SEMPITERNAL |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » SEMPITERNAL » Архив игры » Walk Of Life
ashley johnson - house of the rising son
Booker DeWitt | Elizabeth Comstock | Lydia Martin |
Когда-нибудь одна из них должна была узнать о существовании другой. И конечно же момент этот до ужаса странный, неловкий и вообще пошедший через одно небезызвестное место.
Отредактировано Booker DeWitt (2014-05-21 00:45:09)
У Букера были достаточно неприятные воспоминания, связанные с дождем. Той самой погодой, которая просто велит тебе оставаться дома, заставляя наблюдать из твоего окна, как тяжелые серые тучи, налитые свинцом, низко опустились над городом, скрывая солнце и набрасывая на улицы серый свет. Из окна открывается покрытая лужами мостовая, по которой быстро спешат люди. Они всегда спешили… всегда. Еще в те времена, когда при слове машина половина удивленно чесали затылок, думая, что вообще может означать это слово. Когда электричество по городу было редкостью, да и то священники, слишком активные в те времена, кричали что это погубит всех. Ну их это в любом случае погубило…
ДеВитт привык к новому миру. В конечном счете, пытаясь начать все заново, новое место критиковать нельзя. Он бы мог вспомнить как появился здесь, как открыл глаза в такой знакомой до каждой щели в старом полу, квартире. Как взглянул на желтые обои, вдруг осознавая, что все же что-то изменилось. Но тогда пришлось бы вспоминать и о другом. О том как тяжело становится ногам держать тело, как при каждом вдохе он ощущает металлический привкус и густая жидкость начинает вырываться изнутри, багровым пятном расплываясь под ногами. Он вновь ощущает, как тяжелеют веки и глаза, против его воли, закрываются, а револьвер, который он до этого держал еще ни разу не дрогнувшей рукой, выскальзывает из пальцев и с глухим стуком приземляется на землю. Он вспоминают смерть… каждую из. Вспоминает как разум перестает что-либо осознавать и его сознание словно туманом, рассыпается куда-то в небытие. Умирать не так уж и страшно. Скорее, после всей той агонии, что переносит физическое тело, это становится приятно. Ну а ему с такими воспоминаниями, ощущать пришедшую его навестить давнюю подругу-смерть, доставляет куда как большее облегчение.
Букер лишь только проводит плечами, ощущая как по телу прокатывается волна мурашек, то ли от внезапных воспоминаний, проносящих фантомную боль, то ли от холода, который, обычно, закрадывается сюда вместе с сыростью. Голая спина ощущает порыв неизвестно откуда взявшегося сквозняка. Кажется он опять забыл закрыть окно на кухне. И действительно, идя по не такой уж и большой квартире, проходя в другую комнату, он моментально ощущает порыв свежести и в очередной раз содрогается от холода. Таем не менее окно закрывать не спешит. Рука с клеймом по инерции тянется к сигаретам, оставленным около плиты, которые неизвестно каким чудом, но не попали под гнев бушующей стихии. Надо ему быть более собранным.
ДеВитт присел за стол и щелкнул пальцами, яркий огонек полыхнул на пальцах, и сигарета затлела у него в зубах. Горький, с привкусом чего-то тяжелого, дым, проник в легкие и на миг задержался внутри. А чувство, до этого момента терзавшее его горло, тяжелым ощущением не потухающей жажды и острых игл в области артерии, перестало скребсти его. Дурная привычка курение, но ему было все-равно. Ему нравилось и, что самое главное, любые заверения, что сигареты становятся причиной смерти, вызывали в нем достаточно саркастичную ухмылку. Разряд дроби в живот – вот что вызывает смерть, а не несколько грамм табака, завернутого в бумагу. Пребывая в задумчивости, он лишь в очередной раз вертел рукой в разные стороны, рассматривая как тлеющие угли зажигались и потухали под кожей, создавая нечеткий красноватый оттенок. Ощущение… странное, словно ты и не на свою руку смотришь, а на что-то другое. Розыгрыш какого-то чудака с улицы, развлекающего народ за лишнюю монету. Но нет, это все по настоящему и ДеВитт уже настолько привык к ощущению силы, крадущемуся сквозь пальцы, что отниму кто-то эту силу, он бы почувствовал себя абсолютно потерянным.
