Инцидент. Красивое слово, звучное, и я решаю называть именно им… это. С момента прошлого инцидента прошло около трёх месяцев – я смотрю на обведённое в красный кружок число на календаре и чувствую, как к горлу медленно, но верно подступает тошнота. Нет ничего страшнее, чем очнуться в горе трупов, покрытым кровью с ног до головы, смотреть на их приоткрытые в крике боли рты и искажённые ужасом лица и понимать, что это всё – моя вина. Та самая тварь, что живёт внутри меня, я отвергаю его (это же всё-таки он, верно?) яростно день за днём, но он никуда не уходит, не исчезает, он выбрал меня своим хозяином и делает теперь единственное, что он так хорошо умеет – убивает. Последний инцидент был в конце зимы.
Сейчас за окном уже почти лето, но это не мешает мне привычно ненавидеть себя. Времена года – глупость для того, кто почти не выходит на улицу. Тварь внутри меня зовут Билли, и он – всё самое кошмарное, что только может быть в этом мире. И во всех остальных, наверное, тоже. Я устало вздыхаю и привычно тянусь рукой к очередной бутылке с каким-то дешёвым пойлом. Из зеркала на меня глядит труп пятидневной давности, улыбается ехидно, скалится, вернее, а в глазах – бесконечная тоска и отчаяние. Я не хочу признавать, что отражение в зеркале – это я, и тени в углах моей квартиры сгущаются день за днём, грозя когда-нибудь поглотить меня. Последний инцидент был в феврале, и я тогда убил шестерых детей.
Я почти никогда не выхожу из дома, прячусь в четырёх стенах, как прокаженный. Впрочем, я такой и есть. Незачем обычным прохожим страдать от того, что кто-то случайно толкнул меня плечом и выругался вслед. Билли бы разобрался с этим, Билли всегда разбирается в силу своих разумений, защищая своего носителя. Он спас меня, когда мне в грудь выпустили полную обойму патронов – тогда, в Маунт Мэссив, даже шрама не осталось. Он спас меня и убил их всех до единого, даже доктора Вернике, предавшего его, отказавшегося от своего творения – ему он просто-напросто выдернул позвоночник. Я помню это, потому что оно однажды приснилось мне. Или это была просто алкогольная галлюцинация, вызванная недостатком нормальной еды. Последний инцидент был пятнадцатого февраля, я тогда решил выбраться в супермаркет.
Я не смогу умереть, даже если и захочу. Маунт Мэссив навечно остаётся в моём сознании, да что там, моё сознание теперь – это Маунт Мэссив. Все эти его длинные полутёмные коридоры, комнаты, полные трупов, и на каждой чёртовой стене написано «Вальридер». На каждой. Подземные лаборатории – самый центр моего сознания, и дыхание вырывается изо рта клубами пара – здесь давным-давно сломана система отопления. Я закрываю глаза и брожу тут часами, днями, месяцами, чувствуя, как увязаю, бесконечно увязаю во всём этом. Для меня ещё ничего не закончилось, кошмары рвут меня на куски изнутри, и я вою от собственного бессилия, словно дикий зверь, попавший в капкан. Последний инцидент был пятнадцатого февраля в семь часов вечера.
О пережитом напоминает мне абсолютно всё – камера, которая аккуратно водружена на почётное место – письменный стол, поцарапанный и в сигаретном пепле. Собственные руки, на которых с некоторых пор не хватает нескольких пальцев. Фантомные боли, вы знаете, каково это? А я теперь вот знаю. Да что там, даже собственное отражение в зеркале напоминает мне о бесконечном путешествии по коридорам психиатрической лечебницы. Лучше бы какой-нибудь безумец задушил меня в самом начале, и не было бы сейчас никаких проблем. Лучше бы я никогда не получал тот емейл, гласящий, что меня непременно заинтересует происходящее. Лучше бы… Последний инцидент был пятнадцатого февраля в семь часов вечера в ближайшем супермаркете, когда один из продавцов не удержался на шаткой лестнице и случайно уронил прямо мне на голову огромную железную банку с краской.
Я хрипло, коротко смеюсь и с глухим стуком ставлю полупустую бутылку прямо на грязный пол. Хорошо, что у меня были кое-какие накопления, и пока я ещё в состоянии оплачивать счета за квартиру, но деньги имеют неприятное свойство заканчиваться. Честно говоря, я не знаю, как кто-то вроде меня может зарабатывать себе на жизнь. Писать статьи на заказ? Вряд ли кому-нибудь будет интересно читать про вскрытые грудные клетки и тухлый запах разложения. Может, стоит попробовать себя на поприще рассказов-ужасов или чего-нибудь типа того. Нет, вы только послушайте, насколько абсурдно и нелепо это звучит: единственный в мире носитель Вальридера пишет дешёвые книжки для глупых впечатлительных подростков, чтобы было на что покупать себе выпивку и сигареты. Мироздание, в этот раз ты выиграло. А последний инцидент… Впрочем, стоит, наверное, перестать вспоминать его каждые пять минут, но красный кружок на календаре назойливо бросается в глаза, и в моей личной психиатрической больнице есть для этого дня специально отведённая комната. Я не хочу туда заходить, но постоянно поворачиваю дверную ручку, надеясь услышать звонкий смех детей или шутливые препирания взрослых, но вместо этого не слышу ничего. Вообще. Мёртвая тишина – так это называется? Надо же, какая ирония.
Сколько времени прошло с моей «охоты за сенсацией»? Кажется, около года. Мог ли я, Майлз Апшер, успешный журналист, плевавший на моральные устои и обожавший копаться в чужом грязном белье, представить, что всего спустя год я превращусь в… В кого? В мутанта, выродка, медленно сходящего с ума день за днём в маленькой пыльной квартирке. Я разбиваю последнее зеркало, с бессильной злобой смотрю, как глубокие порезы на руке затягиваются на глазах, спасибо за помощь, Билли, ты заботишься обо мне, как умеешь, но я всё равно ненавижу тебя. Жаль, что никто не сможет меня помочь, никто не сможет избавить меня от твоего общества, да что там, я даже не могу избавить себя от своего собственного. Спасибо, Билли, я мог бы, наверное, спасать мир, если бы научился контролировать тебя. Был бы эдаким супергероем, неуязвимым и чертовски привлекательным, стремящимся восстановить мировую справедливость. Вместо этого я снова смеюсь и падаю на кровать прямо в грязных ботинках, закидываю руки за голову и считаю трещины на потолке. Безумно увлекательное занятие.
Так проходит… сколько? Час-полтора, наверное, и я с неудовольствием отмечаю, что алкогольный туман перед глазами начинает потихоньку рассеиваться, а вой внутри моей головы становится всё громче. Прости, Билли, я знаю, что ты соскучился, но на улицу выходить я не собираюсь, максимум – дойду до кухни за очередной бутылкой, унесённой из супермаркета пятнадцатого февраля. Всё равно уже было без разницы. Всем было без разницы, особенно тому маленькому мальчику, чья голова удивлённо таращилась на меня из витрины с замороженными полуфабрикатами, медленно заливаемыми тёмной маслянистой кровью.  А я лишь дрожащими руками напихивал в тележку ящики с алкоголем и какие-то продукты, что первыми попадались под руку, слушая пронзительную истерику сирен вдали.
