Ты родился в семье актрисы и писателя. Наши родители сдружились, благодаря нашим матерям, познакомившихся еще на актерском факультете. То ли это судьба, то ли какой-то злой рок, но как оказалось, наши семьи имели похожую историю. Отцы быстро сплотились, очаровываясь глупенькими студентками, изменяя направо и налево и прикрывая друг друга перед женами. Все это подавалось под горьким соусом «работа». Кстати, несмотря на бурную деятельность, вместе они написали несколько сценариев.
Наши матери отчаянно нуждались в поддержке. Делились советами, изливали душу и удерживали себя от желания расцарапать глаза всем тем актрискам, что оказывались в постелях их мужей.
Понятно, почему с самого детства, мы всегда были рядом. По сути нас некому было расти. Слава Богу, что мы были друг у друга. Друг друга воспитывали, вытаскивали из неприятностей, били морды обидчикам, веселились и грустили всегда вместе.
Мы учились в одном университете в Лондоне, я на режиссера, ты – на сценариста.
Сейчас мы отказываемся от всех предложений подряд, ты пишешь идиотские сценарии для рекламных роликов, а я их снимаю. На удивление нас не волнует ни слава, ни деньги, этого у нас и так в избытке.
Мы вместе жили в Австралии и снимали арт-хаус, потом бросили все и махнули в Лос-Анджелес дабы развеяться, в итоге остались тут на довольно длительный срок. Теперь мы живем в одном доме, ты этажом пониже, я этажом повыше (люблю доминировать), вместе работаем, вместе тусим, короче, не расстаемся.

Help me if you can, I'm feeling down
And I do appreciate you being round.
Help me, get my feet back on the ground,
Won't you please, please help me?

Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что я гляжу в зеркало. Не то, чтобы мы были похожи внешне. Нет. Наши характеры и отношение к жизни это две идентичные копии, одно отражение другого. Существуй в Англии тайный клуб ублюдков, мы бы, несомненно, стали его членами, еще не родившись. Гены. Что еще тут можно добавить?

Мы росли вместе с самых пеленок. Наши родители крутились в одной сфере, отцы спали с одни и теми же начинающими актрисульками, матери отчаянно пытались склеить трещавшие по швам разводы. Мы же росли в окружении нянек. Всегда вместе. Вместе на одних детских площадках, вместе в частной школе, вместе в одном университете, всегда рядом. Порой нас уже не воспринимали по отдельности. Мы вместе ходили на пары, вместе же их и прогуливали, вместе ходили на вечеринки, клубы начинающих режиссеров-сценаристов и с треском оттуда вылетали.

Если бы меня попросили описать нашу дружбу парой слов, я бы, не думая ответил: доверие и взаимопомощь. За бесконечной чередой вечеринок и совместных попоек кроется нечто глубокое, незаметное простому обывателю. Люди думают, что мы надменные ублюдки, но понятия не имеют, что друг за друга мы готовы подставиться под пули. Мы не просто друзья, связанные общим детством и десятком тайн, мы – настоящие братья. Не считая матери, ты – моя единственная семья, человек, который всегда рядом, человек, который чувствует меня на расстоянии. Мне не нужно звонить, чтобы через десять минут ты оказался с бутылкой виски на моем пороге. Благо мы живем в одном доме, и твоя внутренняя антенна мгновенно улавливает мои настроения.

Естественно, ты знаешь, что огромной главой книги моей жизни (а точнее сказать, занозой в заднице) является Грейс. Ты ее не ненавидишь, нет, но ты считаешь, что это неправильно, что весь мой мир крутится вокруг нее одной. Хотя, естественно, я этого никогда не признаю. Ты понимаешь, что она меняет меня, подчеркивая, что я не такой как раньше. А каким я был всегда? Ты говоришь, что она одновременно открывает во мне и плохое, и хорошее. Ты называешь меня параноиком с манией величия, который тянется к бутылке всякий раз, когда видит Палмер в объятиях очередного парня. Ты спрашиваешь, куда делась вся спесь в том взгляде, который сейчас направлен туда, где ее целует некто, чье имя я никак не могу запомнить. Пожалуй, ты действительно раздражаешься, когда она оказывается в поле моего зрения. Отчасти в тебе говорит здравый смысл и желание видеть меня счастливым, отчасти – ревность, которую ты умело скрываешь. Но поверь мне я бешусь точно также, когда ты ускользаешь с вечеринки под ручку с какой-нибудь моделькой. Может быть, поэтому про нас ходят такие сплетни?