На скрип двери он лишь только опустил руку, стараясь, чтобы последние догасающие всполохи не было видно. У каждого человека есть свои секреты, например этот его. Букер не поворачивал головы, в очередной раз вырывая сигарету изо рта и выпуская белые клубы дыма.
- Лучше иди обратно в кровать, здесь холодно, - хриплым голосом сообщает он фигуре позади. Поворачиваться и не нужно было, тихое дыхание выдавало стоящую позади девушку. Он повернул голову, краем глаза замечая низкую фигуру с огненно-рыжими волосами. Маленькая девочка со странным умением не задавать лишних вопросов. ДеВитт и сам до сих пор не в состоянии осознать каким образом произошла их слишком странная встреча. Он просто принял происходящее как данность, ну или скорее как слишком странный сон, от которого сознание может избавиться в любой момент. Привыкший терять слишком многое и слишком часто, со страхом привязаться к кому бы то ни было, он старательно гонит от себя слишком смелые и оттого страшные для сознания мысли. Уж лучше вновь вернуться воспоминаниями к собственной смерти…
Фигура позади не двигается с места, лишь только размеренное дыхание слышится где-то из-за спины, заставляя его подняться со своего места и выбросить дотлевающий окурок в окно, навстречу водному потоку. Широкая рама опускается вниз с тяжелым стуком и скрипом давно не смазанных затворов, холодные порывы ветра перестают врываться в комнату.
- Как в этом доме любят игнорировать мои просьбы, - усмехается он, теперь полностью сосредотачивая свое внимание на девушке и, протягивая руку вперед, хватая ту. После холодного порыва и холодных капель дождя, успевших ворваться через окно, тепло человеческого тела кажется более привлекательным. Букер лишь наклоняется ниже к нежной коже. – Что же мне делать с таким неповиновением? – По уже какой-то сложившейся привычке, опуская руки на талию, он подсаживает девушку на стол, за которым только что сидел, рукой смахивая одиноко лежащую там пачку сигарет на пол. Прикасаясь губами к горячему телу, он в очередной раз забывает все то, что терзает его мысли все оставшееся время. Личное пространство, помогающее забыть обо всем остальном, приобрело вдруг вполне осязаемый вид и в данный момент пыталась слабо сопротивляться его хватке.
Отредактировано Booker DeWitt (2014-05-20 23:45:35)
Лидию разбудил холод. Прохлада проникала из приоткрытого окна в комнату и даже одеяло не согревало достаточно сильно, чтобы этого не ощущать. Лидс укуталась сильнее и открыла глаза. Ей совершенно не хотелось вставать, но нужно закрыть окно. Она ведь сама накануне его приоткрыла, потому что было слишком душно, как бывает каждый раз перед дождем. Девушка потянулась и зевнула.
Здесь она бывала в последнее время намного чаще, чем у себя дома. Квартира Букера стала для нее особенным, волшебным местом. Здесь ее не находили кошмары. В стенах этой квартиры Мартин чувствовала себя отгороженной от всего остального мира, и ничто извне не могло ее потревожить: ни крики давно умерших, ни слова не рассказанных историй, которые, кроме нее, больше никто не услышит. Это была ее маленькая крепость, в которой она могла побыть просто собой, а не сверхъестественным существом с плохо изученными способностями. Здесь она чувствовала себя почти нормальной. И здесь ее ждали. Ждали не по какой-то конкретной причине, а просто так и это подкупало. Поэтому Лидс продолжала возвращаться раз за разом в эту квартиру, к Букеру. Хотя отношения у них были весьма странные, рыжеволосая все никак не могла найти им определения, хотя, если честно признаться, не очень-то и пыталась. Девитт не задавал вопросов, она в свою очередь тоже молчала. И все было предельно просто, но только на первый взгляд. Мартин плыла по течению, не желая ни о чем задумываться. Ее волновало только то, что происходит здесь и сейчас, потому что эфемерного будущего могло и не быть. Как знать, когда из-за угла ночью выскочит очередная клыкастая тварь, жаждущая полакомится чей-то плотью. Это же, черт возьми, Бикон Хиллз, здесь чего только не бывает.
