Из сна Айзека выдергивает громкий голос Дерека. Он заставляет подростка распахнуть глаза и расфокусированным взглядом, в котором плещутся остатки увиденных сновидений, уставиться на мужчину. Это не такое уж плохое пробуждение, хотя и не сказать, что в нем есть что-то приятное. Оно – никакое. Айзек с большим удовольствием провел бы еще немного времени в обнимку с подушкой, но тон, полный требования незамедлительно выполнить произнесенную команду, заставляет его неохотно откинуть одеяло и подняться с кровати. Он знает, что лучше послушаться, ради самого себя. Зажегшийся алым взгляд Дерека прибавляет ему убежденности в этом. Айзек чувствует исходящую от альфы опасность, и все инстинкты буквально кричат ему быть смирным. 

– С добрым утром, Дерек, – произносит приветствие, чувствуя как, под взглядом мужчины, с него слетают остатки сна. Ему неуютно. Охватывает предчувствие, что если для кого-то это утро может и будет добрым, то явно не для него. С долей обреченности Айзек вздыхает. Заправляет свою кровать, переодевается, после чего спускается вниз, чтобы набить желудок положенной ему порцией еды. 

Там, чувствуя ударяющий в нос аромат бекона, ободряется и с аппетитом принимается за завтрак. Есть под пристальным, изучающим взглядом Дерека, от которого Айзек ощущает себя трупиком лягушенка, который собираются препарировать, удовольствие сомнительное, но он научился абстрагироваться от подобных ощущений, почти не обращать на них внимания, чтобы они не портили его аппетит. Лейхи ест быстро, потому что, хотя Дерек вовсе не торопит его, подросток знает, что мужчина не любит ждать.

Стоит ему отставить опустевшую тарелку в сторону, как альфа оповещает его о том, что пора заняться тренировками. С такой улыбкой, что подростку хочется отползти в дальний угол и провести там какое-то время. Но он остается на месте, ведь иначе нельзя. Да и с первых моментов пробуждения у него не было сомнений в том, что сегодняшний день не обойдется без подобного, болезненного, времяпровождения. Что он в очередной раз выступит этакой живой грушей для старшего оборотня. Эти тренировки, ставшие привычным делом для подростка после его становления оборотнем, стали происходить чаще и словно бы ужесточились, после появления знака стаи альф на двери старого дома Хейлов, но Лейхи почти совсем не чувствует особых улучшений своих навыков, хотя правда старается. Ему хочется спросить Дерека об этом, но не решается, зная, что если тот и ответит ему, то не скажет ничего хорошего. Лишь молча кивает, поднимается со стула, убирает грязную посуду со стола, чтобы в лофте оставался порядок, и следует за Хейлом к машине.

Дорога, которую они проводят в молчании, не занимает много времени. Пока Дерек не останавливает машину, Айзек смотрит в окно, провожая взглядом спешащие им навстречу деревья, чтобы чем-то занять себя. Хотя обретенные способности бывает кружат голову, рождая ощущение своей особенности на фоне людей, окружающих его на улице и в школе, в такие моменты он понимает, что никакой особенности на самом деле и нет. Что нужно научиться еще очень многому.

– Дерек, сколько кругов? – в сценарии тренировок бывают изменения, но некоторые их аспекты остаются неизменными, но он спрашивает, ждет указаний, чтобы не ошибиться и сделать что-то не так.

Айзек стартует, глотая свежий воздух, слыша сотни звуков, рождающихся жизнью леса. Все эти ощущения, чувствующиеся очень красочно и ярко, ударяют по нему в первый десяток метров пробежки, вызывая восторг близкий к щенячьему. Наполняют приливом энергии, от чего ему хочется разогнаться, бежать во всех ног, чувствуя ветер кожей. Это не развлекательная пробежка. Он знает, тренировки и игра в лакросс не прошли даром, что пускай сейчас его наполняет силы их нужно расходовать бережно, с умом. Подобные ощущения не продержатся долго, сменяться одним желанием просто дотянуть дистанцию. Ему неизвестно, когда Дерек скажет остановиться, но до этого времени он не должен выдохнуться, сохранить силы, чтобы продолжить тренировку. Поэтому бежит, поддерживая скорость, которую задает мужчина бегущий рядом с ним.