~ тебя зовут Лу Рид
~ происходишь из Канады, могла родиться там, а потом с семьей переехала, или уже родители в Нью-Йорке были, когда ты появилась на свет - решай) но мы - канадцы, помни свои корни хд
~ племянница, тебе уже 18-19 лет, готовишься поступать в колледж/университет,  направление полностью  в твоем распоряжении, я верю ты девчонка умная, знаешь, что делать
~ живешь с мамой (моей двоюродной сестрой), отец служит в армии, и вы очень им гордитесь
~ тем не менее, тебе очень нравится моя компания, я тебе сам почти как папа, причем мы хорошо понимаем друг друга и, возможно, имеем общие интересы
~ сама по себе ты общительная и интересная девушка, не выделяешься хамством и вычурностью, как некоторые другие сверстники; возможно промышляешь какими-то нечистыми делишками, как типичный подросток (только в тяжелые наркотики и прочее ударяться не надо хд), только скрываешь свои похождения от взрослых, старательно прячешь сигареты и тд если нет вредных привычек - то хорошо, в общем, выбирать тебе
~ учишься хорошо, я не настаиваю на круглой отличнице, может, мама от тебя что-то там требует, но твой дядя не такой строгий хд
~ увлечения, мировоззрение - тут не буду ставить рамки, так что включайте воображение)

1.  Лучезарная эксцентричная дива с замашками лидера. Ты всегда источала много энергии,  столько, что  её, казалось, могло хватить на весь мир.  Даже мать тебя пугалась, держа на руках.  Просто через многое пришлось пройти. У тебя всегда был свой взгляд на все, несмотря на то, что такие как мы  считались затворниками своего слишком хорошего наследства. Все самое лучшее - образование, машины, богатенькие друзья - были частью твоей жизни, но не стали частью тебя самой. Наверное, поэтому внушала мне доверие намного больше остальных. На тебя не повлияло окружение или чье-то мнение. Плевать ты на них хотела. Загляните в мир детей - порой он жесток и непредсказуем. Золотой это ребенок из частной школы или самый обычный. Ты прекрасно с этим знакома. В детстве твоя жизнь среди сверстников была одной большой насмешкой - слишком пухленькая, слишком неказистая и странная - и так каждый день. Никто не думал о твоей ранимой натуре, о том, как тебя съедало одиночество и разочарование. Последствия унижений мучили тебя, но ты всегда оставалась самой собой.

2. А потом тебе даже стало так нравиться. Зачем открывать кому-то свои слабости и вестись на все эти псевдодружелюбные улыбки? "Я никому ничего не должна" - эту мысль ты лелеяла в своей голове. Они плохо поступили с тобой, думали, что смогут растоптать твое маленькое сердце и забудут об этом. Ты никогда не показывала боль, лишь иронично улыбалась. Не пускала в свой мир никого, не позволяла уничтожить себя. Стала молчаливой, холодной, равнодушной с виду, а чужие насмешки вскоре стали для тебя ничем, просто пылью. На месте замкнутого ребенка возникла красивая загадочная девушка, привлекающая к себе внимание. Никто никогда не мог разглядеть тебя истинную, никто и не представлял, что за твоим колким взглядом и саркастичной усмешкой все еще скрывается теплая душа, огромная и необъятная,  способная на море любви и сочувствия. То, что никто не знал и не узнает никогда. И что нередко проскальзывало тоской в твоих ярких голубых глазах.

3. В мире, куда ты попала, мало кто заботился о том, какое у тебя сердце. Запрятав его, ты лишь растворилась призраком среди твоих бывших обидчиков и новых знакомых. Прошлые трагедии, полная рассеянность в своем будущем - ничего уже не волновало. Осталась только твоя верная боль и амбиции, рвущиеся на свободу. Одной тебе стало скучно, в компании ты не чувствовала себя своей. Но ты знала, как развлечься, и построила свою страну Чудес - с виски, наркотиками и незнакомыми компаниями на одну ночь. Тебя мало что стало волновать, ты всего лишь меняла себя, как оказалось - просто водила вокруг пальца, пытаясь справиться с поселившейся в тебе депрессией. Ты стала одной из первых, кто приобрел у меня пакетик травки на темных задворках школы. И после с твоим лицом у меня было связанно много мгновений, через которые ты провела меня за руку. Меня покорила твоя прямолинейная и в тоже время таинственная натура, в то время как для тебя я стала своеобразным талисманом, пунктом, при появлении которого в школе день автоматически становился хорошим. А мне больше никого и не надо было. Мне до одури нравилось, насколько ты незнакома была поначалу и в то же время близка. Мы появлялись вместе все чаще и чаще, я вдалеке от чужих взглядов,казалось и не разлучались. Уэй- Айеро, и только так. То, что ты скрывала ото всех, стало нашим особенным сокровенным местом, куда мы приходили в немых беседах или в домике из одеял. Мы достраивали эпизоды своего разрушенного детства, ты отдавала мне свою утаенную, подобно сокровищу, заботу.  Для меня хватило столько мало времени, чтобы ты стала ближе, чем кто-либо из моей собственной семьи.

