Радуга Мэрлина - в мире Башни существовало 13 магических хрустальных шаров (по одному на каждого из двенадцати Хранителей, и еще один, олицетворяющий точку пересечения всех Лучей, шар Башни), они и образовывали Колдовскую радугу Мэрлина. Кристаллы были выполнены в форме шара и обладали различными магическими свойствами. Все кристаллы, все части Колдовской радуги - порождения зла, особенно Черный Тринадцатый. Чужое горе напитывает их энергией.
Из книг эпопеи известны:
Черный шар, шар Башни - был самым мощным из всех шаров.
Мог способствовать переносу использующее его существо в другой мир и время, воздействовать на его сознание. Говорили также, что Черный Тринадцатый был наблюдающим Глазом Алого Короля. Мэнни называли его Темным Шаром.
Розовый шар - Грейпфрут Мэрлина. Известно, что данный шар давал возможность увидеть события, происходящие далеко от его обладателя, также мог показывать прошлые и даже будущие события. В силу своей природы, показывал только негативные факты, способствуя разрушению своего владельца. Высасывал жизненную силу из существ его использующих, как вампир - кровь. При этом, Грейпфрут Мэрлина не был пассивным участником событий, он воспринимал происходящее и реагировал соответствующим образом.
Звуки Грейпфрут Мэрлина не передавал. Для использования кристалла от человека требовалась определенная сосредоточенность, концентрация воли. Шар обладал гипнотическим воздействием, вызывал желание обладать им даже после одного взгляда на него. Активный шар светился розовым светом, в неактивном состоянии - был темным.
Синий шар - за пятьдесят лет до падения Гилеада принадлежал племени мутантов, кочующему по пустыне, называвших себя Горбунами.
Зеленый шар - находился в Ладе.
Оранжевый шар - находился в Дизе.
Также были упомянуты Желтый и Пурпурный, их местонахождение и свойства неизвестны.
Целующаяся Луна - это середина лета (июль).
Ка-тет - Несколько жизней, соединенные Ка (судьбой). Люди, входящие в ка-тет обретали дополнительные способности, например телепатические, возникающие между членами ка-тета.
Стрелок - член своеобразной гильдии воинов, созданной тысячи лет назад, для защиты Башни и Лучей. В нашем мире стрелка называли бы рыцарем.
Праздник Жатвы - праздник посвященный Закрытию года, чем-то похож на Хэллоуин в нашем мире. В давние времена, на праздник Жатвы приносились кровавые жертвы, теперь в память об это остались только костры и сжигаемые на них чучела.
Мэнни - секта, члены которой имели возможность путешествия между мирами посредством ментальных прыжков. Для этого им необходимо найти определённое место, которое они ищут при помощи магнитов и отвесов.
Иерихонский Холм  - место последней битвы за Гилеад, где были уничтожены последние Стрелки. Выжил только Роланд.
Лучи - мощные энергетические потоки, содержащие в себе остатки магии Башни и существующие для ее поддержания. Всего лучей шесть, на обоих концах каждого из лучей находится Хранитель.

Oh you run away,
Cause I am not what you found...
Сев в машину к абсолютно неизвестному и незнакомому человеку, я машинально отметила, что Патрик бы такого точно не одобрил несмотря на то, что я уже давным-давно взрослая, но всегда так заботится обо мне. От этих мыслей стало я, кажется, пропустила пару вдохов, потому что сознание мигом вернулось в тот пустой темный зал, откуда, как я теперь знала, совсем недавно увезли без сознания, человека, которого я люблю. Несколько раз я пыталась дозвониться до Пита, но бесполезно, я лишь слушала длинные гудки, он не отвечал. Каким-то кусочком сознания, я понимала, что ему не до звонков, что он там, с Патриком, что может просто не слышать или любой другой из десятков вполне спокойных вариантов, но ведь знаете, как бывает? Наше воображение рисует самые страшные картины, стоит только потерять над собой контроль, а именно это сейчас со мной и произошло. Да,  никогда не могла похвастаться железной выдержкой и умением контролировать свои эмоции, но сейчас это не сработало бы, даже обладай я этими качествами. И, как итог, я сидела в чужой машине, мчащейся с приличной скоростью, в сторону ближайшего госпиталя, и плакала. Молча. Не издав ни одного всхлипа. Несмотря на то, что внутри у меня бушевал ураган целиком и полностью состоящий из холодного ужаса, паники и надежды. Мне уже начинало казаться, что эта дорога будет бесконечной, но вот мы въехали на парковку, при "Муниципальном госпитале имени кого-то там" и этот кто-то волновал меня в последнюю очередь. Мы еще не успели полностью остановиться, как я бросив короткое "Спасибо", вылетела из машины и метнулась к центральному входу в здание больницы. Я ни разу не была в подобном учреждении Хьюстона, практика и память подсказывали, что планировка в них примерно одинакова, поэтому я без труда нашла не только регистрационную стойку, но и одного из своих друзей, которых и приобрела благодаря Патрику. Пит был похож на призрака, настолько он казался бледным, а выражение его лица, привело меня в ужас, благо рядом с ним я заметила Шарлотт. Они о чем-то тихо разговаривали и меня заметили далеко не сразу, а вот я лишь только увидев их набросилась на друга с расспросами, которые несмотря на приглушенный тон, звучали так будто мы на допросе. - Что случилось? Где он? Как он? Как это произошло? - Я видела, что судя всему, он уже рассказывал о произошедшем своей девушке, и что повторять ему больно, но мне сейчас как воздух была нужна эта чертова информация.

