Серые стены участка казались непростительно грязными и обшарпанными. Словно не было разницы между почти пустующими камерами и остальным помещением, где работали представители так называемого порядка. Казалось, в клетках обитают все без исключения, и дело далеко не в решетках, что огораживают мир, дело в них самих. В тех людях, что под униформой, что под обычной гражданской одеждой или спецовкой, оказывались пусты как выпитые кем-то давно бутылки. И потому жизни их ничего не стоили, если стекло разбивалось и трескалось. Стекло стоит дешево, оно бесполезно, если нечего хранить и нечего защищать.
Бесполезной стекляшкой чувствовал себя и Эомер, заталкивая внутрь камеры пойманного утром грабителя. Бывали случаи, когда откупиться от так называемого правопорядка у представителей преступности в городе просто не было денег. Не успел украсть, иными словами. Очередной неудачник, как и они все, только самый неудачливый на деле. И это было видно по обиженным на весь серый свет глазам, когда офицер Лоград захлопнул решетку.
- Эй, эй, ну-послу-шай! Ну, подожди, - вцепившись в рукав промокшей под дождем куртки, светловолосый преступник стянул с головы потрепанную шапку и с явно заплетающимся языком облизнул пересохшие от волнения губы, притягивая офицера к решетке поближе.
Эомер хмуро и почти что равнодушно отдернул руку, скосив взгляд на коллег, работающих за столами и вялыми тушами перемежающимися от одного к другом с файлами бумаг или стаканчиками с кофе. Он выжидал какого-то дельного предложения, чем и воодушевил пойманного за решетку на диалог, не преминувшего воспользоваться чужой благосклонностью.
- Мы же все под колпаком, ты чего? – нервно улыбнулся паренек, яркими голубыми глазами сверля в офицере дыры, настолько ему хотелось поскорее выйти наружу и убежать куда подальше. Вот же чудеса, какой-то коп больной попался, будто его арестом мог что-то поменять. Преступлений меньше явно не станет, напротив, в городе появится лишь еще больше искателей приключений, так как освободился чей-то так называемый сектор влияния. И Эомер это прекрасно знал.
- Отпусти, чувак, я заплачу, но сидя здесь... Мой шеф…
- Знаю я твоего шефа, - недобро ухмыльнулся Эомер, скрещивая руки. – А еще знаю, что каждый должен знать свое место.
- Что?.. Подожди!
- Смотри в оба, а то тебя живьем сожрут, - напоследок безразличным голосом предостерег Лоград, отталкиваясь плечом от прутьев решетки, чтобы удалиться восвояси.
- Нет, стой!
- Новый знакомый? – поймав по пути, офицер Хама поделился лишним кофе, кивком головы указав на паренька, которому сокамерники  уже дали пару тумаков, чтобы не орал.
- Идиота кусок, - фыркнул недовольно Эомер, обжегшись горячим напитком и от того досадно скривившись. – Думал, никто не заметит, что Дунладнцы перешли границу Брийцев. Последние целый прайс-лист прислали во вторник, кого им хотелось на блюде.
- И сколько за этого дадут?
- Мало… Но не жить ведь на официальную зарплату, м? До встречи, у меня дежурство по району, - выкинув недопитый кофе в мусорный бак по соседству, Эомер, сутулясь, выскочил в холл, а оттуда под проливной дождь на крыльцо участка. С самого утра затянутый почти черными тучами небосвод поливал городок бесконечным потоком воды. Радости мало, сплошь химикаты в растворе с соседних фабрик, дымящих без устали целыми днями. Накинув на голову капюшон, Эомер не вытаскивая рук из карманов, взялся за ключи и снял машину с сигнализации. Старенький потрепанный полицейский пикап обиженно взвизгнул и заметно колыхнулся, когда Лоград залез в кабину, хлопнув дверью.
