Величайший и сильнейший среди «огненных змеев» Средиземья, не считая Глаурунга, предводитель стаи, любимый и самый ужасный «питомец» Мелькора; предок всех прочих крылатых драконов Арды, со временем либо превратившихся в бледную и невыразительную тень своего прародителя, либо вовсе бесславно сгинувших.
Я не рождался. Я был создан магией Мелькора, одного из мудрейших и сильнейших из всех Валар. Не станем озадачиваться вопросами, что заставило его пасть и пойти против остальных айнуров – сейчас это не имеет ровно никакого значения.
Меня создали как оружие – последний резерв Моргота в Войне Гнева. Именно я и мои собратья позволили переломить ход войны и заставить не просто отступить, но и обратиться в бегство войска Валинора, наступавшие на Тангородрим. Казалось, победа – на нашей стороне, и только вопрос времени, когда Тёмный Владыка захватит власть.
Однако всё изменилось с приходом Эарендила – этого проклятого морехода. Кто он такой? Пусть он величайших из когда-либо живших в Средиземье людей, но он – всего лишь человек. Жалкий человек! Думается мне, не позови он на помощь орлов Манвэ, едва ли ему бы удалось меня одолеть, да ещё в открытом бою. Увы – каким-то невероятным образом это произошло. Это лишило Моргота последних шансов на исход схватки в его пользу.
Научился ли я на своей тогдашней ошибке? Возможно. Возможно, я прекратил считать себя неуязвимым, но, вынужден признать, до сих пор иногда наступаю на те же грабли: считаю себя непобедимым и бесстрашно лезу в драку.
Так или иначе, сражённый финальным ударом Эарендила, я камнем устремился к земле. Искалеченное тело не желало больше цепляться за жизнь, а крылья не желали держать. Я рухнул аккурат между пиками Тангородрима и тотчас же, как мне показалось, принял смерть. Магическая энергия, освободившаяся во время падения, смяла воздух, снесла деревья, разметала горные пики и сокрушила всю твердыню, которую я так отчаянно защищал, служа своему Владыке. Сейчас-то я понимаю, что не умер тогда, а впал в кому. Я не существовал – существовали только какие-то частицы сознания, разрозненные и постепенно угасающие. Моё тело, погребённое под развалинами, пыталось восстановиться, но мало-помалу высыхало, а сердце билось всё тише.
Всё изменилось во время Войны за Кольцо. Саурон, самый верный и самый ужасный сподвижник Моргота, покинувший Средиземье после поражения Владыки, вернулся. С ним вернулся и я. Саурон посетил развалины Тангородрима, в которых уже который десяток лет гуляли только ветер да эхо, с помощью созданного им Кольца собрал крупицы моей сущности и вложил их в моё увядающее тело. Он дал мне новые силы, новую жизнь и новую цель. Я был искренне ему благодарен, но отказался следовать за ним в очередной войне. Для меня время, прошедшее от сражения за Тангородрим до Войны за Кольцо, слилось в одно мгновение, и я не пожелал возвращаться к прежнему ремеслу, как мне казалось, сразу после гибели. Мне нужно было время, чтобы оправиться от потрясения и принять тот факт, что я был практически воскрешен из мёртвых. Саурон требовал слишком много. Вероятно, он полагал, что я выполню любую его прихоть в благодарность за своё воскрешение, однако, на сей раз, я решил остаться в стороне. Саурон проклял меня, но на тот момент у него уже не было сил на то, чтобы уничтожить только что возвращённое творение Мелькора; возможно, он в глубине своих помыслов и не хотел этого делать, посчитав, что я ещё передумаю и вернусь к нему.
Я не вернулся. Я улетел. Я покинул Средиземье, решив, что теперь это меня не касается. И потом, кто такой Саурон? Пусть он вновь даровал мне жизнь, но моим владыкой был и остаётся Моргот Бауглир. Саурон – всего лишь его приспешник; пешка в его бывшей шахматной партии, ставшая ферзём. Пусть он тоже возвысился до злого гения и главного врага народов Средиземья на целых две Эпохи, но до величия Мелькора ему было далеко.