4. Помню, когда я спятила от злости. Помню тот серый ужасный день, когда тебя уводили твои родители и с ненавистью оглядывались на меня. Ты была хмурой и подавленной. В школе загремела новость о том, что я распространяю наркотики, это дошло абсолютно до всех. Меня отправляли учиться обратно домой, тебя - в другое учебное заведение.  Этот день был последним, когда я тебя видела, и впервые мне стало жаль разрушить чьи-то надежды. Я знала, что ты никому ничего не скажешь и будешь твердить, будто бы все хорошо. Ты лишь застряла в своей стране чудес - наверное, навсегда. Этого я уже не знаю. Оставшись снова одна, ты застряла в круговороте своих праздных похождений и чуть не поставила точку в том, что могла тогда называть жизнью. Этот возраст оказался очень трудным для нас обеих. Ты - постоянно недолюбленная, я - вечно озлобленная на всех.  Стало легче спиваться и дружить с дилерами, чем пытаться искать что-то еще. Но, как бы то ни было, ты не такая, как я. Ты не бросилась в омут с головой, чтобы потерять все и таскаться по городу в попытках выжить.  С детства у тебя остался свой взгляд на мир, и ты делаешь все, чтобы отпустить свою ненависть, печаль и никому ненужную любовь. Веришь, что сможешь добиться своего, что бы ни планировали родители, чего бы ни ожидали твои ровесники. Ты пойдешь по головам.  Взорвешься и засияешь по-новому. И мы обязательно когда-нибудь встретимся.

ты учитель истории и географии в нашей школе. и ты отлично ладишь с детьми, и это только один пункт почему тебя любят ученики. ты неугомонный очень неугомонный, веселый, необычный, восторженный человек, легко подверженный скуке. не можешь усидеть на месте и поэтому постоянно ищешь приключения. о, а еще ты гениален, честно! но при всех своих положительных качествах ты достаточно раздражительный и вспыльчивый. ты не любишь торопливости и болтливости, потому что это тебе мешает думать. но, почему ты постоянно сам так делаешь? ты очень верный и теряешь над собой контроль, когда кто-то пытается навредить твоим близким и друзьям, а особенно мне. порой ты любишь обманывать и манипулировать людьми. но ты все равно  остаешься энергичным, дружелюбным, по-детски хорошим парнем. ты не любишь прощания, собственно, как и я.

полтора года назад мы были парой, но после трех месяцев отношений ты ушел от меня, сказав, что ты меня недостоин. зачем? все было так прекрасно! я так тебя любила! и ты меня тоже, я надеюсь... сейчас же мы все равно вместе, только в роли лучших друзей. мы любим смотреть вместе фильмы\\разговаривать по душам\\или играть в какие-то настольные игры, когда Рик шляется где-то. о, а сколько ты негодований выслушал по поводу этого бородатого мудака. напомни, сколько  уже я плакала тебе в плечо после его очередной измены? ты говоришь, чтобы я ушла от него, вернулась к тебе. но... нет, я не могу так. я люблю тебя, но уже теперь как друга... прости...

история из анкеты

..А потом в моей жизни появилась Кейт. Мой светловолосый ангел, с которой я всегда был готов бежать хоть на край света. Она была такой красивой, а я влюбился в неё, как последний дурак, забыв обо всем на свете. Она мечтала стать моделью, и всегда была чуточку недосягаемой – словно, мне всегда не хватало одного шага, чтобы поймать её. Эта погоня продлилась пару лет, пока очередная написанная мною песня не перевернула мою жизнь с ног до головы. Казалось, идеальнее быть не может – мы часто воображали, что я стану рок-звездой, а она будет моей девушкой-моделью, и все обязательно захотят стать такими же крутыми, как и мы. Она, как и я, всегда смотрела в будущее – не задерживаясь в проблемах настоящего, и совершенно не оглядываясь на прошлое. Ливерпуль постепенно отходил на задний план в нашем жизненном пути.

---

Кейт никогда не нравилась моим родителям – всегда казалась им стервозной и надменной – они были уверены в том, что она попросту использует меня. А я никогда не видел в ней изъянов, словно смотрел через призму розовых очков, в то время, как мои родителями были радикальными реалистами. Может, мне и стоило прислушаться к их советам и не торопиться со свадьбой – но я просто не мог долго стоять на месте, я продолжал гнаться вперед, я хотел жить. А мои родители были уверены, что этот брак уйдет в никуда. Сейчас я понимаю, что в чем-то они были правы.
Но мы с Кейт слишком хотели жить, и мы махнули в Нью-Йорк, едва окончив учебу. Первые мясяцы ютились в небольшой квартирке и жили на гроши, но, Нью-Йорк, ты продолжал манить нас своими яркими огнями и перспективами – мы продолжали двигаться напролом. Кейт получила работу модели, как и мечтала, а я работал аранжировщиком, периодически играя свои песни в одном из баров. Всё постепенно начинало налаживаться, и в скором времени мы перебрались в квартиру побольше – мы всё еще были по уши влюбленными друг в друга, хотя, по факту, погрязли в жестоком эгоизме.
А потом на свет появилась Наоми – маленький светловолосый ангел, так напоминающий Кейт. Она спасла наш брак от скорого разрыва – но даже после, я никогда не имел понятия, чем Кейт занимается на съемках в своих якобы «командировках» - она слишком быстро вернулась в модельный бизнес, а я взял воспитание маленькой Наоми на себя. Пока её мать пропадала неизвестно где, я писал музыку, пел дочери песни под акустику и понимал, что маленькая Наоми – мой единственный шанс остаться на плаву.

