Жизнь никогда не была к тебе особо справедлива, милая Ванда. Бросала тебя из стороны в сторону, от одной неприятности к другой, липла к тебе самыми страшными опасностями и порой даже столь тяжелыми утратами, что сил оставалось лишь на одно - отчаянную попытку не заскулить. Ты всегда боролась на самом пределе своих возможностей, стремясь показать и доказать злодейке-судьбе, что ей тебя не сломить. Слишком крепкий орешек. И словно бы в ответ эта мстительная особа подкидывала тебе новые проблемы, сталкивала с очередными неприятностями. Сказать, что ты устала, значит, промолчать,  тут уж чье угодно терпение канет в Лету, но ты, пожалуй, слишком упорна, а, может даже, горда, чтобы признать свое поражение и сдаться. Да и брат бы не одобрил. Поэтому ты по-прежнему продолжаешь бороться и отвечать на все происходящее бурлящими волнами своей ярости, способными затопить кого угодно. Даже саму тебя. Чувства прорываются наружу, не будучи сдержанные горячим рассудком, и вокруг лопаются зеркала, вылетают стекла и пролегаю по потолку отчетливые паутинки трещин, а твой брат хватает тебя за руку да заключает в крепкие объятия. Кажется, говорит что-то успокаивающее, но твой мозг, запертый в ловушку безрассудства, отказывается воспринимать его горячий шепот. И тем не менее, ты благодарна Пьетро, пожалуй, даже слишком. За то, что всегда рядом, за то, что никогда не оставляет, за то, что поддерживает, заботится, любит и не бросает. Когда, кажется, любой бы бросил. Только рядом с ним ты чувствуешь себя в безопасности, так словно тебе все не почем, словно бы весь мирские неурядицы готовы отступить, когда речь идет о вас двоих. Вместе вы сильнее и лучше всех, вместе вы - единое целое, способное противостоять даже вселенскому злу. Без него же ты - хоть и сильная, но все равно куда более слабая, хоть и взрослая, но почему-то маленькая. И если и справляешься с проблемами, то с надрывом, ощущая ноющее чувство недостатка и пустоты. Ты нуждаешься в нем, и тебе даже совсем не стыдно в этом признаваться.

К сожалению, несмотря на то, что вы стараетесь проводить в обществе друг друга как можно больше времени, отдавая друг другу свои свободные минуты без каких-либо сомнений и колебаний, иногда вы вынуждены вспоминать, что каждый из вас - отдельная личность, живущая своей собственной жизнью. Вот так пару дней назад ты остаешься в одиночестве, пока Пьетро уезжает куда-то по делам. Он не сообщает тебе, что именно у него за дела, намекая, что это не его секрет, и обещает рассказать, как прошла его поездка по прибытии назад. Ты не сомневаешься в искренности его слов и, несмотря на то, что где-то глубоко внутри ощущаешь противные иголочки ревности, отпускаешь его, не зная, впрочем, что скоро тебе снова понадобится его безграничная поддержка.

Ты всегда сходишься в людьми довольно тяжело, может быть, в силу своей закрытости или же вспыльчивости, так любящей выплескиваться наружу в самый неподходящий момент. Впрочем, возможно, эти два минуса не дают плюс, но уходят в еще больший минус и вдважды уменьшают твою и так не особо развитую коммуникабельность.  Порой ты и сама удивляешься, почему вокруг тебя все же кто-то есть, но, знаешь, время делает с тобой чудесные вещи, и с его течением ты выбираешься из своего стеклянного купола зажатости и недоверия и превращаешься если и не самого легкого в общении человека, то как минимум человека в общении приятного. Жаль, не всем удается познать эту сторону твоей натуры. Гораздо легче судить по первому впечатлению и вешать ярлыки, не вникая в суть вещей. Да, конечно, так поступают не все, но почему-то слишком многие. А ты пытаешься не реагировать, памятую о том, что и сама бываешь остра на язык и скора на колкость, но у тебя выходит это из рук вон плохо. И ты снова срываешься, злишься и вообще превращаешься в маленькое агрессивное существо, что, опять же, не прибавляет очков в твою пользу.

