Кили знал, что конечной целью их путешествия является гора, в которой спит дракон. Но он до конца не отдавал себе отчёт в том, что будет, когда гномы войдут в Эребор, принеся туда свой запах и, скорее всего, немалый шум. Что будет, если дракон проснётся? Ведь вряд ли то, что о Смауге не было слышно последние шестьдесят лет, означает, что его убил какой-нибудь драконоборец или он просто истлел от старости. И всё же Кили, как и почти все, кто в это самое мгновение завороженно смотрел в сторону Эребора на яркое зарево, был не готов к тому, что на них стремительно надвигалось. Отблески на горных склонах ещё не погасли, когда туман, который здесь по обыкновению осенью особенно густой, окутывающий город почти непроницаемой пеленой, развеялся под первыми порывами ветра.
- Они нашли вход в Гору... - прошептал Кили, подразумевая "они нашли дракона". Внутри всё обмерло, но не от страха. Вернее, не из-за страха за себя - он вдруг понял, что если что-то пошло не так, то что это может значить для Торина.
Тауриэль спросила, что это значит, и словно в ответ послышался топот ног, раздалось звонкое пение рога, трубящего сигнал тревоги, и громкое эхо разнесло призыв к оружию над всем озером. Вскочивший со своего ложа, которым ему служил стол, а изголовьем - мешок с орехами, Кили с тревогой смотрел на эльфийку. Она спасла его не один раз, и теперь ей грозила смертельная опасность, потому что она осталась с ним. Как и его товарищи, и брат.
Паника охватила детей Барда, ведь их отец забрал последнюю чёрную стрелу, чтобы убить ею дракона, но был схвачен стражей, и теперь даже невероятная надежда на удачу и меткость лучника, у которого была всего одна попытка, рухнула. Кили мог бы попытаться - как меткий стрелок, ну и как гном, который знает, с какого конца подойти к стреломёту. Но в этот момент он понял, что даже не бегством спастись не сможет. Затягивающаяся рана не проходила бесследно, отнимая силы на исцеление от неведомого яда. Во взгляде Тауриэль, обращённом на него, Кили читал ещё большую тревогу, и потому стойко держался, чтобы не подать виду, насколько всё плохо. Он твёрдо стоял на ногах и старался смотреть уверенно.

- Дракон! - объявил Фили, ворвавшийся в комнату. И вторя ему, раздались крики с улицы: "Дракон! Летит дракон! Рубите мосты! К оружию! К оружию!". - Надо уходить. Ты...?
- Я в порядке! - Кили поспешил громко заверить, дабы предупредить, если брат или Тауриэль кинуться его поддерживать, и наоборот, стал торопить их, чтобы они шли впереди:
- Да! Идём-идём!
Дети Барда первыми выбежали на улицу, вслед за ними Бофур, Оин и Фили, и последними Тауриэль и Кили. Здесь царила паника, люди бежали по переходам, мосткам и мостикам, что в Эсгароте вместо улиц и переулков, как будто можно было убежать на безопасное расстояние. В толпе Кили отстал, так как практически выбился из сил.
А красная искра, разгораясь всё ярче и становясь всё больше, неумолимо приближалась к городу, так что скоро стал виден силуэт дракона в свете его огненного дыхания.

