Головная боль, не понятно от чего идущая, то ли от перенапряга и долгого времени без сна, то ли от простого похмелья, закрадывалась в голову и сотнями тяжелых барабанов била по внутренней стенке черепной коробки, оповещая Букера о том, что просто так насладиться этим вечером ему явно не дадут.
Да и вообще, в этом городе наслаждаться вечерами как таковыми было просто невозможно. До ужаса стерильно чистый воздух, без единой примеси смога или простого дыма от заводов, наводил тошноту. А лица горожан, слишком счастливые и набожные добавляли к  этому еще парочку рвотных позывов. Такой кристально чистый и такой прекрасный город, что даже матом тут ругаться было совестно. Яркие и слишком ненастоящие, как по его мнению. Все здесь такое кристально чистое, что ненароком усомнишься в правдивости происходящего. Словно он в розовых мечтах какой-то инфантильной девочки, что перечитала романов и теперь лишь томно вздыхает у окна.
Неудивительно, что в округе стали происходить убийства. Он даже немного понимал логику маньяка – слишком все кристально набожное и приветливое, так и просящее треснуть по этому прозрачному стеклу, дабы сеть трещин прошлась по этой поверхности. Но это не значит, что он сам же будет оправдывать поступки этого человека. И тем более его преступления. А они, признаться, наводили на него не то чтобы страх, но скорее опасение. То, с каким рвением, с желанием выдать расчленение трупа за искусство, проворачивалось преступление, заставляло его не только считать маньяка полнейшим психом, но и искусным лжецом.
Этот человек… да, он подозревал, что он ничем не отличается. Скорее даже наоборот, кажется таким скучным и обыденным. Не социопат, но к людям относится… пренебрежительно. Да, точно, судя по тому, как он использует людей, какими причудливыми узорами, в качестве мозаики своей картины он раскладывает их, становится понятно, что он относится к людям как к вещи, но делает это так искусно, что кажется, словно он таким образом проявляет уважение. И оттого вызывает у общающихся с ним лишь положительные эмоции и вид образованного человека.
Но это далеко не человек…
ДеВитт поморщился, вспоминая  то, что было запечатлено на снимках. Остатки людей, больше похожие на сломанные игрушки, брошенные и облитые краской, дабы навсегда упокоиться в неестественной позе, которая вызывает лишь только желание побыстрее смахнуть фотографии со стола и вновь приложиться к бутылке. Кстати именно частичное алкогольное опьянение позволяло ему не отводя взгляда всматриваться в картину и оттого заметить кое что, чего не смогли заметить остальные, быстрее старавшиеся  отделаться от наваждения жуткого зрелища. А именно ту педантичность, с которой все это было выполнено. Словно кто-то не просто долго готовился, но, скорее, делал этакую сцену для своего представления. Настолько хорошо просчитанную и выполненную как в старых книгах по античной культуре, что первое предположение полиции, что это сделал какой-то обычный бандит отпадало. Нет, такие люди просто хватали жертву и резали ее без разбора, просто от того, что разум их помутняется. Тут же разум был кристально чистым. Человек был не просто в сознании, но и прекрасно осознавал что делает. Он хотел этого… он этого жаждал.
Букер прикурил сигарету, поднимая взгляд на высокий и узкий дом, приятного  теплого цвета, что ничем особенным в пестрящем разнообразии не отличался и все так же окрашивался в бордовые тона под лучи клонящегося к закату солнца, прячущегося за облаками. Можно было увидеть как все окна закрыты тяжелыми красными шторами, а на одном из них можно было бы даже рассмотреть растение. Небольшой парапет с лестницей вел к широким дверям из практически желтого ореха. Рядом висел почтовый ящик на котором были указаны номер дома и инициалы его владельца.
Р. Лютес.
Букер нахмурился и в очередной раз проверил, на месте ли револьвер, оттягивающий его кобуру и в очередной раз успокоил сам себя – все на месте. Да и с какой стати он должен чего-то опасаться и бояться. Это всего лишь частный визит по делу и не более. В конечном счете… что ему может сделать одна женщина.
- Мисс Лютес! – ДеВитт поколотил по двери кулаком как он это обычно умел, от всей души и так, что этот звук услышали бы даже на другом конце улицы. – Мисс Лютес, частный сыск Пинкертона, у меня к вам несколько вопросов!
Звук ударов отзывался в голове сильным боем и оттого мужчина морщился, сильнее сжимая зубами сигарету, стараясь придать своему лицу как можно более равнодушное выражение, без выказывания неудобства. В конечном счете - он был детектив и сейчас он был на работе...

Отредактировано Booker DeWitt (2014-04-17 01:23:05)