---

Кейт всегда казалась мне идеальной и невинной – она хотела казаться такой, смотря на меня своим наигранным взглядом в течение долгого времени. Мне стоило прислушаться к словам матери, копнуть чуть глубже, чтобы увидеть, как карьера модели разъедает изнутри мою жену, превращая её из ангела в конченную суку. А она только и делала, что трепала мне нервы – рушила на меня претензии и упреки, считала полнейшим неудачником, который не способен ни на что, кроме как бренчать на гитаре и писать песни. Наша дочь росла в напряженной обстановке и всегда находилась между двух огней – со временем ей придется выбрать наименьшее из двух зол.
Когда я узнал, что моя жена мне изменяет – я не стал закатывать скандалов. Я не поднимал шум, не громил вещи, не кричал – всегда старался оградить Наоми от подобных сцен. Я не выпускал ревность наружу, пока она разъедала меня изнутри, вкупе с горьким привкусом бурбона, которого стало еще больше. На время я забыл о музыке, о своей чертовой любви к Кейт, даже о своем эгоизме. Я выпал из жизни, выпивая стакан за стаканом и закрепляя всё горечью никотина – потом просил прощения у Наоми, которая всегда приходила меня жалеть. А я злился, ведь я никогда не любил, когда меня жалеют.
Пока Кейт развлекалась с очередным ублюдком, которому я мечтал разбить лицо, я занимался покупкой квартиры в нескольких кварталах от нашего дома и готовил документы на развод. Я хотел, чтобы Наоми жила со мной – она сама была бы не против, но Кейт была категорически против, когда узнала. Все скандалы стремительно унеслись в мою новую квартиру, в которой жена появлялась неоднократно. Она категорически не хотела подписывать бумаги и давать мне развод, прекрасно понимая, что может проиграть процесс – воспитанием Наоми занимался я. Скандалов, никотина и бурбона стало еще больше, пока я зависал в подвешенном состоянии и, накрывающей меня с головой, драме.
Однажды всё полилось через край – нервы не выдержали, я достиг точки кипения и выплеснул весь негатив на своих коллег. Напряженная обстановка в семье сыграла свою роль – я ушел с работы с громким скандалом, а потом просто забил на всё.
Ушел на самое дно.
Погряз в отчаянии и продолжительных запоях. Пару недель не видел Наоми – выслушивал очередной поток оскорблений от Кейт, которая заходила повидаться. Эта стерва так и норовила отобрать у меня дочь, а потом еще и пустить по своим стопам. Я никогда не позволю моей маленькой Наоми стать такой же испорченной сукой, как и её мать. Ни за что на свете. Но сейчас мои слова ничего не значили – я сломался на части, пытаясь собрать себя по крупицам заново.