Знаете, когда разговор с вами начинают с фразы: "Ты присядь...", подсознательно готовишься к тому, что вот сейчас, да именно в этот момент тебя добьют, убьют, просто уничтожат тем, что последует дальше. В нашем случае, было почти что так. Рассказ был долгим или только показался мне таковым, но из речи Пита я вычленила только то, что мое сознание посчитало важным и, как оказалось ему было нужно совсем немного. "Он жив!" Единственная закрепившаяся мысль, она была похожа на раненую птицу, которая отчаянно старается взлететь, не понимая что ей мешает и спустя несколько секунд до меня дошло что это было. Тот факт, что мой любимый сейчас был прямо за теми дверьми, перед которыми находились мы, что именно там он боролся за жизнь, а последним что сказал врач было то, что скорее всего все пройдет хорошо. Скорее всего... Не "точно", не "все будет хорошо". Нет, он сказал именно скорее всего. Но я пропустила даже это, я пришла так поздно, что слова доктора услышала лишь из уст друга и примерно в тот же момент, когда он их произнес, мне показалось, что все мои чувства отключились, словно я оказалась в вакууме, а он просто положил руку на мое плечо и сказал, что Пат сильный, что все будет хорошо. Начинало трясти, становилось ясно, что еще немного и меня ждет срыв, поэтому я задала вопрос о том, как все случилось. Нужно было успеть все узнать, пока не станет совсем плохо. Что ж, наверное, Амберсон понял, что я на грани и вкратце рассказал самое важное, не забыв о том факте, что наш "горе электрик" вообще не должен был туда лезть, так как вся подобная работа входила в обязанности работников зала и то, что там не было вообще никого, а аппаратура была явно не в идеальной исправности, как заверял управляющий. Вот этого мне, должно быть знать совсем не стоило, но Пит еще не настолько разобрался в моей личности, чтобы предугадать мою реакцию, поэтому, когда я безразлично бросила - Я скоро вернусь. - он, как и Шарлотт, был очень удивлен, а мне всего лишь срочно нужно было вернуться назад, ненадолго, хватило бы и пяти минут. Что я собственно и сделала, на выходе из больницы удачно поймав такси.

А вернуться я хотела совсем не просто так, ведь при меня была камера. Я знала, что без проблем смогу пробраться внутрь, у меня было все для это и пропуск, и дар убеждения. Мне нужно было всего несколько снимков, а это и правда должно было занять совсем немного времени, ведь мне больше не нужно было плутать по коридорам в поисках зала, я отлично запомнила дорогу. Такси домчало меня до места прямо-таки в рекордные сроки, но я отчего-то не торопилась выходить, просто сидела замерев, на заднем сидении. Любой, кто посмотрел бы на меня в этот момент увидел был полностью безразличное выражение лица и отсутствующий взгляд. Дело было в том, что в попытках сосредоточиться, перед тем как начать творить заведомо опасные вещи, я слишком глубоко ушла в себя, а там меня ожидал приятный сюрприз в лице моего внутреннего голоса, который решил принять вид того, ради кого я жила последнее время. И тогда пришло осознание того, что если бы со мной что-то случилось, а ведь случилось бы обязательно, ведь несмотря на то, что я вечно зову любимого неловким чудом, я мало чем от него отличаюсь по степени неуклюжести и умению влипать в неприятности (скорее я даже превосхожу его в этих умениях), он бы мне этого не простил. А такого я бы ни за что не допустила, я не могу причинять ему ни капли боли или обижать его, поэтому, я велела таксисту везти меня обратно, в больницу, за что получила в своей адрес милую приятность, сравнение с обитателем ближайшей психушки, но это легко можно было пережить. В общей сложности, мое путешествие заняло не более часа, но когда я вновь оказалась в том больничном коридоре, у меня появилось ощущение, будто я не уходила ни на минуту, потому что единственной переменой было то, что Пит и Шарлотт больше не стояли в центре, а понуро сидели в этих жутких креслах, и вновь оказавшись рядом, я молча опустилась в ближайшее свободное. "Должно быть они посчитали меня сумасшедшей... но время объяснить будет позже..."