Прикуриваю сигарету – щелчок зажигалки отчётлив в тишине, зябко передёргиваю голыми плечами и плетусь на кухню – пятнадцать шагов по коридору вперёд, всё давным-давно измерено и изучено. Ящики громоздятся неаккуратной пирамидой, и я вспоминаю, что когда-то хотел съездить в кругосветное путешествие, посмотреть пирамиды, Эйфелеву башню, Пизанскую, Колизей, Кремль, что-то ещё. Теперь же всё потеряно, и я трясущимися руками открываю бутылку. В моей крови алкоголя столько, что почти нет уже самой крови, он течёт по венам, принося успокоительное полузабытьё, и это – идеально, поэтому я бреду обратно в гостиную-спальню-кабинет, единственную комнату в моей квартире. Ну, моё здоровье. Надо сказать, что ничто не предвещало беды, но странный звук откуда-то сверху заставил меня задрать голову и внимательно осмотреть потолок. Вроде бы ничего, показалось, наверное. Ладно, чёрт бы с ним, недовольно подумал я, отходя к окну и с удивлением отмечая, что ещё день, хотя по моим ощущениям был уже поздний вечер. Время – материя слишком тонкая, я давным-давно разругался с ним, и мне остаётся только снова открывать дверь в ту маленькую комнатку в психиатрической лечебнице Маунт Мэссив.

В Маунт Мэссив сегодня слишком шумно – кажется, прислали очередную группу захвата попробовать отобрать больницу у того хаоса, что поселился в ней совсем недавно. Неужели они не понимают, что нужно обнести здание высоченным забором из колючей проволоки, так, чтобы никто и никогда не смог туда попасть, а саму территорию объявить, например, подверженной радиации, чтоб уж наверняка. Будут ведь ещё любопытствующие, обязательно будут, это ведь в людской природе – лезть туда, куда совсем не нужно и даже опасно. Но этим новым гостям Маунт Мэссив повезёт немного больше – там уже не будет Вальридера, потому что он уже избрал себе нового носителя-хозяина. А, может, им повезёт и меньше – не факт ведь, что у кого-то из них окажется камера или прибор ночного виденья, позволяющий не споткнуться о первый попавшийся труп и не свернуть себе шею.
Голова начинает болеть, и я грустно смотрю, как эту новую группу захвата разрывают на куски, не щадя ни единого человека. Их не спасают бронежилеты, оружие тоже бесполезно, и только реки крови заливают пол и забрызгивают стены в очередной комнате. Ещё одна дверь, которую нельзя открывать никогда, но я всё равно буду. Это же моё сознание, в конце концов. Пусть я и делю его с Билли, но он собственных мыслей не имеет, только инстинкты. Вернее, один инстинкт. Убивать и причинять как можно больше боли. Он не виноват, что стал таким, его превратили в такое люди. Доктор Вернике должен был гордиться, а вместо этого его тело вечно будет гнить в подземной лаборатории. Каждый выбирает свою судьбу сам. Я выбрал свою судьбу, когда решил поехать в Маунт Мэссив.
Бездумно щёлкаю пультом от телевизора, переключая каналы. На новостных до сих пор говорят, что человек, устроивший резню в супермаркете пятнадцатого февраля, до сих пор не пойман. И никаких внешних данных его тоже нет, потому что все камеры загадочным образом вышли из строя. Ничего загадочного в этом, конечно, нет, но подобные передачи всё равно угнетают, заставляя ненавидеть себя ещё сильнее, хотя казалось бы, что сильнее уже некуда. Но когда я вижу убитых горем родственников, абсолютно безутешных даже спустя три месяца, какой-то комок подкатывает к горлу. Я делаю ещё глоток из бутылки, стараясь избавиться от него, но это слабо помогает, и я просто переключаю каналы дальше. Новости-новости-новости, нет, это всё не подойдёт, и я решаю остановиться на музыкальных клипах. Смысловой нагрузки они не несут никакой, но музыка вроде бы должна отвлекать, и я некоторое время тупо пялюсь в экран, на котором скачут полуголые раскрашенные девицы, поющие что-то о вечной любви. Надо же, как банально.
Внезапно сзади слышится звук глухого удара обо что-то, и это настолько неожиданно, что я, как раз делающий очередной глоток, подавился и громко закашлялся. Это ещё что такое? Билли, поняв, что новые жертвы в ближайшее время ему не светят, решил в отместку уничтожить мою скромную и немногочисленную мебель? Я разворачиваюсь к кровати, готовясь сообщить Вальридеру вслух, что думаю о нём и его странных развлечениях, но слова застревают у меня где-то в горле. Да, я думал, что многое повидал, но не каждый день на мою кровать, всю в сигаретном пепле и алкоголе, пролитом на постельное бельё, неизвестно откуда (с потолка, что ли?) падают девушки. В прямом смысле.
Честно говоря, я как-то не очень знал, как реагировать в подобных ситуациях, но порадовался тому, что Билли, пока не чувствуя угрозы для своего носителя, ведёт себя относительно спокойно, но несколько настороженно. И тут незнакомка, будто прочитав мои мысли, вскрикивает и.. Разносит к чертям мой телевизор какой-то странной штукой, что у неё в руках. Я замираю на месте с открытым ртом, Билли внутри снова начинает выть, а девушка, в довершение ко всему, упала в обморок, заставив меня окончательно обалдеть.
Перво-наперво требовалось успокоить Билли, который, увидев потенциальную жертву, рвался сделать из неё кровавый фарш. Только чудом мне удалось заблокировать сознание от его контроля, убедив Вальридера, что пока всё хорошо, угрозы для моей жизни нет. Я отчётливо чувствовал его недовольство, но не мог  позволить случиться ещё одной смерти. Добровольно заперев себя в четырёх стенах, я надеялся, что так жертв станет меньше, но кто же знал, что однажды люди сами начнут падать на меня откуда-то с потолка. Кстати, как вообще это произошло?..
Во-вторых, незнакомку срочно требовалось привести в чувство, а как это делать, я понятия не имел. Мелькнула мысль позвонить в 911 и спросить, но телефон был давным-давно отключен за неуплату – разговаривать мне было не с кем, так что смысла тратить на это деньги я тоже не видел. От Билли помощи ждать, конечно, не приходилось, и я присел рядом с девушкой, осторожно хлопая её по щекам. Ноль реакции. Зато я смог разглядеть незваную гостью поближе – странная одежда, посох в руке, почти абсолютно седые волосы, за исключением одной прядки. Из какого века она попала в мою квартиру? А, может, это просто дурацкий розыгрыш? Вздохнув, я отправился на кухню в поисках аптечки. Порывшись в ней некоторое время, я обнаружил только таблетки от кашля и успокоительное, но ничего похожего на нашатырь, так что, некоторое время потоптавшись около шкафчика с нарисованным красным крестом, я подхватил со стола очередную бутылку и пошёл обратно в комнату, на ходу откручивая на ней крышку. Пойло было дешёвым и воняло спиртом так, что могло бы сбить с ног и лошадь, поэтому я, недолго думая, сунул горлышко прямо под нос девушки, дожидаясь какой-нибудь реакции.
Увидев, что глаза её медленно, словно нехотя, открываются, а лицо расползается в брезгливой гримасе, я довольно хмыкнул, поднялся на ноги и заозирался в поисках футболки. Натянув наименее грязную и рваную, я уселся на кровать, сделал глоток из бутылки и безразлично спросил:
- Кто ты, и чем тебе не угодил мой телевизор?
Следовало предупредить её, чтобы она как можно быстрее спасалась от меня бегством, но я так соскучился по нормальному человеческому общению, что просто не мог выгнать незнакомку. Хотя стоило бы – Билли был очень недоволен сложившейся ситуацией. Обломки телевизора, по которым время от времени пробегали искры, жутко воняли палёным, и я брезгливо сморщился, отодвигаясь подальше.

Всё-таки, наверное, стоило задуматься о произошедшем чуть посерьёзнее, но мой затуманенный алкоголем мозг упорно отказывался концентрироваться на чём-то одном. В конце концов, потолок остался целым, то есть провалиться с этажа выше девушка ну никак не могла, так что я решил остановиться на варианте, что в происходящем была замешана магия. Магия. Я глупо хихикнул, блуждая взглядом по комнате, потому что только разве что только дети верили в неё. Даже Билли не был чем-то волшебным – множество маленьких нано-роботов, вот и всё.