Он никогда не сравнивает Дерека с отцом. Осознанно - никогда. Они слишком разные для этого, и занимают разное место в жизни Айзека. Он не считает альфу каким-то там освободителем или спасителем. И не думает, что отец был тем, от кого его требовалось бы спасать. Просто тогда было тяжело и требовалась что-то, что смогло бы поддерживать. И появился Дерек, который подарил ему ключ от двери, которую Айзек никогда бы не смог отворить самостоятельно. Вряд ли смог просто отыскать, узнать о существовании. Он чувствует благодарность, потому что несмотря на обратную сторону, которая оказывается наполнена ворохом неприятностей, - это удивительный дар. Но чтобы сохранить его и оценить полученное в полной мере, ведь многие детали еще не осознаны, ускользают оставляя лишь смутные ощущения, к описанию которым сложно подобрать хоть какие-то слова, нужно выжить. Справиться с угрозой. Айзек больше ощущает ее реальность от настроения, которое улавливает в Дереке, нежели от оставленного знака, который они спрятали под слоем свежей краски.

  -  Хорошо, - не сбавляя скорости, произносит Айзек, когда Дерек предупреждает его о том, что собирается нападать. Он внутренне старается подготовиться к последующим атакам, контролируя зверя, который теперь является его неотъемлемой частью, но еще ощущается чужим, посторонним, выпускает когти. Продолжает бежать.

Существует еще очень много вещей, которые ускользают от понимания Айзека. Не сказать, чтобы он думает о них слишком много, но все же задумывается время от времени, когда что-то подталкивает к появлению тех или иных мыслей. О стаях, альфах, бетах, омегах. Об оборотных вообще. Иногда думает о том, что появилось внутри вместе с укусом, о внутреннем волке и его реакциях. Прислушивается к себе, чтобы попытаться понять его настроение. Он знает, что хотя его не было раньше, теперь он никуда не денется, останется с ним навсегда. Это приобретение  - часть его, и Айзеку хочется, чтобы границы ее, если не стерлись, то стали менее резкими. Правда не знает, возможно ли это. Но сейчас, в этот момент, когда Дерек скрылся за деревьями, его больше занимает другое. Как защититься от того, кто априори сильнее и опытнее. Пока они тренируются, Айзек предупрежден, знает о грозящей опасности, в действительности же атака может быть внезапна и непредсказуема. Думает о том, что должен быть готов всегда, не постоянно ждать нападения, а уметь вовремя среагировать, почуять приближение угрозы, чужое враждебное присутствие. Однако научиться защищаться кажется более важным, ведь что толку от подобных умений, если не можешь постоять за себя? Бежать? Лучше быть беглецом, чем мертвым - это так, но неизвестно, будет ли шанс убежать.

Айзек старается при слушаться ко всем своим чувствах, в лесу, где не так много отвлекающих факторов, это кажется проще, чем в много людном месте, но не намного. Пускай здесь нет людей, есть птицы и звери, сердцебиение которых способен уловить чуткий слух. Среди окружающих его звуков, попробует сосредоточиться на одном объекте, на Дереке, который, словно раздразнивая его проноситься рядом не задевая. Один раз, другой. Айзек, готовясь к удару, которого не следует, только задевает воздух когтями, продолжает бежать в прежнем темпе, ему требуется больших усилий, чтобы не повестись на провокации, удержаться от сомнительной атаки. Глаза сверкают желтым. Он понимает, что это часть тренировки, что он должен справиться, но это очень трудно, почти не выносимое, хочется сбросить скопившееся за эти мгновения напряжение, однако еще держится. Но когда Дерек в своей полу обращенной форме несется на него, приближается совсем близко, задевает плечом, не совершая атаки как таковой, Айзек старается увернуться, но неуклюже проходитьься когтями по руке альфы, в попытке его оттолкнуть.

«Я облажался», – неоновой надписью возникает в голове Айзека, еще до того, как он успевает завершить начатое действие. Он и сам полностью не может понять, почему поступает именно так. Осознанность отключается, и тело движется само по себе. Чувствует себя отвратительно, когда Дерек останавливается. Айзек чувствует тихую ярость, исходящую от альфы, и ждет вспышки, удара, чего-нибудь, потому что, хоть и знает, что не справился, ему нужна реакция. Время растягивается и от этого, напряженно-сжавшийся внутри, он чувствует себя только хуже.

Айзеку необходима эта тренировка, он слишком неопытен. Ему хватает осознания, чтобы принять это. Он не может позволить себе отделить ее от сражений, схваток, стычек. Не должен воспринимать ее игрой, развлечением, к которому можно несерьезно относиться, потому что от нее во многом зависят его жизнь, его возможное будущее. Айзек может думать только о настоящем, о том, что случиться сегодня, завтра, может, в этом месяце, не заглядывая вперед на более длительный срок, не столько от того, что не хочет, просто оно слишком зыбкое, неопределенное. Он даже не знает есть ли оно вообще у него. Его окружает туман, оставляя на этом островке времени, с мыслью о том, что он не хочет умирать. Для того, чтобы вообще иметь надежду на это, даже просто абстрактное, будущее, ему нужно жить настоящим, тем, что происходит сейчас, в данный момент. Айзек должен учиться защите, но он слишком привык пропускать через себя очень многое, сдерживаться и не отвечать, особенно если шанс на успех совсем незначительный. И пускай это другой случай, внутри него живет страх, что защита может превратиться в нападение.