Ожидание было настолько долгим и мучительным, что вытягивало последние силы, а мы все сидели и сидели, практически не шевелясь и не разговаривая, пока из-за белых и так плотно закрытых дверей не показался один из врачей. Он сказал, что все хорошо, что сейчас Патрика переведут в реанимацию и что бояться больше нечего. тогда мне показалось, что я снова могу дышать, как позже станет ясно - зря. Нам было велено пойти домой и поспать, но кто же станет слушать, когда близкий человек в таком состоянии? Правильно, никто. А потому, мы переместились в другие кресла, уже напротив палаты, лишь трижды за вечер и ночь покидая их, чтобы дойти до кофейных автоматов. Кофе в них был отвратный, но он было лучшей альтернативой сну, который будут сопровождать кошмары, по крайней мере в моем случае. Правда, сознание все равно уплывало и до меня не сразу дошло, что не только наступило утро, но и Пат явно пришел в себя, судя по метающимся туда сюда медсестрам и врачам. Последним к нему в палату зашел уже знакомый человек в белом халате и вернулся через десять минут и выглядел он очень странно: расстроенный и явно не совсем понимающий, что происходит. Подобная реакция врача, выходящего от своего пациента пугала, и то ли потому что я пришла в себя быстрее ребят, то ли Пит просто позволил мне это, первой около этого самого доктора оказалась я. - Что с ним? Как он? Все хорошо? - воистину идиотские вопросы, по сути являющиеся одним и тем же, но я требовала ответа на их все и то, что услышала заставило меня шокировано отступить. - Его физическому здоровью больше ничто не угрожает, но есть другая, очень серьезная проблема. Мистер Шелтон уверен в том, что ему сейчас всего восемнадцать лет. - тут уже подоспел Пит, которого эти слова как будто подкосили. - Что это значит? - почему-то в голову лезли такие популярные фильмы о том, как главный герой или героиня теряют память, но ведь это просто фильмы. "Самое обычное сопливое кино! Такого не может случиться сейчас и с ним! Не должно!" Странно, но в этот момент я больше волновалась не о том, что Патрик не вспомнит меня, а о том, что он может не узнать лучшего друга. - Самый вероятный диагноз в данном случае - травматическая амнезия. Должно быть, травмы от удара электрическим током, падения и психологическая уверенность в вероятности смерти повлекли за собой временную потерю памяти. Но для подтверждения диагноза требуется время и обследование, пока же вы можете его навестить. Только заходите по одному и не шумите.

Как только доктор вернулся в палату, я последовала за ним. Это, наверное, было эгоизмом, но я хотела первой увидеть его, первой оказаться рядом, как будто если все будет именно так, слова врача окажутся лишь пустым звуком и на самом деле все и правда окажется хорошо, без оговорок. Но стоило мне оказаться рядом, коснуться Патрика, как надежда разбилась на миллиард осколков, хрупких, почти невесомых. В его изучающем взгляде, я не увидела ничего... ни узнавания, ни заинтересованности... и ни малейшего намека на то, что я хоть сколько-нибудь ему важна... только лишь недоверие и минимальная толика любопытства. Его слова, вопрос абсолютно постороннего человека и реакция на прикосновения, заставили подняться из глубины моего сознания всю боль и страх, что я старательно сдерживала всю прошедшую ночь. Глаза вновь наполнились слезами и я понимала, что они не значат для Патрика ровным счетом ничего. Медленно поднявшись, я вышла из палаты, чтобы вновь вернуться уже с Питом и Шарлотт, и с, уже почти умершей надеждой, что он узнает хотя бы своих друзей. Но казалось, что стало только хуже, он не слушал ни слова, Пата не убеждали наши доводы и объяснения, а когда его лучший друг попытался пресечь попытку освободиться от капельниц и мониторов... те слова, что сказал Шелтон... знаете то ощущение, когда получаешь пощечину, удар наотмашь? Примерно такое появилось у меня, потому что я увидела лицо Пита и это было последней каплей.