- Магия, – повторил я вслух, ожидая, пока блондинка придёт в себя. - Магии не существует, Майлз, а всё непонятное можно списать на пьяные глюки.
Да, от долгого нахождения в одиночестве у меня развилась привычка иногда разговаривать самому с собой. Пусть со стороны это выглядело и полным сумасшествием, но и судить меня было как-то некому – не Билли же, честное слово. К тому же, я и был полным и абсолютным психом, стал им ещё год назад, а теперь радостно продолжаю катиться под горку навстречу собственному безумию, не делая ни одной попытки хоть как-то приостановить это. Да и зачем, если моя жизнь – не жизнь, а просто существование, бессмысленное прозябание, когда каждый день похож на предыдущий, и все они одинаково серы и унылы. Стремиться было абсолютно не к чему, если когда-то я так мечтал выбраться из Маунт Мэссив, то теперь я добровольно запер себя там, ещё и в смирительную рубашку обрядился, чтоб уж наверняка.
Краем глаза отмечаю, что от резкого запаха алкоголя незваная гостья приходит в себя. И вовсе нет нужды так морщиться, право-слово, обычный портвейн, только дешёвый. Озирается по сторонам, неодобрительно морщится – ну да, простите, я не ждал никого в гости и прибраться не успел. Складываю руки на груди и чуть хмурюсь, пиная ботинком кусок обгоревшей пластмассы от злосчастного телевизора.
- Если он тебе всё-таки чем-то не угодил, то можно было просто сказать, – хмыкаю чуть слышно,  чуть наклоняю голову, как бы призывая улыбнуться моей шутке. Шутке, ага. Из разряда «сам пошути – сам посмейся». Ну что поделать, если моё чувство юмора всегда было странноватым. - И кстати. Ко мне с оружием нельзя, – киваю на посох, из которого совсем недавно вырвался огненный шаг, могущий сделать любого человека хорошо прожаренным бифштексом. Признаться честно, эта штука меня немного напрягала, а уж Билли был бы только рад переломать его на несколько частей и выкинуть из окна вместе с обладательницей.
Не сегодня, – в который раз уже мысленно сообщаю ему, хотя с каждой секундой контролировать монстра внутри становится всё сложнее. Оголодавший без новых страданий и крови, он совсем озверел и посылал мне путанные галлюцинации, которые, видимо, были его воспоминаниями. В моих снах – реки крови, оторванные части тела и тошнотворный запах скотобойни. В моей реальности – всё то же самое, ведь последний инцидент случился пятнадцатого февраля. Возможно, в Билли где-то на подсознательном уровне была извращённая страсть к зрелищным убийствам, желательно массовым, поэтому незнакомке немного повезло в том, что она была сейчас одна. Один человек не утолит бесконечную жажду убийства.
Выслушав приветственный монолог, единственным, что мог я выдавить из себя, стало:
- Что? – я довольно неубедительно закашлялся и сделал очередной глоток из бутылки. - Меня зовут Майлз, и, чёрт возьми, я ни слова не понял из того, что ты мне сказала. Терамор – это где-то в Африке, да? Но почему ты тогда не чё.. в смысле, не афроамериканка? – давняя журналистская привычка болтать много и без остановки всё-таки делала своё дело. - И да, если это и правда в Африке, то это объясняет то, что ты никогда не видела телевизоров.
Я махнул рукой на расплавленную пластмассу.
- Да-да, это называется «телевизор». По нему показывают разные программы в режиме реального времени или в записи, например, вечерние новости или какие-то фильмы. Есть множество каналов, например, на одних крутят только клипы, на других – документальщину, где-то ещё – весёлые передачки о мире животных, кое-где – фильмы для взрослых. Я бы тебе показал, но, увы, от него остался только пульт, – я перевёл дух и ткнул пальцем в чёрную прямоугольную коробочку, валявшуюся на кровати.
- Ладно, Джайна, это всё неважно. Расскажи-ка мне лучше, как ты оказалась в моей квартире, и, честно говоря, зря ты это сделала. Выпить тебе дать?
Если молчишь почти двадцать четыре часа в сутки, то однажды начав говорить, трудно остановиться. Я сдержался, чтобы не начать рассказывать Джайне всю свою жизнь и не выглядеть ещё более сумасшедшим.

Скептичное выражение с моего вовсе не собиралось сменяться искренним восторгом или чем-то типа того, и я лишь голову набок наклонил, смотря, как девушка пытается доказать, что магия на самом деле существует. Нет, ну серьёзно, ей самой не надоело? За свою журналистскую практику я видел стольких шарлатанов, уверяющих всех вокруг, что они и правда владеют какими-то сверхъестественными силами – кто-то делал такое ради денег и лёгкой наживы, а кто-то просто-напросто страдал от серьёзного психического заболевания, поэтому и считал себя новой мессией или чем-то типа того. Особых богатств у меня не было, так что я решил остановиться всё-таки на втором варианте. С сумасшедшими, как известно, лучше соглашаться, но я просто не мог удержаться от критики – чёртов журналист просыпался во мне совсем не тогда, когда нужно.
- Послушай, дорогая, – как можно мягче произнёс я, изобразив на лице что-то вроде сострадания. - Хороший трюк, но меня он не обманет. Мне же не пять лет, прости.
Джайна явно не видела выступления Дэвида Копперфильда. Чем зрелищнее выглядит трюк, тем больше ты в него веришь, забив на всякую логику и недочёты – общая эффектность прочно забивает глаза и сознание.  Так что какой-то там лучик света заставил мой скептицизм заработать на все сто процентов, и я лишь устало вздохнул. Но, в конце концов, лучшую компанию сумасшедшему составит кто? Правильно, ещё один сумасшедший. Или сумасшедшая – как повезёт.
- Ничего я не несу, – обиделся я. Вот так всегда – стараешься, объясняешь им, а они, не успевая за полётом мысли, обвиняют тебя в несвязности речи. Женщины. Я потёр переносицу и сделал глубокий вдох, чтобы не сказать что-нибудь обидное. А то я ведь могу – увлекательные приключения в Маунт Мэссив с кого угодно собьют последние остатки вежливости  и норм поведения в обществе. Билли где-то в дальнем углу моего сознания согласно встрепенулся, навязчиво предлагая мне снова и снова свою «помощь». Он не виноват, что он такой. Я должен относиться к нему с состраданием и сочувствием, а вместо этого я его ненавижу до красных пятен перед глазами. И боюсь, чертовски боюсь, потому что он всё-таки сильнее меня, и все эти иллюзии о контроле навсегда останутся всего лишь глупым и дешёвым самообманом. Хорошо, что мне хватает мозгов признаться в этом хотя бы самому себе, ведь больше-то и некому – все они мертвы. Наверное, мёртв и я, точно мёртв, в меня попал десяток пуль, и я навсегда закрыл глаза тогда, в лаборатории, а то, что происходит сейчас – моя предсмертная агония.
Неожиданное отчаяние накрывает меня, как цунами, и я гулко сглатываю, сдерживая злые слёзы. Быстрее бы уже умереть, прекратить эту агонию, растянувшуюся, кажется, на целую вечность. Краем глаза отмечаю, как Джайна сильнее вцепляется в свой посох, и кривлюсь. Похоже, что он действительно дорог ей. Всё, что было дорого мне, уничтожено и лежит давным-давно в руинах. Любимая работа, которой я никогда больше не буду заниматься, друзья, громко смеющиеся и хлопающие меня по плечу, которых я больше никогда не увижу, да что там, даже обычные человеческие радости вроде похода в бар или по магазинам – это всё закрыто для меня навсегда, замуровано кирпичной стеной толщиной в километры, и у меня нет никаких сил или желания пытаться пробиться через неё.
- Хорошо, можешь тогда его оставить. Только на меня не направляй, кто знает, чем это закончится, – голос даже не ломается, только я хриплю чуть больше обычного, а окончания слов смазываются, как если бы на холст кто-то пролил воду, и я, смущаясь этого проявления эмоций, даже не обращаю внимания на то, что мои слова, вообще-то, можно расценивать и как угрозу. Прости, Джайна, если это так прозвучало для тебя.
