями Гэндальфа, обескураженного не менее чем прочие собравшиеся, что Дубощита ничуть не смутило и лишь больше разозлило. Обнаружив пропажу сначала хоббита, а потом и путеводной карты, которая должна была открыть отряду тайну нахождения сокрытого от глаз прохода в Одинокую гору, отряд услышал самое невероятное для того объяснение от фермера.
– Ваш друг отправился в путь и просил передать, что маг знает, куда, – повторил с презрением Дубощит, – он мне не друг, - с чувством ненависти возразил гном, отрицательно мотнув головой, и злобно сощурился. – Так куда же отправился твой взломщик? К эльфам же, не так ли? Продавать секреты моего народа предателям!
– Этому должно быть какое-то другое объяснение, – попытался встрять Балин, но Дубощит и слушать старого кузена не стал, подняв предостерегающе руку, чтобы беседа не перешла в ссору. В голове гнома просто не укладывалось, как он мог оказаться столь наивен и недальновиден. Конечно же, нельзя было поручать искать еще одного участника отряда беспечному колдуну, любимцу эльфов, непостоянному как ветер в поле. И уж тем более нельзя было доверять тайну Эребора чужеземцу, не представляющему, как много значил не только для самого Торина, но и для всего его народа тот жалкий клочок бумаги, что Бэггинс утащил в Ривенделл.
– Возможно, Бильбо хотел помочь тебе сделать правильный выбор, который будет во благо и тебе, и твоим спутникам, – снисходительно медленно прохрипел Гэндальф, надеясь, что его слова пробьются через решительное гномье упрямство.
– Все что сделал мистер Бэггинс – это лишил нас права выбирать, – угрюмо проворчал Торин, перекладывая вещи, чтобы лечь спать поодаль от всех своих сородичей. – С рассветом выдвигаемся в путь.
***
По древней дороге отряд с первыми лучами солнца направился к затерянному в долине Имладрис Последнему Приюту, обители лорда Элронда. Но никакие обещания еды, отдыха и полезного совета, а главное – помощи с картой, - не радовали сердце Торина Дубощита, отправившегося к своим злейшим врагам без всякого на то желания и, что хуже всего, без воли. Деваться было некуда, кроме как находить следы в цветущем живом лесу, чей живописный массив, постепенно поднимающийся вверх по склону, делил пополам гремящий поток Бруинена. Граница Пустоши оказалась куда приветливей степных равнин, усеянных обломками древних строений Первой эпохи. Когда-то на месте валунов, украшенных древними рисунками и письменами стояли великие города, а дороги всегда полнились караванами да расхаживались простыми путниками, пересекающими Рованион и Эриадор по своим делам. Теперь же перед ними раскрывался просторный Бруиненский брод, после которого до Ривенделла, по словам оптимистично настроенного Гэндальфа, оставалось совсем немного. Вверх по скалам гномы поднимались весь день и вечер, оставшись на привале на весьма удобно расположенном склоне гористой местности, где все подступы к лагерю хорошо просматривались, а дикие звери избегали стороной. Утром же дойдя до края долины, откуда открывался вид на водопады, шумящие и искрящиеся в лучах яркого солнца, Торин все же перегородил проход для мага на пол пути к начавшемуся на склоне серпантину, встав поперек дороги.
– Эльфы не дадут нам своего благословения на этот поход, если они уже прознали о наших целях… Они попытаются нас остановить, – предостерегающе заявил гном тихо и с чувством неприкрытой обиды, поскольку едва ли желал признать тот факт, что беспокоился о возможных преградах со стороны властителей чужой земли… Какой бы красочной и беззаботной она не казалась на первый взгляд. Это не был страх, естественно, но Торин не хотел навлечь беду на свой отряд, отправив в логово к врагу.
Словно прочитав его мысли по лицу, Гэндальф снисходительно вздохнул.
– Недобрые мысли в этой долине только у тебя, Торин. Конечно, эльфы постараются нас уберечь от бед и опасностей, поджидающих на пути. Это их долг. Как и твой – вернуть свою родину.
Напомнил волшебник, поймав отчасти горестный, отчасти и решительный взгляд гнома, кивнувшего на мудрые слова в ответ.
– Поэтому говорить буду я, – напоследок самодовольно заявил Гэндальф, обходя Дубощита, чтобы начать спуск к мосту, слабо заметному с такой высоты, раскинувшемуся у самого берега бурного речного потока.
Чем ближе был Последний приют, тем чаще гномы бросали любопытные взгляды на величественные колоны и арки, мосты и беседки, каменные скамейки и витражи, переливающиеся в солнечном свете. В долине дышалось совсем иначе, нежели чем на высоком склоне ущелья, с которого спускался отряд Торина. Воздух был оживляющий, придающий сил, как чистая вода для уставшего с дороги странника, коими они и были, ступив на земли Дома Элронда... Но как только в поле зрения оказались молчаливо взирающие на компанию гномов стражники, вставшие на проходе к дверям в Приют, вся иллюзия благоприятной атмосферы и радушия резко сошла на нет. Гномы ютились поближе друг другу, не рискуя расходиться дальше, чем на пару метров, переговариваясь украдкой и выжидая, когда же явятся эльфы, чтобы принять путников.
Отредактировано Thorin Oakenshield (2015-05-03 23:54:28)