В голове стучит въевшееся и повторяющееся – «должен, должен, должен», откликающееся на слова Дерека. Кивает, чувствуя, как увеличивается свалившаяся на его плечи ноша, его ответственность не только за самого себя, но и за тех, кто связан с ним, пускай их совсем немного – можно пересчитать по пальцам одной руки, еще и свободные останутся. Дело даже не в ней. В его жизни, за тот не большой срок, что он успел прожить, уже было чертовки много всякой дряни, которая, окутывая своими липкими от холода лапками, забиралась внутрь стараясь отобрать все хорошее, что у него могло быть. С этим, пускай и временами оно было почти невыносимым, можно было жить. У него не было практически ничего. У него был он сам и, казалось, что этого было достаточно. Не всегда. Сейчас у него появилось что-то еще, одними временами казалось удивительным и прекрасным, в другие – ужасным. Вместе с хорошим всегда появляется и плохое. Но, где-то там, глубоко, ему хотелось надеяться, что свою порцию неприятного он уже отхлебал, что пришло время той светлой полосы, что обязательно должна следовать за черной. Как глупо. После короткой вспышки только темнее стало.

А ему хочется жить. Ему хочется пожить обычной жизнью заурядного подростка. Не сказать, чтобы он сильно выделялся на общем фоне своих одноклассников, но вряд ли кому-то из них приходилось проводить долгие часы запертыми в тесном темном пространстве, потому что они сделали что-то не так. Только потому что получили, скажем, плохую оценку. Им так же вряд ли доводилось переживать встречи с оборотнями, охотниками и канимами. Им не нужно учиться выживать в сражении. Он бы, наверное, прекрасно обошелся и без этого всего, но словно не вписывается в эту «обычную» жизнь.

Дерек касается его плеча. Айзек, уже на уровне восприятия, знает, что следует за ошибками – наказание. Поэтому совсем не удивляется, когда острые когда впиваются в его тело. Морщится от боли, но совсем не переживает на счет повреждений – такие заживут довольно быстро, хоть и исцеление ран, полученных от альфы, пройдет медленнее других, не останется и следов. Дышит тяжело, вдыхая сквозь сомкнутые зубы, прорезающиеся клыки. В нос ударяет запах крови, его собственной крови. Вдыхая глубже, Айзек старается не чувствовать его. Он старается не чувствовать ничего.

Он ждет продолжения тренировки, возможности как-то исправить свою неудачу. Попробовать еще, показать и Дереку, и себе, что он что-то да может. Нуждается в продолжении, внутри него еще полущу тьмы остатки не израсходованного адреналина. С угрожающим рыком альфа бросается на него и Айзек готовиться принять возможный удар, но вместо продолжения, Дерек не говорит – рычит об окончании тренировки на сегодня. Что вызывает в подростка растерянность.

– Но мы только начали...  – начинает Айзек, но обрывает свои слова, встречаясь со взглядом Дерека. Он ясно понимает, что хотя тренировка прекращена, на сегодня они не закончили. И теряется в догадках о том, что может последовать далее, потому что, хотя в подобных ситуациях лежал он уже неоднократно, такого еще не было. Следит за тем, как Хейл справляется со своими эмоциями. Демонстрация подобной выдержки вызывает невольное восхищение.

– Дерек? – осторожно тянет Айзек, следуя за мужчиной. Ему не нравиться возникшее ощущение неизвестности. Да и любопытство играет, пусть и самую малость. – Мы куда-то пойдем?