- Другой мир, надо же. И как вам там живётся, в другом мире-то? – как можно более безразлично спросил я, ища зажигалку и сигареты. Пачка оказалась на кровати, чуть помятая после падения на неё Джайны, зажигалку я вытащил из заднего кармана джинсов, чиркнул пару раз колёсиком и, прикурив, выпустил сероватую струю дыма, наконец-то забившую вонь от телевизора. Если девушка и правда сумасшедшая, то пусть себе рассказывает, особого вреда от этого не будет. А, может, её вообще не существует, и это – очередной подарок моей агонии. Мне всё равно.
- Если бы я не пил, – начинаю я, стряхивая пепел прямо на пол, на пустые бутылки и старые газеты, довольно органично украшающие мой паркет. - Если бы я не пил, я бы давно уже свихнулся окончательно. И переубивал бы всех в этом районе. Или даже городе.
Я не улыбаюсь, говорю совершенно серьёзно, а в моих словах можно услышать затаённое эхо пустых комнат Маунт Мэссив. Чёртова лечебница пустила во мне корни, прижилась настолько глубоко, что я иногда хочу вернуться туда и разрушить её до основания. Но я знаю, что это ничего не изменит, ведь она давным-давно внутри меня, со всеми этими безумцами, отцом Мартином, сжигающим себя день за днём, доктором Вернике, давным-давно решившим умереть и, конечно, Билли, непонятной тенью скользящим по длинным коридорам. Они все – внутри меня, запечатаны навсегда.
- Мм, – глубокомысленно начал было я, отвлекаясь от мрачных мыслей, но ответить не успел – весь мусор, накопившийся на полу за почти год, куда-то вдруг исчез. Ну и ладно, чёрт с ним. Главное, что все газеты, описывающие пятнадцатое февраля, тоже куда-то делись, и я больше не буду спотыкаться о кровавые снимки чужих трупов. - А ты, однако, в хозяйстве полезная, – ищу, куда бы выбросить окурок, недолго думая, тушу его о собственную ладонь – шипит неприятно, да и не особо-то это безболезненно, но ожог затягивается почти мгновенно, и я как-то даже грустно смотрю на собственную идеальную кожу там, где ещё секунду назад было уродство. Окурок летит в форточку, а я поворачиваюсь обратно к Джайне, как ни в чём не бывало.
- Меня можно и на «ты», да, я ещё не настолько старый вроде бы, – задумчиво провожу рукой по щеке, чувствуя, как колется щетина. - Даже и не вспомню, когда последний раз ел, но продуктов у меня не так уж и много. Ладно, пошли на кухню, там разберёмся. Кстати, один момент – там стоит такая большая белая, ну, вернее, уже серая штука, называется «холодильник». Хо-ло-диль-ник. Его не надо взрывать своим посохом, он не набросится, обещаю.
Жестом указываю ей идти за мной, хотя до кухни, в общем-то, всего несколько метров, и вряд ли девушка где-то потеряется.
- Ну вот, смотри, – распахиваю дверцу холодильника, предоставляя ей обзор на находящиеся там продукты. Кажется, что-то протухло, и я громко чихаю, выуживая пакет с ветчиной – вернее, тем, что когда-то ей было, и подхожу к окну, намереваясь без зазрений совести выкинуть её прямо на улицу.

Отредактировано Miles Upshur (2014-03-08 17:11:28)

Я смотрю на Джайну, вижу прекрасно её раздражение, но согласиться с ней всё равно не могу. В этом мире нет магии, её давным-давно заменила наука. Это наука научилась создавать вальридеров, отделять человеческое сознание от тела, придавая ему физическую форму. Я прекрасно помню те формулы, которые нашёл в лабораториях Маунт Мэссив. Другое дело, что я их не особо понял, но факт оставался фактом – никакой магии в этом замешано не было. В двадцать первом веке небоскрёбов и автомобилей она просто-напросто не приживётся. Всё это – чушь из детских книжек про волшебников и фей. Полная и абсолютная чушь.
- Ну конечно, – я отсалютовал Джайне двумя пальцами, предпочитая согласиться, нежели продолжать дальше эту бессмысленную дискуссию. - Время только убьёт нас.
Даже тысячелетия не заставят меня забыть всё пережитое. Время в данном случае абсолютно бессильно – оно не залечит раны и не поможет реабилитироваться, потому что Майлза Апшера больше не существует. Есть только его бледная тень, внутри которой – ещё одна тень. Интересно, а смогу ли я теперь умереть от старости, раз Билли обо мне так печётся? Мгновенную регенерацию он подарил мне великодушно, но распространяются ли его возможности на предотвращение старения клеток тела? Меньше всего я хотел застрять в своём кошмаре на целую вечность – это звучало ужасно даже в мыслях, и я вздрогнул, зябко поёжившись. Вечность – это чертовски долго.
Я бездумно киваю в ответ на слова своей незваной гостьи. А магия способна даровать бессмертие? Или она годится только на создание цветных конфетти и порталов в чужих потолках? Вопрос был крайне занятный, но задавать его я пока не спешил – Джайна выглядела так, будто в любой момент готова дать мне своим тяжеленным посохом по голове, а кто знает, к каким последствиям это приведёт. Вернее, понятно к каким. К нежелательным. Поэтому я решил попробовать поддержать разговор.
- А я думал, что у вас там молочные реки и всё такое, – хмыкаю. - Сильно иначе? Всякие эльфы, наверное. Угадал?
Не знаю вообще, к чему я вспомнил про эльфов. Никогда не был любителем бездарно потратить время в очередной онлайн игрушке, рассчитанной на подростков, страдающих от первой любви и спермотоксикоза, но какие-то обрывочные сведения у меня всё-таки были. К тому же, ну это же эльфы! Может, они и в нашем мире есть, просто скрываются, хитрые. Морщусь от собственных мыслей и мотаю головой – отличный репортаж был бы для передачки «Необъяснимо, но факт». Чёрт, допился, кажется, до белой горячки.
- Если у тебя есть замок, то ты вроде как должна быть принцессой. Не особо разбираюсь в ваших принцессьих деяниях, но, кажется, я прав, нда?
Наследники древних и знатных родов даже в нашем мире – графья и принцы, чего уж там. Джайна, судя по её необычному плащу и посоху, отнюдь не бедствовала, но верить всерьёз в тот факт, что у неё где-то в другом мире есть собственный замок, я, конечно, не собирался. Хотя и очень хотелось. А вот церемониться и устраивать пляску этикета не хотелось совсем. Я же журналист, пусть и бывший, а не принц на белой кобыле.
На слова о статусе и ранге я болезненно поморщился, порадовавшись, что Джайна этого не увидит. Не очень-то и хотелось показывать собственную слабость человеку, с  которым познакомился всего полчаса назад, пусть даже он и упал практически мне на голову с потолка.
- Я журналист. Бывший. Сейчас – безработный. Этого достаточно, или уточнить ещё что-то?
В сфере моей бывшей деятельности всё было гораздо проще. В основном все с лёгкостью «тыкали» друг другу, раскланиваясь лишь перед начальством. Подставить друга – пожалуйста. Присвоить себе чью-то идею для статьи – да запросто. Я прокрутился в этом всём достаточно долго, чтобы потерять последние моральные ценности. После Маунт Мэссив я вообще с трудом вспоминаю, почему некоторые люди называют друг друга на «Вы». Что ещё за глупые условности.
- Да фиг с ним, – отмахиваюсь от слов девушки, безразлично выкидывая ветчину в форточку. - Вряд ли она кого-нибудь сожрёт. Скорее, какой-нибудь голодный бомж попытается сожрать её.