Всё оставшееся время, вплоть до наших дней, я провёл вдали от Средиземья, скитаясь по расстилавшимся по земле царствам; видел разные народы, принимал участие в различных историях; научился оборачиваться в человека и под обликом двуногого царя зверей пробовать на вкус жизнь со всех сторон. Меня не интересовала власть; меня не прельщали всерьёз сокровища; никакие человеческие женщины не могли завладеть моим вниманием больше чем на месяц. Всё, что я ценил по-настоящему, и ценю по сей день, – это свобода. Свобода от всего – от службы чужим целям; от оков судьбы; от обязанностей и желаний, принадлежащих не мне. Никто не мог меня найти – я научился отлично подражать людям практически во всём и жить среди них, как простой смертный. В последнее время это даже начинает мне нравиться, или же, по крайней мере, удалось привыкнуть. Впрочем, менее нелепыми и бесполезными двуногие существа для меня не стали, хотя не могу не признать: иной раз они проявляют чудеса храбрости и выдержки. Люди забыли о магии, но развили науку и технологии; даже научились летать на Луну, надеясь лишь на удачу и крепость металла. В их среде это достойно всяческого подражания.
Мир вокруг стремительно менялся. Века пролетали, как один день; исчезли драконы и появились новые существа, вроде вампиров, оборотней и прочих огрызков некогда великих тёмных созданий. Не успел я оглянуться, как даже небо стало принадлежать тем же людям: только, бывает, воспаришь под облаками, а наперерез уже несётся эта стальная птица – самолёт.
В отличие от мира, я остался практически прежним и продолжаю заниматься привычным делом – кочевать, как цыганский табор. Даст Эру, ещё вернутся старые добрые времена.

Сильный, независимый, решительный, преданный своему делу, целеустремлённый, но вместе с тем та ещё сволочь – это всё про меня. Уважаю силу и отвагу, плюю на слабых, ненавижу трусов, предателей и лжецов.
Циник, жестокий и неумолимый прагматик; холоден, как айсберг, и непоколебим, как скала. Не люблю открытое проявление чувств, особенно заботы, так как считаю, что забота есть жалость, а жалость – признание, что меня считают слабым. Так никогда не было, и не будет. Мне никто не нужен. Я – сам по себе, как кошка. Обычно угрюм и немногословен, стараюсь избегать лирики, и мало общаюсь с представителями других рас, особенно с людьми. На наиболее надоедливых собеседников предпочитаю не обращать внимания.
Людей мало во что ставлю, хотя и признаю: редко, но бывают личности, способные послужить достойным украшением рода человеческого – например, мыслители, учёные, художники… В остальном, меня не волнуют проблемы людей (как, впрочем, и вообще любые чужие проблемы), мне неинтересны их религии, мировоззрения, научные и духовные достижения. В целом, люди как были скотами, так ими и остались. Людские дрязги меня не беспокоят – мне сверху всё видно, все одинаковые. Человеческие жизни, разумеется, не ценю – пошто? Впрочем, я не убиваю всех на своём пути, кроме тех случаев, когда это необходимо, а лишать кого-то жизни просто так – неинтересно и бессмысленно; есть и более достойные способы, как с толком потратить время, чем на какие-то детские развлечения. При всём при этом, я, уж признаюсь, склонен получать удовольствие от страданий своих жертв – как физических, так и духовных. Это не наркотик, однако, если возможность сама пришла в лапы, – воспользуюсь ею по полной схеме.
Чувство юмора. А как же? Оно есть, ибо без него было бы тяжко по жизни идти. Юмор мой – тяжёлый, циничный, грубый; может выражаться как в виде угрюмых ироничных шуточек и едкого сарказма, так и злых насмешек.