Дерек, что, в общем-то, довольно предсказуемо и ожидаемо, не отвечает на вопрос Айзека, только, делая движение головой, велит следовать за ним. И подросток, терзаясь неизвестностью, идет. Что ему еще остается? Он хотя бы попытался узнать, пусть и подобная, невразумительная, попытка провалилась с треском. Нужно лишь немного подождать и Айзек неминуемо столкнется с тем, что Дерек решил приготовить для него. Мысли в голову лезут отнюдь не воодушевляющие, он сохраняет спокойствие. Однако, когда они садятся в машину, Хейл все-таки решает пролить немного света на происходящее, говорит, что они отправятся в город. Но перед этим, как становиться ясно из его слов, заедут в лофт, чтобы Айзек «оделся поприличнее». На этих словах он вскидывает голову, упираясь в Дерека взглядом. С языка норовят сорваться слова о свидании, только вот подобные шутки как-то больше являлись прерогативой Эрики, Айзек сдерживает их. Теперь ему становиться по-настоящему интересно. Чем бы ни являлось это новое, задуманное альфой, мероприятие с физическими упражнениями оно связано не будет. Чтобы просто навалять Айзеку бока, выбить из него дурь, Дерек не стал везти его в другое место и высказывать подобные пожелания, мог бы заняться этим прямо здесь, не прерывая тренировку. Нет, тут что-то совершенно другое, подросток чувствует это по изменившемуся настроению Дерека, по тем отголоскам, которые способен уловить. 

– Ладно, – соглашается он. После следующего за пожеланием предупреждения относительно сохранения контроля в людном месте Айзек проглатывает все имеющиеся у него вопросы и несущественные замечания. Он думает, что справляется с контролированием зверя не так уж плохо, что может его удерживать, главное – держаться самому. Айзек настораживается на этих словах. Он конечно еще совсем юный волчонок и опыта у него не так много, справляется далеко не со всем, и не то, чтобы ожидал какой-то поддержки или одобрения, особенно, если учитывать, что одобрять его, по сути, не за что, он ведь ничего не сделал для этого, сегодня вот слажал. Хотя прекрасно понимает, почему Дерек предостерегает его, ведь из-за потери контроля у них обоих могут быть огромные неприятности, которые так или иначе придется разруливать, Айзек не может отделаться от охватившего его ощущения, что альфа ему как-то совсем не доверяет.

Они возвращаются к лофту, подросток спешит наверх, чтобы привести себя в порядок. Дерек предпочитает остаться снаружи, возле машины, и Айзек понимает, что затягивать с переодеванием не стоит. Впрочем, он не какая-то там девчонка, которой нужно куча времени, чтобы прихорошиться и сделать себе макияж, на подобные сборы ему требуется не так много времени. Скидывая с себя одежду, он забирается под душ, по-быстрому намыливает тело и волосы мылом, ополаскивается. После чего вытирается полотенцем досуха и направляется к шкафу, раздумывая о том, какое «приличнее» хотел видеть от него Дерек. Достает чистые джинсы, лучшие из тех, что у него есть, выбирает футболку, не очень придирчиво. Натягивает одежду и прихватывает кожаную куртку. Бросает взгляд в зеркало и думает, что выглядит не так уж плохо. Не Дерек Хейл конечно, но сойдет. Спускаясь обратно к машине, мимолетом думает: не отправит ли его Дерек переодеваться? Хотя до этого он не уделял внимания внешнему виду Айзека.

С момента их расставания проходит минут двадцать, Айзек не засекал время, чтобы сказать более точно, только надеется, что возился не слишком долго, хотя старался быть расторопным. Под оценивающим взглядом Дерека, подросток забирается в машину, на переднее сиденье, рядом с водительским, пристёгивает ремень безопасности. Сидит тихо, пока они добираются до, как ему думается, сегодняшней конечной остановки. Он не стоит никаких догадок относительно места и действий, но когда они останавливаются возле бара, подросток думает, что это одно из мест, которые могли занять в списке тех, куда они с Дереком могли отправиться вместе.

– Дерек, ты же знаешь, что я не совершеннолетний? – глядя на вывеску Айзек не удерживается от вопроса, который больше звучит как утверждение. Конечно же, Хейл знает сколько ему лет. Он ведь единственный, кто приглядывает за Айзеком с тех пор, как тот остался один, без опеки. Запоздало думает о том, что это возможно сейчас не имеет значения. Мало ли, что могло понадобиться Дереку здесь в компании Айзека. Он бы не взял его с собой просто так.

«Все правильно Айзек», – одергивая себя, думает подросток, когда шумный вдох Дерека касается его ушей. Вроде такая мелочь, но сколько в ней всего! В общении с альфой, зачастую, только на подобные мелочи и приходиться опираться, – «Покажи мастер-класс очевидных замечаний, и этот день, вероятно, запомнится тебе надолго».