С улицы послышался мат, достаточно громкий, чтобы долететь аж до моего этажа. Ну-ну, парень, подумаешь, кусок тухлятины сверху упал, бывают в жизни испытания и пострашнее. О том, что ветчина в полёте наверняка набрала приличную скорость, я благополучно забыл, предпочтя глазеть за тем, как какой-то туман медленно, но верно заполняет мою кухню.
- Что за.. – начал я, вдохнул немного этой странной штуки и закашлялся. Билли внутри испуганно всколыхнулся, тут же освобождая лёгкие от потенциальной опасности, и затих вновь. Мне же оставалось только оглядывать практически кристально чистую кухню. Честно говоря, я её сначала и не узнал даже.
- Вау, отличный трюк! – я сделал вид, что аплодирую. - Нет, правда. Тебе стоит запатентовать эту штуку, домохозяйки из-за неё передерутся в магазинах.
Отворачиваюсь к окну, задумавшись о том, как лучше начать рассказ. В результате получилось что-то вроде:
- Этот мир – полная помойка. Серьёзно. Тебе здесь не понравится. Люди, убивающие друг друга из-за денег. Люди, изменяющие саму суть природы. Люди, превращающие таких же людей в чудовищ.
Если приглядеться при дневном свете, то за моей спиной можно увидеть расплывчатую нечёткую тень – Билли неустанно несёт свою вахту. Если Джайна так верит в магию, то поверит ли она во внутренних демонов? Тем более что один очень стремится её убить, чему я всеми силами стараюсь помешать.

Я старательно выслушиваю девушку, пусть уже менее скептично, но всё равно не особо разбираясь в длинных путанных словах и названиях явно на другом языке. Конечно, будучи журналистом, я мог со спокойным выражением лица нести любую чушь, стараясь убедить в ней собеседника, но только вот в данном случае для Джайны не было никакой выгоды. Поэтому я чуть сдал позиции, разглядывая враз погрустневшую девушку. Кажется, у неё тоже была нелёгкая жизнь. Впрочем, когда-то где-то я прочитал, что любая магия имеет свою цену. Волшебница явно же расплатилась сполна, и мне даже как-то неловко становится, что я не могу ей посочувствовать – Маунт-Мэссив накрепко отрубил во мне любое положительное чувство.
- Кажется, принц Артас – тот ещё мудак, да? – усмехаюсь. - Разве принц может причинять боль другим? Они же такие благородные обычно.
Впрочем, у них и эльфы какие-то необычные. В моём сознании они всегда были такими возвышенными и одухотворёнными, как, например, во «Властелине Колец», а Джайна говорит про каких-то эльфов крови. Они типа орков, что ли? Сам удивляюсь тому, что эта тема меня внезапно заинтересовала – надо будет потом обязательно расспросить поподробнее. Да и как я начал постепенно понимать, сама она, кажется, прибыла из какого-то мира по типу Средиземья Толкиена, и это, в конце концов, нечестно. Кто-то живёт с эльфами и владеет магией, а кто-то бегает по заброшенной психиатрической лечебнице, стараясь остаться в живых. Правда, слушая рассказ Джайны о себе и своей семье, я понял, что и её жизнь была вовсе не такой радужной, как мне сначала показалось. Но ведь всё не бывает просто, да? Обязательно карма – та ещё хитрая стерва – решит, что тебе нужно, прямо-таки жизненно необходимо почувствовать себя чёртовым героем и отсыплет неприятностей вагон и маленькую тележку. И разгребайся потом.
Следующий вопрос девушки, признаться честно, ставит меня в тупик. Впрочем, через пару секунд я уже не удерживаюсь от короткой ухмылки.
- Призывать, ага. Разве что скандалы. Журналист – это человек, который охотится за сенсациями, самыми интересными и горячими. Есть, конечно, разные виды журналистов, но я отношусь… относился именно к этому. За что в результате и получил сполна.
Ведь именно глупая жажда наживы привела меня в Маунт-Мэссив тогда. Я представлял себе огромную красочную статью под заголовком «Страшные вещи, творящиеся в заброшенной лечебнице» - она бы прославила меня, сделала популярным, как любую выжившую жертву маньяка. Вот только к реальной опасности я оказался совсем не готов. Трудно было представить, что что-то может пойти не так, поэтому я взял с собой лишь камеру и блокнот, надеясь управиться за одну ночь. До сих пор точно не знаю, сколько времени я там провёл. По ощущениям – дня три, но минуты растянулись, как стрелки часов на картине Дали, так что я вполне допускаю, что могу и ошибаться.
В любом случае, никакую статью я так и не выпустил – не до того было. Пытался обжиться с новым «соседом», который на удивление добродушно вёл себя по отношению ко мне и крайне агрессивно – по отношению к остальным. Интересно, Билли умеет читать мысли? Впрочем, не думаю. У него там где-то внутри – сплошные рефлексы и инстинкты, почти ничего человеческого не осталось даже, не то что сверхъестественного.
Я чуть крепче сжимаю чашку с остывающим чаем, поднимаю глаза на Джайну и неуверенно спрашиваю:
- А ты точно сможешь вернуться обратно к себе?
Создать такой портал между мирами – цена огромных усилий. К тому же я подозревал, что, поскольку магии в нашем мире не было, он постепенно вытягивал из Джайны её силы, так что оставаться здесь надолго для неё было опасно. Следовало поделиться этими опасениями с гостьей, и я неуверенно начал:
- Слушай, а вот твоя магия… Она же подпитывается от чего-то? То есть, в моём мире без подпитки она просто исчезнет постепенно, да?
Будет крайне обидно ей застрять в подобной помойке, наверное. Хоть эльфов крови и злобных принцев Артесов у нас нет, но другого «добра» навалом – террористы, глобальное потепление, Билли, например.

Бывает так, что человек, каким бы со всех сторон положительным и идеальным (что уже само по себе – глупый самообман, ибо идеальных людей не бывает) он не являлся, оказывается на перепутье. Два выбора, каждый из которых уводит его в сторону, меняет навсегда, переворачивает что-то внутри, заставляет чувствовать это почти физически. И очень правильно принять правильный выбор, хотя никто не может знать наверняка. Что-то, что когда-то казалось правильным и единственно возможным, спустя годы уже видится чудовищной ошибкой, выворачивающей душу наизнанку. Видимо, этот Артас как раз когда-то оказался на таком перепутье, и принял решение, в корне изменившее и его, и его жизнь. Жалеть какого-то неизвестного принца я не собирался, но наблюдать за выражением абсолютного страдания на лице Джайны было неуютно. Ещё более неловко было от того, что я ничем не мог её утешить – что тут скажешь? «Мне жаль»? Враньё. «Всё будет хорошо»? Ещё хуже. Поэтому я просто неловко замер, продолжая слушать девушку.
Можно было бы, конечно, дотронуться до её плеча в эдаком жесте утешения и разделения страдания, но я не был уверен, что это – хорошая идея. С Билли-то. Решит ещё, что это – сигнал к действию, с него станется же. Поэтому мне оставалось только мысленно отругать себя за то, что вообще задал вопрос про Артаса. С другой стороны, может, если Джайна сейчас выговорится, ей станет немного легче. Может быть, если бы выговорился и я, то мне стало бы легче тоже. Но я не мог, совсем. Что-то противное тут же начинало ворочаться в горле, стоило мне вспомнить тёмные коридоры Маунт Мэссив, стены в которых заляпаны кровью. Наверное, я не смог бы и связать двух слов о произошедшем, и это вынужденное молчание медленно, но верно убивало меня, заставляя всё больше и больше тонуть в собственном безумии и бесконечном алкогольном опьянении.