Девушка встала, быстро закрыла окно и одела то, что первое попало под руку. Рубашка Букера ей, само собой, была сильно велика, но все лучше, чем расхаживать по квартире практически голой. Лидия решила найти мужчину и вышла из комнаты. Девитт не мог уйти куда-то, в такую погоду ни один нормальный человек носа из собственного дома не высунет. По стеклу барабанили крупные капли дождя в неистовом ритме, за окном буйствовала стихия. Мартин остановилась у окна и выглянула наружу. На улицах ни души, в городе будто разом все вымерли и только звук ударяющихся о стекло капель разрывал тишину. Город выглядел пустым. Мертвым. Ливень даже не собирался заканчиваться в ближайшее время. Сегодня Лидия снова не попадет домой.
Она взглянула на оставленный на столе мобильный телефон. Ни одного пропущенного вызова или смски, никто ее не ищет. Вот и славно. Перспектива объяснять кому-то что-то ее не прельщала, как и перспектива врать. Уж лучше эта полная тишина на линии и приходящее с ней осознание, что она не так уж кому-то нужна, даже собственным родителям, раз те не беспокоятся, что их дочь вторые сутки не приходила домой.
Лидс находит Букера на кухне. Через открытое окно проникает холод, заполняя собой всю комнату доверху. Рыжая переступает с ноги на ногу и ежится, тонкая ткань рубашки совсем не греет.
- Лучше иди обратно в кровать, здесь холодно.
Банши ничего не говорит в ответ, но и не уходит. Она вообще упрямо не двигается с места, хотя сама не может объяснить почему. Может, юношеский дух противоречия, что присущ всем подросткам от пятнадцати и до двадцати лет, говорит в ней. Может, ей просто не хочется оставаться наедине с собственными мыслями. Есть целая куча вариантов "почему", да только ей совершенно не хочется искать верный.
Девитт закрывает окно, но теплее в комнате не становится. Нужно время, чтобы помещение снова прогрелось, но она перестает чувствовать холод, как только Букер обнимает ее. Лидия усмехается, а после машинально облизывает губы.
- Ммм...молча терпеть? - выдвигает она предложение, удобно усаживаясь на столе. По началу, она даже немного сопротивлялась, но без особого энтузиазма. И в конечном итоге сдалась, обняла и прижалась ближе, жадно впитывая тепло, что было ей так необходимо. Холод тут же отступил, стало не просто тепло, жарко. Лидс улыбнулась и поцеловала мужчину.
Глупые вопросы - где она пропадала, почему не была дома в такой дождь. Иногда просто бывает невмоготу сидеть в четырёх стенах, давая воспоминаниям пожирать себя с новой силой. При малейшей возможности Элизабет вырывалась из дома, и дождь не пугал её. Подставлять лицо его каплям, промокнуть с ног до головы, замёрзнуть, но чувствовать себя свободной - вот чего ей хотелось в этот день, и она провела его, бесцельно слоняясь по улицам города, отбросив глупый страх заблудиться. Сцепив руки за спиной, она шла по незнакомым улицам, наслаждаясь своей ролью стороннего наблюдателя суматошной и серой жизни спешащих вокруг людей. Историю каждого можно было придумать самой, и никто из прохожих даже не догадывался, что в голове девушки в синем платье он только что пережил невероятные события или, наоборот, погряз в самом низком и отвратительном, что могла себе представить Элизабет - всё зависело от того, понравился ли ей этот человек. Все они были разными, когда проходили мимо, но быстро сливались с толпой и исчезали из её жизни, словно и не были вовсе. Это течение восхищало Лиз. Она незамеченным никем призраком шла сквозь бесконечное количество прожитых жизней, не задевая ни одну из них, и мокла под непрекращающимся ливнем.