Являю собой весьма непокорную личность, гордую. Неважно, кто пытается мною командовать, более слабый (понятно, что ждёт такого «командира») либо более сильный, всё одно – господ над собой не признаю из принципа. Я скорее позволю себя убить или даже дико истязать, чем соглашусь покориться. Исключения могут быть только по надобности – я хоть и с гордыней, но не дурак.
Не боюсь ни боли, ни смерти, ни времени: знаю, что любую боль можно вытерпеть; что смерть есть всего лишь неизбежность; что время шло, идёт и будет идти, и излечит всех от всего. К таким вопросам у меня, в силу возраста, отношение философское.
В критических ситуациях соображаю быстро и стараюсь не поддаваться панике; при решении той или иной проблемы полагаюсь, в первую очередь, на разум.
Главный мой недостаток в том, что я не всегда умею рассчитать силы и трезво оценить свои возможности. Это порой доводит до беды либо просто до каверзных ситуаций. Я сумею выпутаться, но если бы чаще задумывался о смысле слова «эволюция» и о том, что обязательно найдётся кто-то хитрее меня самого (клин клином, как говорится, вышибают), то не попадал бы в передряги вовсе.
При всей своей нелюбви к человеческой расе, я отдаю себе отчёт, что люди на этой планете сейчас господствуют, и поэтому постарался привыкнуть к человеческому обществу. Так надо. Уже свободно не полетаешь, а отдохнуть от двуногих недоразумений природы можно разве что в самых высоких горах, да и там иногда попадаются всякие…
Казалось бы, с таким характером и таким жизненным опытом я давно мог бы стать кем угодно, только не бродягой. Однако я слишком ленив, чтобы стремиться к красивой жизни, да и не привлекает она меня по факту. Мне проще нести ответственность только за себя, и то не всегда получается. Дадут мне когда-нибудь по голове так, что рога отвалятся, ох дадут…
Каюсь, но склонен к проявлению такой характерной драконьей повадки, как кража драгоценностей. По идее, оно мне на хрен не надо, но что тут скажешь – порода своего требует… Караваны грабил да сокровищницы королевские, складывая всё в своих тайниках, а после на ювелирные магазины перешёл и частные коллекции. Кстати, именно благодаря своей привычке к воров… к собирательству я нашёл магический амулет, позволяющий на время скрываться в обеих своих личинах от чужих глаз.
Как ни странно, не откажусь от хорошей выпивки. Предложите мне качественный виски или ром – и я вполне могу согласиться обсудить в баре какой-либо важный вопрос. Да, пить – вредно, но ничего не могу с собой поделать.
После комы кое-что изменилось. Возможно, виновато воздействие эльфийской магии во время смерти, но я стал замечать за собой способность сопереживать, сочувствовать, испытывать мимолётную жалость, а иногда даже задумываюсь на пару секунд о ценности чужой жизни – перед тем как её отнять. Я отмахиваюсь от этих чувств и не придаю им особого значения, полагая, что могу справиться. Но в самой глубине души я немного побаиваюсь изменений. Кто знает, к чему они могут привести…

Огромная физическая сила и поразительные для существа таких размеров ловкость и подвижность; великолепная память на детали, пытливый ум, хитрость, коварство и способность интуитивно находить решения для сложных задач (свойство серендипности); огненное дыхание, пирокинез и устойчивость к высоким температурам; гипнотизирующий взгляд; сильный регенерационный фактор; крепкая чешуя, сравнимая в своей прочности с алмазом и неуязвимая для любого обычного оружия, будь оно создано руками людей, эльфов или гномов; острое зрение, тонкий слух и превосходное обоняние; исключительно смертоносен для всего живого (да и неживому, между делом, влететь может порядком).

С другой ролевой – тоже за дракона, форум по сериалу «Сверхъестественное»:

Отредактировано Ancalagon (2014-04-10 16:00:30)