Глухо щёлкаю зажигалкой и закуриваю. Примерно тридцатая уже сигарета за этот день. Уверен, что Билли лечит мой рак лёгких тут же, на подходе, стоит только клеткам начать разрушаться. Да плевать. Я никогда не был идеалистом, как тот Артас, но, в конце концов, мы оба потеряли свои души. Наверное, интересно было бы поговорить с ним. Да и вообще посмотреть на тот мир, откуда явилась Джайна. Магия, принцы, эльфы крови… Всё это, конечно, звучало, как бред сумасшедшего, но я постепенно начал даже как-то проникаться той горячностью, с которой девушка рассказывала обо всём этом. Её неожиданный вопрос заставляет меня вздрогнуть и поднять на неё больной, воспалённый взгляд. Не то чтобы я действительно хотел говорить об этом. Но, может, стоило хотя бы попробовать?
- Так, – с отвращением признаю, закуривая ещё одну сигарету. - И чем больше я его пью, тем меньше он помогает забыться. Человечество настолько безнадёжно, что даже не придумало ничего в случаях вроде этого.
Кроме лоботомии, ага. Но даже она – не вариант. Замкнутый круг бесконечного отчаяния и ненависти к самому себе, к тому, каким чудовищем я стал за слишком короткий срок. Всего одно неверное решение – и вся жизнь пошла под откос. В той психиатрической лечебнице не осталось совершенно никого живого и психически здорового после финальной резни, устроенной Билли. Впрочем, кто-то, кажется, был… Я тру висок пальцами, смутно припоминая, что видел парня, уезжавшего на моей машине, пока вальридер окончательно захватывал моё тело и сознание, устраиваясь явно надолго. Было бы интересно найти его. Я и подумать не мог, что был не единственным невольным пленником Маунт Мэссив. Впрочем, я не видел даже его лица, так что шансы были примерно нулевые. Или даже уходящие в минус бесконечность. Впрочем, может, Джайна поможет мне своей магией? Волшебники должны уметь колдовать всякие следящие и поисковые заклятия, или как там они называются. Чёрт, стоило внимательнее читать «Гарри Поттера». Хотя там же были волшебные палочки…
- Хорошо, я понял тебя, – киваю на слова девушки. А потом, не удержавшись, спрашиваю, улыбнувшись как можно дружелюбнее (лицевые мышцы, слишком отвыкшие от такого движения, с трудом подчинились). - Тогда что насчёт небольшой экскурсии? Заодно могли бы найти этого твоего Артаса и поставить ему мозги на место.
Серьёзно киваю. Звучит  абсурдно, конечно, но я пытался таким образом хоть как-то поддержать девушку. Впрочем, в моём случае «поставить мозги на место» значило «вынести мозги из его черепной коробки и украсить ими ближайшую стену». Ладно, такому, как я, закрыта дорога вообще куда-либо. В этот мир или в другой – без разницы. Отвратительно. Дело было даже не в том, что я из себя представлял, а в том, что я мог снова причинить вред другим живым существам. После последнего инцидента я бы просто-напросто не пережил это.

Итак, я добровольно подписался на какую-то безумную авантюру с девушкой, которую знаю от силы едва ли час, дабы отправиться в какой-то там другой мир, напоминавший гремучую смесь из «Властелина Колец» и «Гарри Поттера». Действительно, что могло бы пойти не так?.. Да даже если бы и пошло, вряд ли бы я оказался в ситуации хуже моей нынешней, так что и беспокоиться не стоило в любом случае. Слегка успокоив себя этой мыслью, я смело забил на все возможные переживания «а что будет, если этот мир потеряет такого замечательного человека вроде меня», что было, кстати, вполне в моём стиле – бросаться в омут с головой, не особенно задумываясь о последствиях. В самом деле, ну кто мог предположить, что поездка в психиатрическую клинику закончится тем, чем она закончилась? И ничему-то меня жизнь не научила ведь… Впрочем, в любом случае, о минимальной опасности позаботится Билли, а если меня расщепит на атомы во времени и пространстве, то это будет, наверное, даже в какой-то степени скорее положительно для этого мира, чем наоборот. Поэтому я лишь кивнул и крепко сжал ладонь Джайны, без особого интереса всматриваясь в маленькую мерцающую сферу тоже. Мне она казалась не более чем симпатичной безделушкой, за которую на барахолке могут заплатить пару долларов, но не успел я открыть рот, чтобы озвучить эту мысль, как почувствовал не очень приятное ощущение – будто бы внутренности поддевают огромным крюком и резко дёргают их наверх. С огромным трудом сдержав порыв моего желудка покинуть меня через рот, я смутно и слегка завистливо подумал о том, что Джайне-то на трезвую голову наверняка подобное далось легче, по крайней мере, она не выглядела такой уж зеленоватой, когда мы внезапно довольно крепко стукнулись о твёрдую землю.
Стараясь дышать глубоко и не особо сильно вертеть головой в разные стороны, я всё-таки осмотрелся. Зябко поёжившись, я поправил потрёпанную кожаную куртку, оглядывая небольшие сугробы вокруг и редкие ёлки. В принципе, это не выглядело так уж необычно в отличие от нашего мира, поэтому я даже немного разочарованно вздохнул, когда вдруг наткнулся взглядом на огромные каменные врата, подобных которым я, в общем-то, никогда не видел. Прогнав дурацкие ассоциации с Великой Китайской стеной, я повернулся к Джайне, которая уже начала странный разговор с каким-то мужчиной, сидевшим неподалёку. Ну… По крайней мере, пока ничего особенно шокирующего я не увидел – никаких эльфов крови или огромных троллей, поэтому можно было и слегка расслабиться, жалея только о том, что моя одежда, кажется, не слишком подходит к этому времени, больше похожему на Средневековье или что-то такое.
—Хмельной фестиваль? – переспросил я недоверчиво, глядя на яркие шатры, стоящие чуть вдалеке. —Ну отлично, куда же мне надо было ещё попасть… А, впрочем, неплохо. Мы туда пойдём?
Дождавшись согласного кивка от Джайны, я зашагал к шатрам, заинтересовавшись вопросом, пьют ли в этом мире так, как в нашем. Впрочем, я подозревал, что везде это одинаково, разнится только публика – в чём я и убедился, подойдя к шатрам чуть поближе. И кого тут только не было! Совершенно растерявшись, я замер на месте, разглядывая то гномов, которые выглядели вполне себе как в фэнтези-фильмах, то каких-то девушек-кентавров, то каких-то огромных людей-быков. Честно говоря, мы с Джайной выглядели среди этой компании самыми нормальными, и я даже поморщился, как от зубной боли, думая о том, что и поверить не мог, что употреблю когда-нибудь слова «я» и «нормальный» в одном предложении.
—Погоди-ка, – я схватил Джайну за рукав, заставляя остановиться на месте и недоумённо на меня посмотреть. —Не забывай, что для меня это всё в новинку, поэтому было бы мило, если бы ты хотя бы в общих чертах объяснила мне что-нибудь про этих ребят. С кем стоит связываться, с кем не стоит, а на кого вообще даже лучше не смотреть.
Билли тоже как-то сразу заволновался, почувствовав столько неизвестных до этого момента рас – я прямо мог чувствовать его желание разорвать некоторых особенно ярких представителей, чтобы понять, сильно ли их внутренности отличаются от человеческих. Я слегка поёжился, огромным усилием воли заставляя его более-менее успокоиться и занять выжидающую позицию на ближайшие полчаса, за которые я очень надеялся добраться до алкоголя и окончательно тем самым успокоить его и себя. Позволить случиться в другом мире чудовищной резне, я, конечно, не мог, да и сильно опасался того, что некоторые из здешних могут обладать магией, как и Джайна, вследствие чего мне сильно не поздоровится. Да, Вальридер мог вылечить раны от пулемётной очереди, но неизвестно, сможет ли он справиться с каким-либо магическим воздействием на своего носителя. Рисковать как-то не хотелось, но по опыту я знал, что вести какие-либо переговоры с Билли бесполезно, поэтому оставалось лишь напиться, отчего я неловко топтался на одном месте, засунув руки в карманы и выжидающе поглядывая на Джайну. Она, конечно, и не подозревает, какое чудовище случайно привела в их мир. Стоило бы очень сильно постараться, чтобы она и не узнала этого – портить Хмельной фестиваль реками крови и горами отрубленных конечностей и вырванных внутренностей мне совсем не хотелось.
