Пост от имени персонажа, почти полностью списанным с Вааса
       Бесконечные прерии разрухи. На сколько хватает взгляда протянулись вдаль покореженные остовы заброшенных домов, покосившиеся серые стены, обрушившиеся здания, ставшие горами почти рассыпавшегося в пыль кирпича. Серая и безрадостная картина предстает любому, здесь оказавшемуся. Даже редко вспыхивающее солнце мало чем может согреть царящее здесь уныние.
    - А вон то облако похоже на огромную белую жопу!..
       Земля кажется черной, сухая серая трава напоминает не о жалких крохах пытающейся пробиться сквозь жесткий панцирь почвы жизни, а о заросшем, забытом всеми кладбище.
    - Сука, смотри - еще одна жопа! Дядюшка Фрейд был бы мной доволен!..
       В серо-стальном небе плывут такие же серые облака, скрывающие почти погасшее вечернее солнце. Становится заметно холоднее, словно на кладбище пытается воцариться более подходящий этому месту могильный холод, а не робкое и живое весеннее тепло.
    - Ты же знаешь о Фрейде? Такой бородатый чувак, живший хреналион лет назад. Он тоже везде жопы видел...
       Посреди всего этого бедлама, словно венец сумасшедшего творения, разлегся на пригретом солнцем камне человек. Кажется, он загорал.
    - Какой-то ты неразговорчивый, Джонни. Общительнее надо быть, амиго! И люди к тебе потянутся! - загорающий сел на камне, притянув пятки под зад и локтями упершись в разведенные колени. Лежащий рядом череп без челюсти и с характерным пулевым отверстием в виске, к которому и была обращена вся речь, безучастно молчал рядом.
    - Джонни, Джонни, Джонни... Знаешь... А из  тебя хреновый собеседник! - с сожалением сказал голый по пояс мужик, беря череп в руку и, словно театральную куклу, насаживая его на кулак. В пустых глазницах не отразилось ничего. Как, собственно, и в последние лет пятьдесят, что он провалялся здесь в пыли.
      Единственный разговорчивый и живой пока член отдыхающей парочки размахнулся, собираясь запустить бывшего друга в далекий полет, но увиденное впереди заинтересовало его больше. Какая-то небольшая процессия собралась ровным кружочком и с интересом рассматривала что-то в его центре.
    - Охо-хо! Развлечение! Джонни, я ща, я вернусь, - клятвенно заверил он череп, осторожно кладя его на импровизированный серый лежак и резким движением бесшумно спрыгивая вниз. Только мелкий камень слегка скрипнул под разношенными красными шлепанцами, найденными где-то здесь же. - Никуда не уходи, я быстро! - высунулась на миг бритая голова и снова исчезла, влекомая больным сознанием к чему-то наверняка очень интересному.
       А там кого-то били. Раздавались родные сердцу маты из тесного кружка, сдавленные хеканья от очередного тяжелого удара и громкий смех бухой гиены. Даже нескольких гиен. Пока кто-то один бил, другие оценивали мастерство избиения лежачего и едко комментировали процесс. Но потом кому-то это надоело. Главная гиена отделилась от общего кружка, махнув рукой двум подручным, и те поволокли куда-то грустный черный мешок. Или не мешок - на темном фоне одежды ярко горела рыжая грива волос, медным водопадом скрывающая лицо... Они. Били. Девушку! Или парня-нетрадиционала... А, нет, все-таки бабу - во всем черном плавно выделялись две пары аппетитных округлостей. Хоть и весьма побитых.
      Конвоиры удачно решили пройти как раз под тем местом, где затаился в наблюдательном пункте недавно еще отдыхавший индеец. Подождав, пока они подойдут поближе, он с радостным криком выскочил им навстречу, рискуя подхватить испуганные пули.
    - Хэ-э! Здарова, братва! - радостно лыбится бритый псих, уткнув накачанные руки в бока, скрытые под белым полотенцем. Братва на миг осеклась, даже зажатые в свободных руках автоматы не повернулись встретить неожиданную преграду.