К настоящему моменту твое пребывание в Братстве насчитывает уже несколько недель, но тебе удается познакомиться и поболтать по душам, - хотя кого я обманываю, ты вряд ли способна на подобное общение в первые дни знакомства, - далеко не со всеми. Зато, - кто знает, можно ли это считать твоим личным достижением или даже рекордом? - успеваешь вступить в яростную перепалку с одной из девушек, чьи имя, к слову сказать, ты не запоминаешь. Нет, вы не вцепляетесь друг другу в волосы и даже почти ничего не разносите. Если, конечно, не считать той вазы, что ты в пике своей злости запускаешь в голову своей соперницы. Мажешь, а она, пережив это нападение, ретируется с места происшествия, не забывая назвать тебя сумасшедшей истеричкой. К слову сказать, наверное, в ее словах есть своя доля правды, впрочем, ты не спешишь этого признавать. Тем более вслух. Злобно зыркаешь ей вслед, - ох, если бы она вовремя не скрылась, ты могла бы и поджечь ей что-нибудь ненароком, - и, не в силах успокоиться, начинаешь нервно передвигаться из стороны в сторону. Задеваешь ногой угол журнального столика, вскрикиваешь от неожиданности и резко и быстро вылетаешь на улицу в надежде, что прохладный ветер за окном сможет привести тебя в чувства. Какая бессмысленная надежда.

Перебирая в голове все слова и фразы, что вы сказали друг другу, ты чувствуешь, что снова начинаешь закипать. Да как она вообще посмела! Ладони непроизвольно начинают сжиматься в кулаки, а ногти впиваются в кожу, образуя полукруглые доказательства твоей злости. Она бьется внутри болезненным сгустком, пульсирует и просится наружу. Волна за волной. К голове приливает кровь, тело наполняется теплом, костяшки пальцев белеют. Лучи, раскидывающиеся в стороны от сердца сгустка, прорываются сквозь шаткие внутренние преграды и проникают в каждую клеточку твоего тела, покалывая и ноя. Ты ощущаешь, что мысли начинают путаться, затменные яростными волнами, с тошнотой напополам накатывающими к горлу, и уже слышишь в ушах звон стекла и треск пламени. Нет, оно не должно быть так! Земля под ногами внезапно начинает дрожать и твой слух вдруг улавливает то, что, кажется, еще несколько секунд назад звучало лишь у тебя в мозгу. Пожалуйста, нет... Стекла вылетают слишком стремительно и в образовавшиеся отверстия, захваченные ветром, вырываются наружу ярко пылающие занавески. Языки выплясывают причудливые танцы, а где-то, в одной из комнат, рушится карниз да, кажется, обваливается потолок.

- Твою мать, - все, что вырывается у тебя в тот момент, когда ты замечаешь, что происходит. Большего ты вымолвить не в силах, то ли от того, что у тебя, опустошенной и, их в принципе не осталось, то ли потому, что сказать больше и нечего. Да, в твоей жизни уже случался подобны1 прецедент, - лучше его не вспоминать, - после которого ты собственно и оказалась в Братстве и тебе, кажется, нужно было бы уже привыкнуть. Но почему-то не получается. Каждый раз, при виде того, что может сотворить твоя магия, все твое существо наполняется ужасом. Настолько животным, что появляется желание бежать, бежать-бежать-бежать без оглядки и на самый край земли, что, кажется, самым безопасным. Ох, если бы оно было так. Где-то на периферии сознания противный голосок подсказывает, что это бесполезно, спасения не будет и там, как бы прискорбно это ни звучало. Это твоя сила - твоя суть, и тут уже ничего не попишешь. От самой себя сбежать невозможно.

Иногда кажется, что ты, Ванда, из тех девочек, которых вечно надо спасать. От самой себя, от злого жестокого мира вокруг и не менее злых и жестоких людей в нем, неприятных стечений обстоятельств. Иногда кажется, что ты не в силах справиться в одиночку, с тем, что творишь или с тем, с чем сталкиваешься, и потому тебе всегда нужна опора, чьей-то дружеское плечо или доброе слово. Рука помощи, которая не даст в обиду и защитит от всех житейских невзгод. Обычно эта рука принадлежит Пьетро, но временами в твою жизнь совершенно внезапно врывается кто-нибудь другой. И ты опять начинаешь чувствовать себя обязанной и совсем немного виноватой, словно маленький ребенок, что по собственной глупости попал в беду. А Эрик Леншерр, как большой папаша, уже в который раз за последние несколько недель вытаскивает тебя из очередной передряги, происходящей, конечно, не без твоего непосредственного участия. Ты делаешь это не специально, так складывается словно назло. А в итоге выходит то, что выходит, и остается лишь надеяться на то, что поблизости снова окажется кто-нибудь, способный тебя спасти.

