Ничего.  Именно это ощущал Дезмонд – ничего. Сквозь смутную пелену воспоминаний всплывали недавние события. Скорее всего, недавние, Майлс, кажется, совсем потерял счёт времени. Острая невыносимая боль, которую Дезмонду не посчастливилось испытать перед самой смертью, исчезла, от неё не осталось и следа. Это странно, ведь должны остаться раны, шрамы, хоть какое-то напоминание, но ничего не было. «Кажется, я умер» - сухо подумал Дезмонд. И сразу же удивился своему равнодушию к этой новости. Человечество всегда задавалось вопросом о жизни после смерти, пыталось приоткрыть завесу тайн, но ответ на эту загадку знали только мёртвые. А мёртвые, как известно, не очень-то разговорчивы. По крайней мере по отношению к живым. Каждый человек хоть раз задумывался о смерти, представлял её себе во множестве вариантов, опасался её или, наоборот, ждал. Но сейчас, когда это действительно случилось, Майлс чувствовал только холодное спокойствие и равнодушие. В своей короткой, насыщенной жизни Дезмонд пережил многое и едва ли жалеет о содеянном. Гораздо больше разочаровывает так и не законченные дела и планы. Но, если такова цена спасения мира – Дезмонд ни секунды не станет колебаться. Одна жизнь на фоне жизни целой планеты выглядит жалко и ничтожно, даже если эта жизнь – твоя собственная.
Майлс огляделся. Если сравнивать это место с представлениями о загробной жизни многочисленных фильмов или книжек, то пространство вокруг больше напоминало ад. Разве что без котлов и ревущего пламени, но обстановка и без того была довольно удручающей. Нагнетающая тишина, изредка прерываемая только леденящим душу приглушённым воем, мрачные скалы, вздымающиеся над голой иссушенной землёй, бледное безжизненное небо без единого луча солнца… всё это напоминало «чёрную комнату» в Анимусе, с той только разницей, что здесь совершенно нет зелёных растений. Как и жизни в целом.
- Я рассчитывал на более комфортные условия, - Майлс картинно вздохнул, - А здесь даже поговорить не с кем.
Страха не было. Вопреки здравому смыслу, Дезмонд испытывал лишь искреннее любопытство. За всю свою жизнь парню приходилось повидать множество странных вещей, одна раса демиургов чего только стоит. Любой на его месте уже давно устал бы удивляться.
Сквозь глухие стоны, уже начинавшие изрядно действовать на нервы, Майлс уловил редкие всплески воды. Тихие и спокойные, едва уловимые. Приблизившись к источнику звуков, Дезмонд узрел перед собой широкую мертвенно спокойную реку с небольшим причалом на берегу, к которому была пришвартована лодка. Обычная лодка мест на десять, но даже она на фоне здешней атмосферы выглядела мрачно и таинственно. Гораздо больше Дезмонда заинтересовала одинокая фигура возле причала, устремившая свой взор на путника. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет и выжидающий взор адресован именно ему, Дезмонд всплеснул руками и отправился навстречу таинственному незнакомцу.
- Э… привет? – неуверенно поздоровался парень, будто сам удивлён этому диалогу, - Здорово тут у вас, атмосфера просто на высшем уровне, но… хотелось бы знать, куда я попал?
Собеседник оказался высоким крепким старцем, обильно поросший спутанной седой бородой. Во взгляде незнакомца читалось только холодное безразличие и всяческое отсутствие хоть какой-то заинтересованности в происходящем. Будто здесь он стоит и отвечает на глупые вопросы всю свою жизнь.
- Если ты здесь, значит – ты мёртв, - наконец изрёк он в ответ, - Добро пожаловать.
- Тоже мне новость, - хмыкнул Дезмонд, с интересом разглядывая одежду старца, которая представляла собой скорее небрежно намотанную на тело грязную тряпку, - Так значит, вот куда попадают люди после смерти. Кому расскажешь – не поверят.
- Сомневаюсь, что теперь ты сможешь это кому-то рассказать, - старик пригласительным жестом указал на лодку, - Меня зовут Харон, я перевезу тебя в царство мёртвых.
- А я могу отказаться?
- Нет.
- Тогда ладно.
Ассасин пожал плечами и молча забрался в лодку, усевшись на одну из скамеек. Харон оттолкнул лодку от причала и занял место возле массивного весла, ловко направляя судно в нужном направлении.
- А это бесплатно? Я, кажется, забыл свой кошелёк в другом мире, - нарушил молчание Дезмонд.
- Бесплатно.
- Отлично. Хороший у вас сервис… давно ты так работаешь? Предусматривается, там, карьерный рост, например, отпуска?..
- Работаю больше, чем ты можешь себе представить, - сухо отозвался Харон, всем своим видом подразумевая своё нежелание продолжать диалог.
Дезмонд примолк. Его собеседник явно не из самых общительных, хотя вопросов у парня было много. Например, куда они плывут и зачем, но почему-то Майлса не покидало ощущение, что Харон не сведущ в таких вопросах, он лишь делает здесь свою работу. И, судя по его виду – Дезмонд тут далеко не первый, и одни и те же вопросы старик слышит каждый день.
Спокойное течение не позволяло лодке развить хорошую скорость, судно неторопливо направлялось к видневшемуся в тумане мрачному вздымающемуся над водной гладью острову. Со временем Дезмонду наскучило улавливать слабые очертания своего пункта назначения, а равномерные повторяющиеся взмахи весла и неловкое молчание едва ли не сводили с ума.