Единственной отрадой было радио. Выехав на проезжую часть, Эомер оказался в пробке, образовавшейся на перекрестке, и чтобы не слышать гудков соседних машин на полную катушку увеличил громкость радио. Несмотря на специфику работы и весьма странные представления о жизни, умиротворить его на время могла разве что этномузыка. Преодолев проблемный участок дороги, Эомер отправился в самый злачный район города, где ему до полуночи надо было нарезать круги и собирать «дань» с местных. Шлюхи Лориэн, торговцы крадеными тачками откуда-то из Европы (что они забыли в этой дыре, живя у синих склонов французских Альп?), контрабандисты из гор Чечни (темное царство на востоке как не посмотри, порой они задавались вопросом, есть ли среди населения России гражданские вообще?) – все, как и сказал парнишка в участке были под колпаком. Кто-то кому-то прислуживал, кто-то кому-то был должен, кто-то с кем-то что-то не поделил. А полиция – наемная сила. Где надо - поблестят значками и припугнут сроками в клетках, где надо – дуло к виску приставят, все за ваш счет. Работа варьировалась, пока не пришел Змееуст, поменяв им правила игры. Либо ты в системе, либо нет. Эомер сопротивлялся один из последних, не желая участвовать в наркотическом бизнесе. Уж что, а дурь никак не вписывалась в его «кодекс чести». Но когда дядя Тео перестал думать своей головой, свалившись с инсультом, когда единственная доступная работа, где можно было бы заработать хоть какие-то стоящие деньги, оказалась на грани краха, выбора у Лограда не осталось. В переломный момент подсев на спайсы, в конце концов, от депрессии увлекшись средствами посильнее, Эомер поначалу думал, что справится с любой проблемой. Настроение улучшалось, энтузиазм позволял закрывать глаза на несправедливости мира… Последствий-то никаких, целых два месяца как оловянный солдатик на посту. А потом начались проблемы - потом пришел Змееуст со средством, которое оказалось лучше всего ранее ими виданного и пробованного. Эомер побоялся испытывать новую разработку, а о силе средства узнал самым печальным образом. Для пущей убедительности наркотики как пробники предоставили родным самых строптивых упрямцев департамента полиции. И теперь ради дозы для сестры, единственного родного человека на свете, Лоград погружался каждый день в бездну всяческих пороков. Дорогое вредное удовольствие по карману он мог позволить только для одного человека…
Объездив все пункты сбора дани, забрав очередную дозу у Черного Ворона, разносчика Змееуста, Эомер лишь поздним вечером оказался в своей квартирке на окраине города, где ждала сестра. На замки квартиры в их доме вообще не закрывали как этакое общежитие на все этажи. Поэтому просто пнув боком обшарпанную дверь, Эомер первым делом забрался на грязную кухню с горой немытой посуды. В хорошем настроении Эовин любила готовить, но убирать за собой порой не успевали. Эомер из-за работы, а Эовин из-за вскоре накатывающей апатии. Подготовив шприц, Лоград перешел в соседнюю комнатку, где сидела сестра, невидящим взором пялясь в стену, и присел на корточки перед ней, мягко поцеловав в лоб.
- Я вернулся, сестра, - с привычной уже болью, в причудливой смеси с любовью, осмотрев бледную тень напротив, Эомер осторожно вытащил из груды вещей, в которых куталась сестра, тонкую хрупкую руку, с тяжелым надрывным вздохом качнув головой. Как же жалко было ее искалеченное тело, в котором без сомнений пряталась светлая душа.
- Сейчас все будет хорошо, милая, обещаю.
Протер заранее подготовленной ваткой место укола, Лоград осторожно вколол дозу и отбросил шприц в сторону, где под шкафом наверняка набилась целая куча уже использованных ранее. Обняв девушку за плечи, он сел рядом, прижимая ее к себе как самое настоящее сокровище, ревниво и тесно, боясь отпускать.
- Когда-нибудь все точно будет хорошо, правда же? – тихо спросил он, гладя длинные спутанные светлые волосы Эовин. Бесцельно блуждающий по обстановке взгляд наткнулся в очередной раз на полку с фотографиями, хотя целехонькая осталась лишь одна рамка. Там, на фотографии, давным-давно они маленькие с родителями отдыхали на природе в парке. Когда-то им хорошо жилось. Пока отца не зарезали в темном переулке во время погони за преступниками, а мать не скончалась от слабого здоровья, лишенная средств на пропитание, потому что вся социальная помощь для инвалида уходила на сына и дочь. А потом они остались сами по себе и Эомер начал заботиться о бедной Эовин сам, считая ее смыслом своей жизни. Другого смысла и не было, а умирать не хотелось. Стыдно, жалко… Страшно. Страшно было смотреть на то, что сталось с Эовин по его вине и он заглаживал ее как мог, исправно предоставляя то, что мог купить, продавая совесть за пару долларов. Временный покой, в котором и сам нуждался ничуть не меньше.

Отредактировано Eomer Eadig (2015-04-30 15:21:07)