Помнишь ли ты, что случилось несколько недель назад? То, что перевернуло ваши с братом жизни на сто восемьдесят градусов и заставило по-новому посмотреть на мир вокруг и, конечно, на самих себя в первую очередь. Впрочем, разве можешь ты вообще об этом забыть? О том, как он, Эрик, спас вас от неминуемой беды, в которую вы попали, - дай-ка догадаться, - опять по твоей вине. Косвенной, но все же. Казалось бы, ничего не смогло бы вас спасти, и пришлось бы тебе поближе познакомиться с жадными ладонями горячих неуправляемых языков пламени, но  он явился так вовремя, словно сами небеса послали его вам в качестве защитника. Хотя мог бы вообще не приближаться и сделать вид, что это совсем не его дело и напомнить вам да самому себе, что в этом мире каждый за себя, и со всеми проблемами надо разбираться самостоятельно. Но нет, его помощь оказалась неоценимой, а твою благодарность по отношению к нему вряд ли можно было бы переоценить. Да, возможно, он действовал в своих собственных интересах, - ты узнала об этом уже позже, - но разве это важно? Самое главное то, какую роль сыграл в вашей с Пьетро судьбой он – чужой вам человек, и только за это ты готова быть благодарной.  Ты вообще хорошо умеешь быть таковой.

Он, в общем-то, мог и не спасать вас, и уж конечно, совсем не обязан был давать вам то, что дал. Но он предложил и даже большее, чем просто краткую услугу – он даровал вам дом, семью, - весьма необычную, со своими достоинствами, недостатками и странностями, но все же семью, члены которой понимали вас лучше, чем кто-либо другой прежде. А еще он научил. Не только пользоваться своей силой, - хотя, признаться честно, в этой науке ты достигла не самых высоких результатов, - но принимать себя, такими, какие вы есть. А это дорогого стоит. Хотя бы потому, что, благодаря ему, ты почти распрощалась со своими страхами, что так жестко давили на тебя с тех самых пор, когда ты впервые начала осознавать свою непохожесть на других. Здесь, в Братстве Мутантов, ты научилась верить в себя, - может быть, не каждый день, а раза так два в неделю, но все же, - ты поняла, что можешь быть частью чего-то особенного. И от этого на душе становится так тепло, словно ты, наконец-то, нашла свое место под солнцем. 

Правда, сегодняшние события заставляют тебя засомневаться в этой истине, которую ты научилась принимать за последнее время. Может быть, все это было ошибкой? Так, напрасными надеждами да громкими словами, что так далеки от жестокой реальности. И, несмотря на то, что ты – одна из них, на деле тебе никогда действительно не стать важной частью всего этого мира. Может быть, не стоит и пытаться, а просто вернуться к тому, что у тебя было прежде, и смириться. Может быть, тебе не дано иметь ни дом, ни семью, и единственным близким человеком для тебя навеки вечные должен остаться Пьетро... Может, так будет правильнее? В конце концов, разве можно позволить кому-то, обладающему столь разрушительными способностями и, более того, совершенно не умеющему этими способностями управлять, оставаться под одной крышей с другими пусть и не людьми, но мутантами. Кому-то, кто может убить, не по хладнокровной прихоти, но из-за того, что просто не способен обуздать свои эмоции и свой то и дело пробуждающийся гнев, вырывающийся наружу не только с крепкими словами, но и разрядами магии. Такими, после которых начинают трещать полы и стены, гореть шторы и лопаться стекла в окнах... Прямо, как сейчас.

В какой-то момент тебе кажется, что еще немного, и ты рухнешь на землю и отобьешь себе почки, а если, особо не повезет, то и сломаешь, скажем, шею, но при мысли об этом тебе удается взять себя в руки и сосредоточиться. Магические способности на этот раз приходятся очень кстати, и только благодаря им ты зависаешь в воздухе, в не самом удобном из положений, но все же. Пытаешься сгруппироваться, а потом слышишь рядом с собой чей-то, - обеспокоенный? – голос. В первое мгновение почему-то решаешь, что с тобой говорит Пьетро, но быстро осознаешь, это не может быть он. Не его тембр, не его интонации. Разве что он учится имитировать чужие голоса. Например, голос... Магнето?.. Выворачиваешь шею и действительно замечаешь Эрика, приближающегося к тебе. Под его пристальным взглядом краска приливает к щекам, а ладони начинают потеть. Ты бросаешь быстрый взгляд на дело рук своих и понимаешь, что прикинуться невиновной не получится. Поэтому ты снова сосредотачиваешься и, наконец, без каких-либо происшествий опускаешься на ноги, - слишком резко, чем тебе хотелось, впрочем, и ступни отдаются краткой вспышкой боли, - и даже не пытаешься спрятать глаза.

- Мне жаль, что так вышло, Магнето, - почему-то до сих пор это имя приводит тебя в  благоговейный трепет и вызывает воспоминания пополам с приступами благодарности. – Мои способности... они не поддаются мне. Только моим сиюминутным желаниям...