Кили открыл было рот, чтобы возразить. Соображал он ещё медленнее, чем передвигался, и захлопнул варежку.
Дракона он сам видел в первый раз в жизни, даром что в детстве, да и потом, наслушался рассказов про "страшнейшее и величайшее бедствие нашего времени", "печки с крыльями, с зубами как бритва и с клыками словно крюками для мяса", но понимал, что эльфийская дева, пусть даже великая целительница и бесстрашная воительница, одна не выстоит против Смауга. Он помнил слова Балина о том, что только чёрная стрела, пущенная с достаточной силой из стреломёта, может поразить дракона.
Но кто-то в этой суматохе услышал её слова и прозвучал призыв: "Рубите мосты!", некоторые люди не поддались панике и похватали какое ни было оружие. У кого в руках были вилы, у кого топор. Эти то и принялись рубить переправу, соединявшую город на озере с берегом. Теперь вода окружала город, будучи и защитой от дракона, и ловушкой для людей, которые не могли спастись бегством. Несколько отчаявшихся несчастных попытались уплыть на лодке, но Смауг, остановленный водой и озадаченный тем, что ему не удалось застать людей совсем врасплох, быстро сориентировался, и лодка вспыхнула погребальной ладьёй, и люди горели заживо. Та же судьба ждала и весь город.
Всё происходило стремительно, должно быть так было и с Дейлом. Тогда, конечно, не было такого количества воды под рукой, и озеро наверное сильнее дракона, но вот только как заставить Смауга нырнуть? Кили зацепился за эту мысль, навеянную не иначе, чем отравой в ране.
- Я знаю, что делать!... - он оглянулся, ища взглядом ту башню, на которой Торин увидел стреломёт. Она была самой высокой в городе, даже выше ратуши, но отсюда её было не видно.
И в это мгновение совсем рядом прошла струя огня, опаляя даже на расстоянии и обжигая нестерпимым жаром, а потом последовал мощный удар - как стенобитного орудия или даже как упавший кусок скалы - и верхнюю половину ближайшего дома просто снесло. Как дракон слизнул. Зато справа, где-то через квартал, стала видна горящая башня, наверху которой можно было различить заковыристую закорючку - силуэт стреломёта.
- Нужно попасть туда!... - Кили показал рукой в том направлении.
Ещё один огненный залп, чуть дальше, и удар чуть ближе - дракон пошёл на второй заход и опустился ниже, и от дома совсем ничего не осталось, его деревянные останки вспыхнули до небес, и мостки, что были "улицей", также были сломаны. Всех вокруг раскидало, кого-то придавило обломками. Кого-то - горящими обломками.
Кили оказался сбитым с ног, но смог откинуть в сторону доску и в панике оглядывался кругом - Тауриэль обнаружилась совсем рядом, правда придавленная куда более сложной конструкцией, которая в недавнем прошлом была лестницей. Он поспешил эльфийке на помощь и, напрягшись изо всех сил, освободил её. Он пытался осмотреть её, чтобы на глаз выявить - ранена ли, но в глазах стояла муть. Может быть, слишком сильно ударился головой.
- Ты как? - в голосе слышалась тревога и искренняя забота, и всё же, несмотря на испытываемое чувство и желание позаботиться, Кили предпочёл бы, чтобы Тауриэль не нуждалась бы в его заботе.

Пока ещё с ними всё в порядке. Относительно. Насколько это вообще возможно в такой ситуации. Но это не надолго. Кому-то удача улыбается и судьба благоволит - оказавшимся в стороне от разрушительных действий дракона людям удаётся спастись на лодке. Один или два человека прыгнули в воду следом и, достигнув лодки, забрались в неё. Но кто-то, как не старался убежать, не смог укрыться от смертоносного пламени, и вода не для всех стала спасением.
Появился небольшой, прямо-таки малочисленный отряд вооружённых, кто чем, людей, смело, отчаянно выступивших против разъярённого ящера, держа в руках клювец или мотыгу. Смеялся ли Смауг, заметил ли он их вообще, прежде чем спалить своим дыханием, или это просто ревел огонь?
Прикосновение Тауриэль к своей руке за мгновение до того, как для них должно было всё кончиться, Кили вряд ли успел почувствовать и понять, ведь к ним стремительно приближалась сама смерть. Гул пламени заглушил сильный треск ломающейся деревянной мостовой, раздались крики упавших в воду, на них сверху сыпались горящие обломки. В общей мешанине Кили и Тауриэль оказались разделены.
Над головой гнома сомкнулась толща воды. Резко оборвались все звуки, опалённое нестерпимым жаром тело обволокла приятная прохлада, обжигающий глаза яркий горячий свет сменился синей мглой, а зарево осталось где-то там, наверху. Обманчивый покой. Кили непреодолимо затягивало на глубину, и ни воздуха, ни сил уже не оставалось, чтобы бороться. Он пытался скинуть одежду, сапоги, чтобы вынырнуть. Но всё напрасно.
Гном - не профессиональный пловец и ныряльщик, а потому Кили в итоге не выдерживает и делает рефлекторный вдох. "Конец", - это последнее, что он осознаёт прежде, чем хлынувшая в лёгкие вода обрывает его мысль, погружая в абсолютную темноту и тишину.