Эта серость и тягучее спокойствие были непривычны и оттого приятны. Всё новое -интересно. Всё неизведанное - притягательно. Элизабет входила в открытые двери, ненадолго укрываясь от дождя, перемещалась от одной интересной вещи к другой, иногда следуя за чьими-то фигурами, если не успевала додумать их истории. Она замерзала, отогревалась в барах, укрытых густым сигаретным дымом, от которого она нещадно кашляла, и вновь бросалась в объятья улиц. Сегодня в её прогулке не было какой-то определённой цели.
А перед глазами вместо серых домов неизменно полыхала Колумбия всеми своими кричащими цветами. Золото Монумента, красные флаги Гласа вырастали перед Элизабет, приветливо маня искрами разрывов. Это было последнее место, куда она хотела бы попасть, но Колумбия не желала отпускать её, время от времени предлагая вернуться в облачный город, столько лет заботливо растивший её как будущую правительницу - а на деле как заключённую, собственную Рапунцель в башне.
Лиз замёрзла и с удивлением обнаружила себя стоящей посреди совершенно пустой улицы. Дождь продолжал поливать, окна приветливо горели тёплым светом, но вокруг не было ни души. Элизабет осмотрелась, пытаясь понять, куда исчезла толпа, и обнаружила, что незаметно для себя пришла обратно к дому. Сколько времени она ходила по городу? Лиз не взялась бы сосчитать, но она ручалась, что ей пора было назад - во-первых, она мокрая до ниток, а во-вторых, её долгое отсутствие могло быть замечено. Она не хотела, чтобы Букер ещё и из-за неё волновался.
Он так и остался Букером для неё. Она столько прошла с Букером и совсем не знала отца, и ей ничего не хотелось менять в их отношениях. В конце концов, большая её часть оставалась Элизабет Комсток, дочерью пророка, а Анна, которая могла бы называть Букера папой, жила только в отрывочных воспоминаниях какой-то из её жизней. Наверное, такие отношения устраивали и его - Элизабет не спрашивала. Они чаще ссорились, чем разговаривали по душам - впрочем, в семье, где один чуть что хватается за оружие, а другая бросается разрывами и реальностями, по-другому и не может быть.
Развернувшись, Элизабет побежала домой, надеясь как можно скорее оказаться в тепле. В серой полутьме она споткнулась об кошку и чудом не полетела вниз. Кошка при ближайшем рассмотрении любопытной Лиз оказалась котёнком, таким же серым, как город, в котором он вырос. Девушка протянула к нему руку, и зверёк неожиданно мурлыкнул и ткнулся в её ладонь влажным носом. Он был такой же мокрый, как и она, и Элизабет зачем-то взяла его на руки. Нести его домой было плохой идеей, но оставить котёнка на улице девушка не могла, и из двух зол - сердитый Букер или брошенный котик - она выбрала первую и помчалась домой.
Свернувшийся на руках тёплый кот заставлял повеселевшую Элизабет улыбаться. Ей не терпелось восторженно показать Букеру свою находку, выслушать всё, что он думает про кошек вообще, про эту в частности, про неё саму и про что-нибудь, что подвернётся под руку, и уговорить оставить котёнка дома - ну, хотя бы отогреться и поесть, он же такой маленький и беззащитный! Сгорая от нетерпения, Лиз буквально вломилась в дом и с громким счастливым "Букер!" влетела в кухню - и замерла.
Уж чего, а увидеть рыжую девицу у себя дома в объятьях Букера она ожидала меньше всего. Улыбка медленно сползла с лица, сменившись недоумением и - почти сразу же - детской обидой.
- Букер, - тихо спросила она, пытаясь понять, что она ощущает и что вообще происходит, и добавила глупо прозвучавшее и какое-то обиженное, - Кто это?
Котёнок мяукнул и царапнул мокрый рукав. Вот уж точно - пришла нежданная невовремя.