—И да, обрадуй меня, пожалуйста, тем фактом, что обычным людям здесь тоже наливают без вопросов.
Невольно оглядываюсь на группу гномов, затеявших какой-то громкий спор, и качаю головой. Ну надо же. Просто с ума сойти, на самом-то деле. Конечно, у каждого здесь наверняка какие-то свои проблемы и печали, но именно здесь и сейчас все так беззаботно выглядели, что становилось даже немного завидно.

Я честно постарался запомнить всех, кого мне назвала Джайна, но, честно говоря, это было несколько проблематично, и даже не из-за того, что некоторые расы назывались слишком сложно, вовсе нет, да и моя цепкая на детали память журналиста даже в таком состоянии не подвела бы. Просто когда женщина указала мне на дренея, он произвёл на меня такое неизгладимое впечатление, что я с трудом удержал свою челюсть от слишком близкого знакомства с заснеженной землёй и каким-то сугробом у меня под ногами. И, пока я старался как-то сжиться с мыслью о том, что где-то существуют подобные создания, как оказалось, даже и не на Земле изначально – если принять во внимание слова о том, что их космический корабль когда-то разбился, Джайна пробормотала что-то о встрече с королём и исчезла в толпе, напоследок впихнув мне в руки небольшой кожаный кошель. Как оказалось, с большими золотыми монетами, на которые я некоторое время попялился, всё больше и больше смиряясь с мыслью о том, что меня занесло в какое-то Средневековье другого мира. И никаких тебе психиатрических лечебниц, никаких террористов и падений цен на нефть. Конечно, наверняка тут было тоже не всё так гладко, как казалось на первый взгляд, но я решил сильно не заморачиваться и просто немного поразвлечься, тем более что Билли требовалось усмирить новой убойной долей алкоголя.
Кое-как протолкавшись через толпу из совершенно разнообразных существ и чуть не наступив в процессе на пару гномов, я разжился огромной кружкой пива, которое было совершенно непохоже на наше – более крепкое и терпкое, и я не закашлялся от неожиданности только потому, что оно всё равно было не крепче того дешёвого портвейна и виски, которые я привык в себя вливать целыми ящиками всего за неделю. Отойдя чуть в сторону от основной массы пришедших на фестиваль, я некоторое время понаблюдал за их поведением. Следовало признать, что, несмотря на порой очень удивительный внешний вид, вели они себя вполне привычно – так же, как и люди на большом празднике, то есть пили и веселились. Конечно, кое-где вспыхивали и пьяные драки, но и в этом не было ничего удивительного, и спустя пару кружек я понял, что оставаться в стороне от основного веселья – это слишком скучно.
За следующие полчаса успел разговориться с какими-то гномами, которых пытался убедить в том, что своими глазами видел такие машины, которые разгоняются до сумасшедшей скорости всего за пару секунд, но они упрямо не хотели мне верить, качая головами и говоря, что я определённо перепил, ведь это невозможно. Тратить время на глупые споры не хотелось, поэтому я ещё немого пошатался в толпе, всё больше приходя к мнению, что к эльфам или ночным эльфам лучше не подходить – слишком уж неземными они выглядели, и я как-то глупо робел, оказываясь даже в паре метров от них. Внезапно я услышал знакомое имя, отчего замер на месте и прислушался. Двое гномов говорили об Артесе, том самом, о котором мельком упоминала Джайна, называя его Королём-личом и отзываясь с затаённым страхом. Надо же. Наскоро оценив степень опьянения гномов, я подошёл к ним и, сказав, что неместный, попросил рассказать поподробнее в обмен на пару кружек пива – монет в кошельке оставалось пока ещё предостаточно. Взамен на это я услышал скомканную и сумбурную историю о бывшем наследнике трона, который попал под влияние рунного меча Фростморна. Честно говоря, в этом я ничего особо удивительного не услышал, разве что в моём мире люди попадают под влияние не магических предметов, а обычных денег, которые превращают их практически в таких же чудовищ, как и то, которым стал молодой принц. В любом случае, пьяный мозг отчего-то посчитал, что Артес, когда-то обидевший Джайну и обратившийся ко злу, нуждается в том, чтобы получить урок жизни от Билли, поэтому я наскоро уточнил у гномов, где же на данный момент находится злобный Король-лич. Услышав про какой-то Нордскол (гномы были не очень уверены, но всё-таки произнесли именно это название), я оставил их с честно заработанным пивом, а сам пошёл сквозь толпу, не слушая уже возмущённые возгласы, когда я наступал кому-то на ногу. Или на копыто. Без разницы.
К своему удивлению, я буквально столкнулся с Джайной, явно уже вернувшейся от короля и разыскивающей как раз меня, поэтому я на секунду остановился, посмотрел на неё плывущим взглядом и самоотверженно сообщил:
—Я отправляюсь объяснять Артесу, что когда-то он принял неправильное решение. Осталось только добраться до Нордскола или как там его, но это вполне можно устроить. Серьёзно, – я вздохнул, чувствуя, что последняя кружка пива была явно лишней, но от своих намерений не отступился, продолжая нести пьяный бред. —Ты можешь перенести нас туда? Или я сам доберусь.
Билли из-за слишком большого количества алкоголя в моём организме определённо начал паниковать, посчитав, что его носитель схлопочет после этого всего алкогольное отравление, поэтому всеми силами старался как-то исправить положение, отчего меня, признаться честно, даже замутило – вытрезвлять он совсем не умел. Скорее, ощущение было таким, будто бы я попал на самолёте в зону турбулентности, отчего я негромко выругался и мысленно очень настойчиво попросил его перестать, чего он, конечно же, не послушался. Чёрт. Покрутив головой в разные стороны, я бросил изумлённо хлопавшую глазами Джайну и пошагал к обнаруженному то ли морю, то ли океану, надеясь, что холодная вода немного приведёт меня в чувство. По пути я продолжал ментально ругаться с Билли, отвечавшего злобным воем на любую мою претензию, отчего я раздражался только сильнее.

Я совсем уже было вознамерился залезть на замёрзшую поверхность чего-то – то ли реки, то ли моря, то ли озера, честно говоря, мне в таком состоянии это было абсолютно без разницы – но Джайна, вместо того, чтобы прослезиться от моего героизма и сочинить балладу или оду, неожиданно схватила меня за локоть и попыталась оттащить в сторону, что вызвало у меня сначала ступор, а потом острое недовольство. Конечно же, я был физически сильнее девушки, но даже пьяным не собирался особенно сильно сопротивляться, опасаясь причинить ей какой-нибудь вред по чистой неосторожности, поэтому пришлось упираться ногами в снег и стараться затормозить хотя бы каблуками, не давая ей тащить меня. При этом я умудрялся ещё и громко ругаться от обиды, размахивая свободной рукой, а вскоре и зацепившись ей за ствол какого-то попавшегося по пути дерева.
—Меня так просто не убить! – очень серьёзно уверил я Джайну, пока она всё приговаривала про то, что я слишком много выпил и должен хотя бы отрезветь немного. —Скорее я убью его, потому что у меня есть один такой не то чтобы друг, но знакомый, он может это устроить…
Билли, притихший было от неожиданности, снова не очень радостно завыл, изрядно сбитый с толку тем, что мой организм постепенно пьянел всё больше и больше от ударной дозы недавно выпитого алкоголя. Конечно, я и раньше напивался, но до такого состояния, вроде бы, ещё нет, поэтому Вальридер серьёзно забеспокоился, не собрался ли его носитель таким причудливым способом покончить с собой. В сотый раз мысленно уверив его в том, что со мной всё будет в порядке, а ему бы не помешало размяться на этом Артесе, я всё-таки вырвался из цепкой хватки Джайны, с пьяной и тупой целеустремлённостью вернувшись в сторону замёрзшего озера, которое мне виделось огромным морем, и я почему-то посчитал, что вполне смогу перейти его пешком. Вернее, не перейти, а добраться до пункта назначения пешком.