Where the light shivers offshore
Through the tides of oceans
We are shining in the rising sun
As we are floating in the blue
I am softly watching you
Oh boy you eyes betray what burns inside you
Когда-то ты была настоящей. Ты – живой пример того, как жизнь может кардинально изменить человека. Нет, не так. Как модельный бизнес может превратить невинного ангела в конченную суку, которую даже видеть не захочется. Говоря честно – ты разрушила всю мою жизнь. Сколько себя помню, ты всегда была на шаг впереди меня – я гнался за тобой, пытаясь поймать удачу за хвост. Думал, что поймал. Думал, что ты стала моей – но всё это была лишь иллюзия. Иллюзия, которая рассыпалась на тысячи мелких кусочков, когда этот яд окончательно тебя переполнил.
А потом ты начала травить им меня.
Я всегда помнил тебя улыбчивой и светлой – ты буквально излучала этот свет, притягивала к себе людей – они так охотно к тебе тянулись, питались твоим теплом. И я не стал исключением. У тебя всегда были амбиции, и я знал, что ты добьешься успеха. Ты и сама это знала. Ты знала, что сможешь вырасти из простой ливерпульской девчонки, и стать чуть ли не ведущей фигурой в модельном бизнесе. Ты верила в свою американскую мечту, которая многим кажется заоблачной – ты никогда не боялась рисковать, готова была гнать напролом, чтобы добиться того, о чем всегда мечтала. А я всегда был рядом, сопровождая тебя во всех твоих взлетах и падениях. Взлетах и падениях.
Пока ты окончательно не взлетела, а я не упал, разбившись о суровую реальность.
Когда-то ты была настоящей, и я не находил себе места от этого счастья – оно переполняло меня от и до, ведь ты была рядом, ты была моей, ты была мечтой, которая исполнилась. Я всегда тебя слишком идеализировал, рисовал в голове твой образ, который казался мне единственным и неповторимым – в реальности всё оказалось не так прозаично – рассыпалось пеплом вместе с осколками нашей любви. А было ли это вообще любовью? Мы ведь всегда думали только о себе – я гнался за своей мечтой, а ты гналась за своей. И, к сожалению, они не совпадали. Мы не смотрели в одном направлении, как принято смотреть влюбленным. Мы не смотрели даже друг на друга – ты была обращена ко мне спиной.  Хотя, в ливерпульские времена мы могли смотреть друг другу в глаза целую вечность, которая казалась мне нескончаемой.
Как же я ошибся.
After all I drifted ashore
Through the streams of oceans
Whispers wasted in the sand
As we were dancing in the blue
I was synchronized with you
But now the sound of love is out of tune
Ты разменяла себя настоящую на выдуманный образ, который въелся в тебя – эту маску уже не стянуть с твоего лица. А твою душу окончательно разъело – если покопаться внутри тебя, я всё равно не найду ни единой частицы той настоящей Кейт, которую я когда-то полюбил. Я не знаю, что творится в твоей голове, и какая причина твоего нежелания давать мне развод. Я не пониманию, какого черта ты до сих пор врываешься в мою жизнь, устраивая истерики и кидая необоснованные претензии. Я не хочу, чтобы дочь оставалась с тобой и попадала под твое влияние. А ты не хочешь, чтобы она жила с отцом-неудачником, совершенно забывая о том, что её вырастил я, пока ты шлялась с кем-то другим.
Знаешь, что?
Я тебя ненавижу, Кейт.
Whatever I feel for you
You only seem to care about you
Is there any chance you could see me too?
'Cos I love you
Is there anything I could do
Just to get some attention from you?
In the waves I've lost every trace of you
Oh where are you?

- Эй, Джейсон, давно не виделись. Ты практически не изменился. Как твоя успешная карьера... погоди, а кем ты там собирался стать? Разве ты не должен быть в Вашингтоне? Помнится, ты ни о чем так не мечтал, как о том, чтобы никогда больше не видеть Нью-Йорк.

     Ты действительно ненавидишь Нью-Йорк. Казалось бы, это не настолько маленький город. Здесь переехать в соседний район это все равно что в другой штат. Вот только ты всегда знал, что для тебя это не выход. Не способ избавиться от жизни, которая тебя всегда не устраивала, но так прекрасно шла тебе, словно дорогой костюм от известного бренда.
     Посмотри на себя! Красавец, от таких толпы девушек с ума сходят и если кто и мог собрать своим именем все возможные стереотипы, так это ты. Ты всегда был популярен. В школе был капитаном футбольной команды, одним из лучших учеников(спасибо регулярным пожертвованиям школе от богатого папаши), центром внимания среди тех, кто был чуть хуже тебя и объектом зависти для них же. Подобная репутация вполне оправдывала твой характер. Зазнавшийся, зачастую эгоистичный и самодовольный спортсмен, который практически и не пытался никогда думать своей головой. Еще в детстве тебя отдали в футбол, и его ты сделал центром своей жизни. Тебя не смущало то, что уже в пятнадцать лет какая-то часть твоей жизни существовала лишь за счет родителей. Ты дружил с теми, с кем было выгодно тебе, встречался с теми, кто вызовет у других еще больше любимой тобой зависти. Ты был тем самым капитаном, чей образ как под кальку списанный фигурирует в каждом фильме о старшей школе.
     Не знаю, что именно изменилось в тебе. Может, как-то ты просто решил подумать своей головой и задался вопросом "а нравится ли мне все это". Не нравится. Ведь тебя практически не принимают всерьез. Что у тебя есть, так это деньги, спорт и красивая мордашка, которой что угодно сойдет с рук. А еще ты отличный инструмент в чужих руках. Помнишь, когда ты в последний раз сам что-то решал? Кажется, теперь для этого настало самое время. Окончив школу, ты решил начать жить сам. Покинуть Нью-Йорк, бросить спорт и заняться тем, что тебе нравится. Ты быстро нашел в себе человека, которым являлся на самом деле, нашел себя. Свои интересы, свои мечты, свои цели, свой характер.
     И ты исчез. Не думаю, что кто-то точно знает, чем ты занимался последние годы и где. Кажется, о тебе и вовсе перестали вспоминать, а если где-то и звучало имя Джейсон Тодд, то разговоры эти никогда не заходили дальше сплетен. У тебя было время, чтобы поменять свою жизнь, вот только что-то пошло не так. Ты снова вернулся в родной Нью-Йорк и это даже не стало каким-то событием. Месяц назад? Год? Как давно ты здесь и чем занимаешься? Получил ли образование, которое хотел или вернулся в футбол?
     Ты практически не изменился. Все тот же самодовольный взгляд, та же уверенная походка и повадки самого настоящего короля выпускного бала. Но заглянуть внутрь ведь не так просто? Так что ты скажешь, когда тебя спросят: "Кто ты, Джейсон Тодд"? 