- Моя бабушка и то быстрее гребёт, слушай, может, я могу тебе помочь? – наконец, не выдержал Дезмонд.
- Если ты сейчас же не замолчишь, я высажу тебя прямо здесь и дальше поплывёшь своим ходом! – раздражённо рявкнул Харон, и Майлс снова примолк. До острова доплыли уже молча. Высадившийся на берег парень обернулся на удаляющуюся лодку и растерянно крикнул вслед:
- Что дальше? Куда идти?
- Это уже не мои проблемы, - тихо буркнул в ответ Харон. Так, что Майлс даже не услышал.
Пожав плечами, Дезмонд по привычке натянул капюшон и отправился вперёд, вглубь мрачного неприветливого острова. Терять ему уже нечего.

[look]
- Дейзибой, дарлинг, ты избавил нас, в том числе и мою драгоценную Перси от страданий в лице суда семи миллиардов тупняков.
Он даже не обернулся к ним, а смотрел на вид, который представляется его взору из «окна». Да, если Перси не находила в терзании душ всеми этими валиками ничего красивого, то Аид это буквально обожал. Напротив стола с офисным кожаным громадным креслом находился очередной грешник, подвешенный за руки и ноги цепями. Все, что он представлял из себя на данный момент-гора мышц и костей, временами подающей признаки жизни, правда на все эти стоны  бессмертный даже не придает острого внимания. Ему нравилось слышать мольбы о пощаде, правда, эта тушка, что сейчас терзалась под взглядом троицы, совсем ее не просила, а скорее мычала из-за отсутствия языка, что валялся на столе около окровавленных хирургических инструментов. Руки по локоть в крови, сам грек даже не стремился оборачиваться, и когда появляется файл с досье на Майлза, губы Аида расплылись в улыбке.
Прекрасный экземпляр, просто прекрасный…-прикрывая на мгновения глаза, мужчина увидел весь жизненный путь Дейзи. Странные смертные, точнее Судьба, что любит проделывать такие трюки даже с низменными и теми, на кого не хочется обращать свой взгляд. И почему-то приходится, потому что того требуют традиции суда, откуда потом смертные возносились в Рай или же попадали к ним сюда, обрекая себя тем самым на вечные страдания,  а особенные, да, такие были, и не раз, становились вот такими «любимчиками», коих лично препарировал и истязал не раз Аидушка, время от времени, точнее, большую часть отвлекаясь на Персефону, единственный луч света в этом «департаменте». И вроде бы она не против, но Владыка часто терзал себя вопросами на тему, а хорошо ли было его детке в этом темном загнивающем некоторыми местами «офисе».  Может быть, когда-нибудь Перси соизволит сказать своему суженому всю правду, но это будет не скоро, как и факт их освобождения от этой почти что ежедневной работы.
В чем состояла работа сурового мужика по имени Аид, старшего сына Кроноса? В судействе. Нет, расчленение, что вы, это способ расслабиться и оттянуть удовольствие перед тем, как завалиться к себе в спальню, в кроватку вместе с женщиной. Судейство над душами после их смерти-слишком муторное и опасное дело. Сделай хоть мельчайшую ошибку-и душа убийцы могла попасть в рай, в то время как ни в чем не повинный человек должен был мучиться снова и снова, поэтому с приходом новых, доверили всю работу им двоим-Аиде и Персефоне.
Дезмонд Майлс-редкий случай. Таких Владыка предпочитал звать «искупленниками»-искупающими свои грехи путем добровольного ухода из жизни, правда, не самоубийством, а добрым поступком, спасавшим весь мир или, по крайней мере, их близких. Но цену на суде любили себе набивать, а в результате их место было здесь, в том самом «офисе», что мгновениями ранее лицезрел Дейзи.
Но Аиду интересны не они, а именно он. Вся острота ситуации осложнялась одним немиловидным поступком, и Владыке хотелось оставить Майлса здесь, насладиться его криками и мольбе о пощаде, пока мужчина ковыряется перочинным ножиком в сердце или печени этого ассасина или же снимает с головы скальп. Боги, это чертовски так приятно-иметь в закромах такую милую душу, что вроде бы и не напачкала, и не перепачкала свои ручонки!
И все-таки Владыка повернулся к ним, улыбнувшись и вставая с офисного кресла. Шаги почти неслышны, правда в этой тишине проскальзывает тревожное ощущение ничтожности смертных перед ними, двумя богами, с давних времен занимавшихся этой работой. Останавливаясь на мгновение напротив распростертого «мяска», бессмертный закатил рукава, беря несколько игл и скальпель со словами:
- Дейзи, Дейзи, Дейзибой, поделись с нами твоей историей, расскажи да покажи,  а потом урок для себя из… Как там по этому чертовому сценарию.-Ругнувшись на латыни, Аид недовольно воткнул иглы вокруг грудной клетки пятиугольником. - В общем, лапонька ассасин, поделись чем хочешь, вплоть до твоих эротических фантазий, правда, докажи, что тебя не надо на молотильню к тем вон монстрам за окном, а в лифт на Небеса, там псалмы петь и на облачках сидеть в нирване или как там называется у вас…
Монолог разрывает крик, сорвавшийся с губ мучаемого, но бессмертный тут же щелкнул пальцами, тем самым сомкнув рот грешника и не давая даже пикнуть. На данный момент звезда события был не препарируемый, а этот ничем не примечательный с виду паренек, расценивавший, по-видимому, это как очередную игру тамплиеров с его разумом. Что ж, Дейзи, пришло время «поплясать» перед нами, богами, детка… Не ошибись в такте, я этого не упущу…