—Вот ты умеешь летать, а меня летать можешь? – с интересом спросил я у Билли, замерев где-то около берега, глядя на гладкий лёд, кое-где сильно присыпанный снегом. Где-то в моём сознании, в одном из самых дальних уголков, тревожно закопошилась мысль о том, что лёд в некоторых местах может оказаться слишком тонким, и я попросту провалюсь под него, а вот сможет ли меня вытащить Вальридер – это уже вопрос. Впрочем, я отчаянно понадеялся, что сможет, поэтому, посомневавшись пару секунд, увидел бегущую ко мне Джайну, и быстро спустился вниз по берегу, делая первый не очень уверенный шаг по льду.
Обернувшись к очень недовольной волшебнице, я помахал ей рукой и гордо заявил:
—Я не отказываюсь от своих обещаний, так что пожелай мне удачи.
После чего я с чувством почти выполненного долга (оставалась самая малость – добраться до Артеса, собственно, и набить ему морду) я зашагал куда-то вперёд, довольно скоро запутавшись, впрочем, в собственных же ногах и ощутимо приложившись о лёд, громко ругаясь и вставая обратно на ноги. Билли как раз в этот момент решил, что приключений с нас будет достаточно, поэтому чуть ли не насильно развернул меня обратно, заставляя медленно шагать обратно к берегу, причём во время этого я довольно громкими ругательствами выражал своё мнение о его подлом поступке. На берегу я смутно увидел Джайну и небольшую группу гномов, кажется, решивших меня поддержать, но таких же хмельных, как и я, поэтому уже обсуждавших что-то между собой, а обо мне практически забывших, недоумённо обративших внимание лишь тогда, когда я влез обратно на берег и снова выругался.
—Мне нужно ещё выпить, – недовольно я заявил то ли сам себе, то ли Билли, то ли Джайне, и зашарил по карманам, находя помятую купюру в пять долларов. —Тут такое принимают? Впрочем, у меня примут.
Джайна, видимо, забившая уже на свой статус принцессы и леди, окатывала меня такими ругательствами, что я невольно замер на месте и прислушался, старательно запоминая их на будущее. Даже в процессе своего незабвенного путешествия в Маунт-Мэссив я таких не слышал, поэтому пожалел лишь, что не захватил с собой диктофон или хотя бы листок бумаги и ручку, чтобы записать особенно выдающиеся.
—А говоришь, что леди, – ничуть не укоризненно выдал я, а потом вцепился в её локоть уже сам, утаскивая за собой к палаткам. —Пойдём лучше ещё выпьем, раз Артес твой такой трусливый, что так далеко поселился. Хрен доберёшься.
Подведя таким образом итог своему неудавшемуся подвигу, я ещё раз мысленно обозвал Билли неудачником, раз он даже летать не умеет со своим драгоценным носителем, отчего он, кажется, всерьёз обиделся и снова попытался меня отрезвить. От его якобы доброго и заботливого поступка в глазах у меня всё помутнело, и я схватился за Джайну сильнее, чтобы не упасть.

Я совсем уже было вознамерился благостно уткнуться носом в свою кружку с новой порцией алкоголя и медленно растянуть удовольствие (ну, вернее, это я считал алкоголь удовольствием, тогда как Билли выражал скорее острое неудовольствие, чем что-либо ещё, призывая меня немедленно прекратить мой так называемый незапланированный праздник непослушания), как Джайна вдруг решила, что сейчас и не секундой позже – это самый подходящий момент для того, чтобы поделиться своей давнишней моральной травмой с малознакомым и вусмерть пьяным мужиком. Удивительно точно охарактеризовав самого себя в мыслях, я, тем не менее, попытался придать лицу более-менее сочувствующее выражение, что было довольно сложно, потому что глаза, собравшиеся в кучку у переносицы, явно не собирались возвращаться на свои обычные местоположения, заставляя меня сдерживаться от тихого пьяного хихиканья. Что-то мне подсказывало, что Джайна этого определённо бы не одобрила. Может, она вообще впервые в жизни решила открыть кому-то душу, а я тут такой попался. И в трезвом состоянии не особенно человечный (путешествие в Маунт Мэссив здорово выбивает из кого угодно последние остатки светлого, доброго и человечного), а тут так вообще. Если бы я мог, я бы определённо покраснел, чувствуя себя эдаким неотёсанным болваном. Но я, кажется, от выпивки итак уже раскраснелся настолько, что мог соперничать краснотой с каким-то развевающимся неподалёку знаменем.
—Вообще я тебя понимаю, – глубокомысленно изрёк я, поднимая глаза от своего пива. —Вообще у меня есть родители, но… в силу некоторых обстоятельств мы давно не общаемся, и я начал уже даже забывать не то что их черты лица, а даже то, что они у меня есть.
Возможно, Джайне нужно было сейчас услышать что-то другое, но уровень моей поддержки и сопереживания другим людям всегда колебался где-то на отметке «минус бесконечность», так что не было ничего удивительного в том, что я сказал именно это. Родители думают, что я мёртв. Да что там, весь мир думает, что я мёртв. Майлза Апшера больше не существует, а тот, кто сейчас называет себя его именем – совсем другой человек. И человек ли?
Наверное, протрезвев, Джайна всего этого и не вспомнит. Я же, привыкший заливаться алкоголем настолько, что обычный человек уже давно бы умер по причине отказавшей печени, решил не терять возможность поделиться тем, что вот уже почти год поедало меня изнутри день за днём, разрастаясь и загнивая, как самая уродливая в мире рана. Честно говоря, я иногда как наяву чувствовал запах разлагающейся плоти, и это пугало меня. Пугало и то, что мне банально некому хотя бы выговориться, чтобы хоть немного облегчить душевные муки. И вот сейчас. Может, стоит попробовать?
—Знаешь, из-за одного дурацкого решения вся жизнь может полететь к чёртовой матери. Мне когда-то стоило немного лучше поделать перед одним поступком, но честолюбие, мать его, и жажда лёгкой наживы сыграли злую шутку, и вот теперь я даже сдохнуть не могу, – я с глухим стуком поставил почти пустой стакан пива на стол. —Думаешь, если бы я залез в то озеро, то умер бы, провалившись под лёд или замёрзнув? Нет. И это, надо сказать, определённо раздражает.
Я немного помолчал, собираясь с мыслями, и не зная, что сказать дальше. Вполне логичная ситуация: когда наступает долгожданный момент эдакой исповеди, не знаешь, с чего и начать, чем продолжить и как закончить. Мыслей было много. Пожалуй, даже слишком много, и именно поэтому я продолжал молчать, как дурак, чтобы рассказ не был похож на биографию в стиле «родился-жил-умер». Какой же ты идиот, Майлз. Билли внутри снова недовольно заворочался, давая о себе знать, и я вдруг понял, что дело тут совсем не во мне. Дело ведь всё в нём, правда?
—У меня есть один друг, – кривовато ухмыляюсь я. —Самый лучший друг. Его зовут Билли. И он, знаешь, совсем не такой, как ты или я.
Вальридер, из-за большого количества алкоголя практически потерявшийся в моём сознании, ясно давал понять, что это – плохая идея. Но мне приступы тошноты и головокружения были явно нипочём, поэтому я упрямо продолжал свою, возможно, немного пугающую речь.
—Он испортил мне всю жизнь, но в этом его сложно винить. Ещё у него есть одно такое забавное хобби. Вот кто-то коллекционирует марки, кто-то – покупает дорогой алкоголь, ну а Билли… Билли ненавидит всё живое.

Отредактировано Miles Upshur (2015-05-31 21:09:05)