Полин любит жизнь. Она любит ее за все рассветы, что встречает с улыбкой на крыше дома, укрывшись клетчатым пледом. Она любит ее за все закаты, во время которых она бегает босиком по мокрому песку на пляже и смеется. Она любит ее за сладкий чай с лимоном, которым ее бережно отпаивает мама, когда Полин в очередной раз простудилась. Она любит ее за неожиданные подарки, которые ей дарят ее друзья. Она любит ее, безвозмездно и до нельзя сильно.
Но Полин слишком неспокойная чтобы жить спокойно. Она не может сидеть на месте, ей вечно нужно куда-то бежать и что-то делать, чтобы не увянуть подобно розам, которые ей отчаянно дарит ее бывший. Она слишком любит быть в каждой бочке затычкой, вставлять свое мнение туда, где оно совсем не к месту, а потом спорить и ругаться, размахивая руками. И она никогда не благодарит Матвея за то, что он вовремя оттаскивает ее от неприятностей, на которые она нарывается.
Полин не знает, как нужно относиться к людям. Она не знает, что такое хорошо и что такое плохо. Живет наобум, как в темноте на ощупь: уколет пальчик — идет дальше, наткнется на что-то приятное — останавливается.

HOW 'BOUT YOU MIKEY?
     Тебе бы разлагаться на продавленном диване с книгой и холодным Nesquik, но огромная пантера на реактивных роликах умчала тебя в Сохо, где ты слизываешь тростниковый сахар с поясницы Беллы Торн. Тебе бы досмотреть, наконец, седьмой сезон Project Runway, но мош на Minor Threat сам себя не сделает. В Нью-Йорке — дождь, в Париже — ветер, в Милане — зной, а твои волосы реально не растрепались. Ублюдок. Ты везде и всюду, как фильмы с Крисом Праттом. 'Хэй, я тебя где-то видел!' Ну ещё бы! И пока твоё тотемное животное убеждает охранника, что ты приглашён, отстреливаешься тугим рвотным лучом от полчищ зомби. Ты знаешь всех — тебя не знает никто. Боятся признать. Иногда, действительно, проще расслабить ягодицы, когда ты налетаешь с объятьями.
     Всегда в эпицентре событий. Преимущественно от того, что ты являешься этим эпицентром. Только ведь, карма подписана на твой Instagram и знает, когда нужно начать раздавать бесплатные бонусы. Сухим из воды ты не выходишь. С вот этим вот выражением лица 'я знаю, как трахнуть их ещё раз'. И между безбожным сексом и безбожным сексом, мы с Томом наспех одеваемся, прыгаем в телепорт и вот ты уже можешь прочесть бегущую строку в наших глазах: нахуя? Да потому что любить тебя таким какой ты есть, нам завещал Сэм Смит. А ведь мы даже не плевали в кубок и не пускали его по кругу. Где-то между 'мы учились с этим мудаком в одном колледже' и браслетами дружбы. А пока меня не обвинили в пропаганде гомосексуализма, добавлю, что мы видели тебя голым. Ни раз.
     Ты холокост. Твоей женщиной может стать разве что дезертирка с Венеры. Сделаешь её своей с этим же невозмутимым лицом, с которым смотришь Hentai. И конечно, ты бы поболтал с нами ещё, но десептиконы, блять, атакуют!
     FUCKING READY!