Отредактировано Elizabeth Comstock (2014-10-22 00:07:51)
Ты всегда пытаешься отгородить своих детей. Как-то на подсознательном уровне, пытаться скрыть от них то, чем этот мир наполнен.
Это было настолько для него просто, что Букер об этом даже не задумывался. Так просто оказалось в новом мире жить. Лгать. Выстраивать какую-то новую личину, возможно такую же неудачную как и прошлые, но хотя бы чуточку лучше. Ему не нужны были повторения прошлых ошибок.
Воспоминания шумным роем гнездились у него в голове. Некоторые вещи никогда не происходили, некоторые еще произойдут. Он помнит каждый свой неверный шаг, каждую свою смерть. Каждую ошибку и каждый неверный выбор. И чувство вины сжирает его изнутри. Оно словно огонь, который никогда не потухает и боль, которая никогда не проходит. Но со временем к любой боли привыкаешь. И периодические жестокие удары начинают восприниматься как данность. Он настолько привык ощущать себя виноватым, что теперь уже и не мог по другому. Всегда казалось, что в бедах, происходящим с ним и с его близкими, был виноват именно он. Не сказать, что все это было далеко от истины, но все же.
Его мир полон противоречий, в нем слишком много сложных и необъяснимых деталей, от которых раскалывается голова, от которых все плывет перед глазами. И от которых грани мира медленно стираются. Он все еще видит эти рваные края других вселенных, он смотрит на них и, кажется, слышит, как откуда-то из разрыва доносятся звуки музыки. Другие этого не видят. Они проходят мимо, проходят сквозь, их жизни никогда не были затронуты этим феноменом, они свободны от осознания того, кто каждое наше последующее действие и каждый выбор, рождает очередной мир. Заставляет на небе засиять еще одну звезду. А может заставляет зажечь еще один сигнальный огонь на маяке.
Было очень мало моментов, когда он мог отвлечь от нескончаемых мыслей, в большинстве своем, похожих друг на друга. Он пытался забыть алкоголем, но прекрасно помнил, что это приводило лишь к еще большим бедам. Он пытался утонуть в работе, но вновь не выходило. В своих попытках утопить горе, он распахивал свои объятья для таких же как и он, пытающих забыть. И не думал, что это может кого-то задеть.
Голос. такой знакомый и до ужаса обиженный. Это заставило на миг распахнуть глаза и осознать, что произошло. Его шаткий хрустальный купол, которым он накрыл свое сознание, только что лопнул и осколки его теперь больно впивали в кожу чувством вины и недосказанности.
- Элизабет. – На выдохе произносит он, смотря на фигуру дочери в дверях. Впрочем, она никогда не считала его своим отцом. А в тех реальностях, в коих принимала его таким, то ненавидела. Уж лучше быть посторонним, нежели так больно ранить. Распуская руки, он отстраняется от Лидии, все так же, немигающим взглядом, смотря вперед. Кажется, в ее руках животное. Естественно. Он этому был даже не удивлен.
- Это… девушка… о которой мне следовало тебе рассказать. – И вновь чувство вины захлестывает его и затягивает свою петлю на шее. Он делает шаг вперед, протягивая руку. – Да и многом другом следовало… давай, просто сядем и поговорим.
Он помнит… как сильно может ее ранить. Возможно сама она этого не знает, но он помнит каждый мир, в котором делал ей больно и ломал. Не хотелось в очередной раз переживать все происходящее и тем более видеть, как из-за очередного действия, неверного шага, все превращается в сущий хаос. Хаос его рук дело, с этой задачей он справляется на удивление хорошо, сам не осознавая, что в своих эгоистичных попытках быть чуточку счастливее, чем он есть, забывает, что люди вроде него счастья не заслужили.
- Кто это с тобой? – Хотелось улыбнуться, но улыбка вышла вымученная и настолько виноватая, что превратилась в оскал. – Пойдем я… расскажу тебе, обо всем.
архив в связи с удалением игроков.
Вы здесь » SEMPITERNAL » Архив игры » Walk Of Life