Они заходят внутрь, и Айзек следует за указанный Дереком столик. Скользит взглядом по помещению, с долей отстраненности осматривая обстановку царящую в баре. Ранее ему как-то не приходилось бывать в подобных заведениях, ну так, с частными визитами. Вообще-то ранее ему много с чем не приходилось сталкиваться, но сейчас он испытывает лишь сдержанный интерес. Даже не столько к месту, сколько к причине, по которой Дерек решил привести его сюда. Разваливается на стуле стараясь придать себе уверенный и расслабленный вид, привыкает к смеси запахов табака и алкоголя, пропитавших помещение, барабаня пальцами по столешнице в ожидании появления Дерека. К слову, совсем недолгого ожидания. Когда Хейл возвращается, в его руках бутылки, одну из которых протягивает Айзеку. Просчитывая взглядом их количество, подросток, без замечаний, принимает ее из чужих рук.

– Представим, не вопрос, – соглашается с озвученным предложением Дерека, слегка пожимая плечами, словно это нечто само собой разумеющееся, хотя в голове его сталкиваются противоречия. Представлять себя обычным человеком, когда подавляющую часть времени все буквально кричит об обратном, заставляя принять сложившееся, другое, положение, как минимум, странно. Словно оказываться в начале, после того как некая часть пути уже пройдена. Однако, не смотря на возникающие временами сложности, не думать о чем-то конкретном вполне себе возможно. Айзек просто не будет думать о том, при каких обстоятельствах оказался в этом месте, в это время, сосредоточив внимание на том, что происходит именно сейчас, в этот момент. Как жаль, что они, вместо того, чтобы разойтись, норовят столкнуться вместе. Особенно после вопроса, который задает ему Хейл.

В чем его проблема? Вопрос один, вариантов ответа у Айзека – масса. Иногда у него создается ощущение, что он сам по себе сплошная проблема, такая вот ходячая, на ножках. Но Дерека все же интересует кое-что определенное, он уточняет, что ему хотелось бы узнать. Вероятно, Айзеку следовало бы ожидать чего-то  такого. Может он и ждал. Удивленным подросток себя не чувствует. Внутренне даже как-то теряется в реакциях, только крепче обхватывает бутылку рукой, делает глоток, неспешно вливая в себя прохладную жидкость.

– Может, потому что мне страшно? – произносит твердым голосом, отвечая, но вместе с тем, словно бы спрашивая самого себя. Смотрит в сторону, чуть хмурит брови, – Что мне, скажем там, понравится, – добавляет после небольшой паузы, подбирая последнее слово. Ему совсем не сложно сказать об этом, хотя внутри становится неприятно.

Он привык сдерживаться, слишком привык. Долгое время он не мог защищаться, просто принимал, что теперь появилась боязнь выйти за установленные рамки. Одно дело припугивать и задирать школьников, тем нужно совсем немного, чтобы почувствовать себя в опасности, другое – бить во всю силу, до крови, до сломанных костей. Себя ему не жалко, но нанести кому-то другому ощутимый урон, пусть даже для того, чтобы защититься – как-то страшно. По статистике жертвы насилия сами приобретают к нему склонность, а Айзеку не хотелось бы сорваться, покатиться и совсем потеряться.

– Как-то глупо, да? – Айзек понимает, что раз уж Дерек спрашивает, то им, судя по всему, есть что обсудить, но в действительности ему не хотелось бы трогать это. Это не то, что можно оставить лежать без присмотра в каком-нибудь темном углу. А ему хотелось бы быть проще, оставить все свои заморочки и сложности, но они как-то совсем не спешат покидать его.

Айзек переводит взгляд на Дерека, когда тот начинает рассказывать о своем первом разе, когда напился. Совсем затихает, не отвлекая Хейла от его речи. Мужчина совсем не часто рассказывает что-то о себе, о своей семье, поэтому подросток внимательно слушает, внимает опыту старшего. Айзек не умеет пить, какого-то интереса к алкоголю не испытывает, строгое воспитание отразилось и на этом, да и вообще сомневается в том, что ему это нужно. Что в этом есть хоть какой-то толк, хоть и «становиться хорошо» звучит довольно привлекательно, но не думает, что ему плохо. Но стоит Дереку упомянуть его отца, чувствует, как наваливается тяжесть. Все остается прежним, ничего не сдвигается со своих мест, но в тоже время что-то словно ломается, оставаясь целым. И пьет, жадными глотками опустошая бутылку, стараясь избавиться от возникшей сухости во рту. 

–  Не то слово, – кивая головой, соглашается Айзек, отставляя в сторону опустевшую бутылку. Голова остается ясной, благодаря регенерации организм быстро чиститься от алкоголя. Айзек  рукой по лицу, запуская руку в волосы, взъерошивает их. Глубоко вдыхает, стараясь избавиться от накативших эмоций, – Тогда, в первый раз, сколько тебе потребовалось выпить, чтобы опьянеть?