Ты — музыка в стиле инди. Независима. И сколько тебя помню, всегда знаешь, чем себя занять. Самобытный талант. Восхищает этот врождённый навигатор. Знаешь, что нужно делать. Чёткая граница добра и зла. Ты бы стала отличным мировым судьёй. А выбрала подмостки. Балет. Твой первый любовник, научивший летать. Даже приступы удушья были бессильны. Увы, хроническая астма — 'привет' из безрадостного детства. Всё равно порхаешь. Успеваешь буквально везде. Честолюбива. Преподаватели прочат блестящее будущее. Ты улыбаешься, пряча моховик времени.
     Сцена. Стала второй матерью. Наркотик. Попробовала раз и снова полетела. Звёздочка школьных спектаклей. Светишься ярче софитов. Люблю смотреть, как играешь. Твоя кровь поёт. О да, ты знаешь толк в спектаклях. Тренировалась на восприимчивом мне, срывая бурю оваций. И вот, я снова мчусь через весь город, потому что у тебя аллергия на шерсть, а того котёнка с дерева всё же должен кто-то снять. Аллергия подкинула мне шутку и повеселее. В твоей комнате появился огромный аквариум с тарантулом Обамой (да, в честь Барака). Ненавижу до усрачки. Паука, а не президента.
     А теперь, пару сухих, как секущиеся кончики, фактов: мы ничего не знаем о твоих родителях. Мама удочерила и увезла тебя из Эквадора. Маленький грязный комочек, страдающий от голода и обезвоживания, в одном из лагерей для беженцев. Она у нас вроде Анджелины Джоли, только лучше (на случай, если миссис Хэмметт это прочтёт). Приёмного папу ты никогда не видела. Он умер ещё в моём раннем детстве. Был только я. Тринадцатилетний. Прыщавый и толстый. Помню твои милые растрёпанные кудри мелким бесом. Сестра. Моя вселенная.
     Ты так ревностно относишься ко всему, что тебе принадлежит. Эгоистична. Чертовски. Всё должно работать только на тебя. В твоём искусстве. В твоей семье. Сестринская ревность претерпела значительные метаморфозы, превращаясь в непонятное мне, упрямство. Я встретил любовь всей своей жизни. Ты же увидела в нём вторую няньку. Умножила капризы. Завязала глаза здравомыслию и уступчивости. И всегда раздражена в присутствии Сэлинджера. Когда узнала о нашей женитьбе, объявила холодную войну. Негласно. Видимо забывая о моей вспыльчивости. Каждый день молюсь святому Элтону Джону, что перерастёшь подростковый эгоизм. Повзрослеешь.
     Итак, я был субъективен в твоей оценке ровно настолько, насколько может быть субъективен любящий старший брат.
     P.S. избавься от Обамы.
       

Ты включаешь свою любимую Пиаф и медленно, плавно и чарующе скидываешь с себя всю одежду. Работа в ночном клубе тебя потрепала за день, впрочем, это приятная усталость. Блестки прилипают к влажному телу, покалывают мелкими иголочками. Смотришься в зеркало и ухмыляешься. Ты красива. Твое имя, что ты выбрала себе сама, Акеми, переводится дословно с родного японского как "яркая красота". И это даже не будет преувеличением, если кто-то назовет тебя невероятной. Сколько же денег ты тратишь на свою внешность, просто уму непостижимо! Родители оставили тебе крупную сумму, когда узнали, кто ты.
Кто ты? Родилась ты точно не в своем теле. До 14 лет ты ненавидела себя - угловатого паренька, неуверенного в себе и не понимающего, что же на самом деле происходит. Ты ненавидела себя. Настолько, что однажды даже попыталась покончить с этой чертовой жизнью. Но нет. Не смогла. Понимание пришло резко, но этого ты и ждала. В тайне от родителей, а благо их интересовал только бизнес, ты начала примерять мамину одежду. Тебе шло. В ней ты чувствовала себя такой, какой ты на самом деле должны была родиться. Ты интересовалась модой, объясняя это увлечение тем, что хочешь стать всемирно известным дизайнером. Обманщица, маленькая, бессовестная лгунья.
А потом был он. С ним-то тебя и застали в одной постели. Извращенка. Что ты только не вытворяла с четырнадцатилетним мальчиком. Тебе-то уже было аж 18, а в запасе был целый арсенал навыков, почерпнутых из самого горячего порно. Он так громко стонал... Вспоминая о своем первом опыте, ты всегда заводишься. Это было странно. Ты переоделась в мамино белье и нацепила парик, стыренный из супермаркета. Но все же овладела ты им, а не он тобой. Тебе нравилась эта власть над беззащитным, хрупким, почти хрустальным, телом с фарфорой кожей. Венки на его члене выглядели не хуже, чем самые лучшие узоры китайского сервиза. Это было поистине не просто плотской утехой, но и эстетическим удовольствием.
Он так кричал! Мать, наверное, подумала поначалу, что ты привела домой девочку, свою первую любовь. Но, застав своего сына с другим мальчиком... Она так кричала! Не тише, чем дергающийся в оргазме любовник. И они просто выгнали тебя из дома. Точнее не так. Они попросили тебя уехать. Причем, отвалив такую большую сумму за их последующее спокойствие, что грех было отказываться. И ты уехала в Нью-Йорк. Именно в этом славном городе ты сделала себя, наконец, женщиной. Грудь, подкаченная задница. Но от пениса ты не избавишься ни за какие деньги, это твоя изюминка. Ко всему прочему, ты давно поняла, что бисексуальна и желаешь все и вся.
И тут появляюсь я. Для меня ты Алекса, стриптизерша из клуба. Кто из нас кого снял? Это не имеет значения. Мы подарили друг другу такие замечательные, страстные ночи, что даже решили съехаться ненадолго. Я бросила свою девушку и примчалась к своей богине. Я любила тебя. Я тебя обожала. Мне нравилось, что все мои закидоны тобой воспринимаются на "ура". Напиться в говно? Пожалуйста! Нажраться экстези и блевать на прохожих? Отличная идея! А наша квартирка... Точнее, формально твоя. Она похожа на притон. Дым в комнатах стоял невыносимый, сладкий дурман обволакивал все уголки, проникал в каждую щель. Он был почти осязаем, больше похожий на туман. Плотный и стойкий, состоящий из тысячи мудреных завитков и спиралек. Если бы эта квартира была живым существом, она уже была бы наркоманом без будущего и возможности вылечиться.
Но потом... Потом я ушла. Я непостоянная и глупая девчонка, моя милая Алекса. Или моя очаровательная Акеми. Ты безумная и взрывная, но даже тебе нужен отдых. Но, если честно, я скучаю по нашим с тобой проделкам. И по твоим нереальным сиськам.

