Такому детству, какое было у Чарльза, могут позавидовать многие.., кто знаком с его биографией лишь поверхностно. Да, семья Ксавье была из тех, что в далекие 40-е называли "богемными": прочно укрепившаяся в социуме, с хорошей репутацией и внушительным достатком в качестве капитала. Со стороны посмотреть - так идеальная ячейка общества, все б такие были, и Рейхстага бы не зародилось. И все же, внешний вид соответствовать начинке может только разве что в теплом яблочном пироге, да и то - далеко не всегда. Мало кому известно, чего на самом деле стоило будущему профессору его безоблачное детство.
Отец - физик-ядерщик, разрабатывающий для страны оружие и погибший еще задолго до Второй Мировой войны при странных, если не сказать загадочных, обстоятельствах (названных в правительственных отчетах "несчастным случаем на производстве", если можно так назвать, взрыв секретной лаборатории). Мать - алкоголичка, пытающаяся утопить горе (или, может быть, себя) то в вине, то в бурбоне. Отчим... совсем отдельная история, в которой юный Чарльз порой отделывался не только синяками. Это ли то распрекрасное детство, о котором мечтает каждый ребенок?
Лучше матери Чарльз знал гувернеров и учителей. Лишенный внимания матери и вечно вызывающий беспричинный гнев ее нового мужа (причины ясно какие - единственный сын прежнего главы семьи стоял прямо на пути к наследству и, стало быть, светлому будущему мистера Марко), Чарльз ближе всего был знаком с прислугой и... книгами. Ксавье с упоением окунался в мир науки, найдя в нем своеобразную отдушину. Его интересовало буквально все, но, в конечном счете, поступая в Оксфорд, выбор был сделан в пользу философии.
Откуда же тогда взялась генетика, спросите вы? Все очень просто, ею Чарльз интересовался не ради праздного любопытства, а из практических целей, ведь ребенком он был не просто очень умным, но и весьма необычным. Где еще можно встретить мальчика - да и вообще человека - способного к чтению мыслей? Впрочем, не только к чтению, как обнаружилось позже.
Странности в себе Чарльз заметил еще в раннем детстве, примерно в возрасте трех-четырех лет, но тогда был слишком мал, чтобы понять, что голоса, которые он слышал в своей голове, вовсе не рождаются там же, а приходят извне. До тех пор Ксавье опасался этих голосов, но как только осознал... Это был одновременно и шок и совершенно непередаваемое ощущение - радости, смешанной с тысячей сомнений. На счастье свое Чарльз действительно был достаточно сообразительным, чтобы не кричать о своих способностях на весь мир. И в будущем это сослужило ему хорошую службу.
Когда в свой одиннадцатый день рождения на кухне фамильного особняка Чарльз обнаруживает... вовсе не свою пьяную мать, он совсем не удивляется. Он - телепат, и знает, что женщина, предлагающая ему стакан какао - не миссис Ксавье. Рэйвен прекрасна - так Чарльз считает, когда видит ее настоящую. Маленькая, напуганная, беззащитная, но по-настоящему прекрасная девочка... такая же, как и он сам. Ксавье хочется обнять ее и никогда не отпускать, и он предлагает ей свой дом и семью. Ему уже несложно подкорректировать память домочадцам, вписав в их сознание еще одного родного человека - свою названую отныне сестру, и самого близкого человека из всех, кто будет в его жизни после... почти.
Оксфорд Чарльз закончил, как и ожидалось, с отличием. Рэйвен гордилась им. Она любила его... возможно чуточку больше, чем брата, но это все больше тема для дискуссий. У Чарльза была в жизни цель - благодаря своей сестре и долгим научным изысканиям он догадывался, что мутанты - люди с определенным набором генов - не являются такой уж редкостью, и молодой теперь профессор мечтал с ними встретиться.
Желание создать школу для мутантов у Ксавье возникло много позже. И идею эту, как ни парадоксально, подал ему первый, после Рэйвен, мутант, которого Ксавье встретил в своей жизни. Имя ему было боль, страдания, инвалидное кресло Эрик. Эрик Леншерр. Это как Джеймс Бонд, только наоборот.
Эрик стал для Чарльза, пожалуй, первым другом... точнее, первым равным, или, во всяком случае, воспринимался телепатом именно так. Несмотря на противоречия во взглядах, у них было и много общего. Кроме того, Леншерр чудесно играл в шахматы - ему периодически удавалось ставить профессору шах и мат.
Увы, знакомство с металлокинетиком (а именно им был Эрик) довело Чарльза до... беды. Личной, локального масштаба, и до беды общественной - но позже. ЦРУ, Шмидт, клуб Адского пламени, множество новых мутантов... и множество никому не нужных смертей превратили жизнь Ксавье в череду невероятных, а порой и пугающих событий, апогеем которым стала Куба, на побережье которой Чарльз потерял не просто многое, а почти_все: друга, сестру, возможность ходить... отчасти свой дар.
Он думал, что хуже быть не может. Он пытался встать на ноги во всех смыслах этих слов, надеялся на лучшее, но видел только боль, страдания и череду новых смертей. Обреченный быть наблюдателем, беспомощным и бесполезным, Чарльз впал в отчаяние, настолько черное и глубокое, что даже депрессией его было сложно назвать.

Профессор Чарльз Ксавье - весьма сложная и неординарная личность. Кому-то он может показаться весьма наивным и даже невинным утопическим оптимистом, мечтательным и совершенно неприспособленным к жизни. Да, Чарльз когда-то мог создавать подобное впечатление: не скупящийся на улыбки и добрые слова, вечно пытающийся предложить свою помощь, даже там, где она не нужна, настойчивый и целеустремленный, излучающий дикую, яростную жажду жизни... В нем было это все и даже больше - в каком-то туманном прошлом, где теория о мутациях была только теорией, безобидной и неопасной. Никто не сможет упрекнуть Ксавье в глупости - он умен, никто не сможет обвинить его в трусости - он смел, настолько, насколько позволяет его положение. Но Чарльз - не машина, не робот, а самый обычный человек, с телепатией или без - ничто человеческое ему не чуждо.
Сейчас все немного иначе. Сейчас в нем больше жесткости и меньше тех разнообразных эмоций, которыми профессор пестрил в прошлом. Он будто бы повзрослел.... или постарел не на один, а на несколько десятков лет. Улыбается по-другому, по-другому говорит. В движениях все та же уверенность, но нет плавности (хотя какая плавность в инвалидном кресле?). Меньше жестов, меньше слов, но сила его убеждения не изменилась. Чарльз все так же добр к окружающим, все так же верит в людей - этого ничто не изменит. Но вот мягкости... мягкости в нем не осталось.

Чарльз - сильнейший в мире телепат. И инвалид-колясочник.

Отредактировано Charles Xavier (2014-06-01 18:21:10)