      Все четверо - из тех, кто еще мог смотреть - удивленно уставились на весьма неожиданную здесь фигуру: шлепки, полотенце, скрывающее самое дороге, загорелый пресак весь в шрамах и тату и лыбящаяся сумасшедшим оскалом над всем ранее увиденным морда. Еще двое из бывших гиен темными кулями висели на плечах более стойких товарищей - видимо, рыжая дама успела покорежить парочку еще до того, как сама пала под натиском толпы. Один вроде еще вяло шевелился, а второй погрустнел уже окончательно. Эти тащились в конце, а впереди гордо вышагивала пара тюремщиков, под плечи, почти заботливо, придерживающие повесившую понуро голову пленницу. Вик решил, что и она уже отрубилась, но та вдруг приподняла милое окровавленное личико, превозмогая боль, и в голове парня будто мелькнула яркая вспышка.
      Или разряд молнии.
      Или резкий выстрел, какой звучал при их последней встрече.
      Безумные глаза расширились от полного офигевания над происходящим, улыбка мертво застыла на сведенной судорогой челюсти.
      - Братва, а вы куда... ее? - прикусывая сухие губы, хриплым шепотом выдавил пришелец, силясь подавить в себе желание раскидать всех вокруг и прикончить эту рыжую сучку уже собственноручно. Недовольные конвоиры начали робко протестовать, все еще придавленные белым великолепием полотенца и иже с ним, пошли попытки пригрозить вопрошающему оружием.
    - Ну я же нормально спросил... - разочарованно протянул спросивший. Улыбка на лице совсем уже перестала улыбку напоминать, сейчас это был скорее настоящий оскал безумного зверя.
       В ближайшего к нему солдата полетело резко сорванное с бедер полотенце, открывая миру закатанные по колено свободные штаны цвета хаки и кобуру с двумя пистолетами. Обездвиженный противник выпустил из рук пленницу, роняя ее на землю, второго неуклонно потянуло вниз следом за ней. Выстрел - и он лежит смирно рядом с бывшей заложницей, не пытаясь больше пошевелиться. Еще один, с трупом на плече, бросил бесполезную ношу, уже передергивая затвор, но пуля пробила ему череп мгновением раньше, забрызгав кровью и костяной крошкой немного более медленного товарища.
    - Спокойно, я не... - тот уже избавился от раненного и спешно прикладывал автомат к плечу. Короткая очередь разорвала зависший в напряжении после пары выстрелов воздух. Виго рванул вбок, мелькая полетевшими шлепками, оттуда, пригнувшись, сразу же вперед, заставляя противника неловко повести прицелом и задеть своего же, сраженного ранее полотенцем. И чуть не задеть девушку. Ну нет, она сейчас только его! Чуть ли не рыча, он сбил стрелка под колени, заваливая на землю и метко вспарывая одежду и живот вытянутым в тигрином броске ножом. Тот еще умудрился врезать психу по лицу, разбивая скулу, но ладонь тут же была прибита к земле алым от крови мачете. Верещащий словно свинья солдат завыл еще раз, скрипя и пытаясь собрать единственной рукой разбегающиеся внутренности, но стал понемногу затихать. Чувствуя, что сильно медлит, бритый резко оборачивается назад, уже готовый заглянуть в дуло направленного на него оружия единственного оставшегося на ногах бойца, но тот уже скрючился уютно, обняв ладонями липкий от крови живот.
       Снова тишина. Устало дышит бывший Бесстрашный, сохранивший еще полезные навыки, утирает разбитыми костяшками саднящую скулу. И смотрит неотрывно на спину лежащей в нескольких шагах женщины. Схватка заняла не больше минуты, удачно сработал на руку элемент неожиданности. И полотенца.
      Вик подходит к бывшей знакомой, присаживается рядом на корточки. Рука сжимает побелевшими от напряги пальцами пистолет, все рвущийся всадить пулю в рыжую головку. Он медлит еще мгновение, затем за длинные волосы, казавшиеся когда-то такими прекрасными, а сейчас лишь безумно злящие, как злит красная тряпка психованного быка, накручивает их на кулак и приподнимает почти родное личико. Оно все в синяках и потеках крови. Сам Виго почти такой же, только на лице больше чужих алых капель, чем своих.
    - Какая неожиданная встреча... Демми, - называет ее старым прозвищем, знает, что ей не нравится. Приближает свое лицо к ее, почти касаясь лбом, зло и медленно шипит, глядя прямо в глаза: - Что же ты забыла здесь, так далеко от своей любимой поганой Ямы, Демми? Ты же знаешь, что здесь не любят таких, как ты. А, Демми?