- - - - - - -

My gears they grind More each day And I feel like They're gonna grind away

I just don't know what to do Im too afraid to love you

And the city blocks They drive me wild They're never ending Mile after mile

Take my past and take my sins
Like an empty sail takes the wind
And heal, heal, heal, heal

магда могла бы быть кем угодно: случайной попутчицей, наркобароном, сводной сестрой сатаны, домохозяйкой из задницы мира, принцессой на горошине, неудачно подсевшей на крэк. еще магда могла бы быть моей девушкой, не будь это самым скучным и наитупейшим занятием на свете: сидеть тут со мной в пакетах и фастфуде, жирными пальцами клацать по джойстикам, а потом тихонько поебывать друг друга в чулане, пока соседка спит.
магда фыркает и уходит.
она очень много молчит. нет, не так. она говорит только по делу.
это мне тут не привыкать подметать улицы языком и вечно высказывать свое мнение, а она закатывает глаза или осматривает с головы до ног, как дерьмо какое-нибудь, и уходит.
у магды много татуировок. и много крыльев. вот-вот из-под лопаток вырвется черное оперение, и она улетит отсюда в грязное небо над головой, на бедра повязав клетчатую рубашку своего бойфренда. настоящего, у которого банки вместо рук, вены по напряженным мышцам и сбитый нос. он делает ей новую татуировку, а потом нежно растягивает на столике, покрытой пленкой.
- ты трахаешься, как малолетка.
- а он что, лучше, что ли? бугай неотесанный, знает хотя бы, в какую дырку тыкать? или плутает в трех соснах?
- ой, да прекрати уже стенать, как девка. он умеет быть нежным и внимательным, в отличие от твоих "тринадцати секунд на небесах", я че, за это время должна что-то почувствовать? и он заботится об мне. и сестре моей. ты вообще знаком с моей сестрой? бывай.
- ну да, как же. проще же свалить и думать, что на коне. последнее слово всегда за тобой, да? и за те тринадцать секунд ты что-то ни разу не пожаловалась!
хлопает дверью, тарабанит уверенными шагами по ступеням.
секунда, другая. возвращается.
- мир не на твоем хую вертится, мар.... я напишу.
ушла.

Take my heart and take my hand
Like an ocean takes the dirty sands
And heal, heal, heal, heal

неделя. другая. месяц. магда может не появляться и больше, а потом возвращаться, стягивая с себя майку.
- хочу тебя.
и забывать про все, что с ней было. магда запрещает себе и остальным говорить о том, что происходило за дверью до сегодняшнего момента: не лезь, просит она вежливо, но твердо. не надо.
у магды все тело исполосовано мелкими царапинами, внутри, должно быть, ожоги первой степени, а взгляд тяжелый. тяжелый...
когда она смеется и в глазах появляется игривый блеск, кажется, что и смеяться она не умеет. искажается в гримасе, а потом слишком резко меняется в лице, как будто кто-то выкачал из нее жизнь.
- ну ладно, пора.
и снова прочь.
я так ненавижу ее.
хотя это очень сильное слово. сильные эмоции. я не знаю, что это. мне хочется убить ее, да только татуированный бугай сделает это раньше со мной, прежде, чем я успею придумать способ.
мы живем, как от звонка до звонка. на какой-то зоне, ныкаемся. хотя не от кого. разве что от бойфренда, но магде вообще-то все равно, будет ли кто-то против ее свободы.
мы сидим и курим. лето. она вынесла пару кружек растворимого кофе и голову положила ко мне на плечо. вдохнула. не пойму, то ли все плохо у нее, то ли хорошо. вздох такой...
- ты надолго?
- а что, если да?
- а что, если я поверю?
- а что, если... улыбается, под челкой почти не видно закрашенных черным глаз. кусает меня за плечо и кутается в одежду.
- не придумала еще, да? смеюсь.
мы сидим и курим.

And tell me some things last
And tell me some things last